Причина была в том, что, во-первых, большевики экспроприировали всю собственность. И крупную, и среднюю, и мелкую. Но и это не было главной причиной. Главная причина была в том, что они намеревались экспроприировать жизни целых классов людей. И людям пришлось защищать уже не собственность, а право не быть расстрелянными в овраге или в подвалах ЧК. В книге же нет ни малейшего намёка на физическую ликвидацию какого-либо класса или даже социальной группы людей, за исключением части криминального мира. — Он помолчал, со» бираясь с мыслями, а затем продолжил:Когда Гайдан запугивает нас гражданской войной как следствием передела собственности, он прекрасно знает, что для возникновения такого социального явления, как гражданская война, необходимо, как минимум, иметь две противоборствующие стороны, вооружённые не только винтовками, но и идеей, готовые истреблять друг друга. Возникает вопрос: кто с кем будет воевать? Вы хотите сказать, что если у Абрамовича отобрать «Сибнефть», а у Потанина «Норильский никель», то население разделится на две большие группы людей, возьмёт в руки оружие и начнёт истреблять друг друга? Одни для того, чтобы вернуть эту собственность её прежним владельцам, а другие, чтобы её не возвращать? Я сомневаюсь, что даже в этом зале, наполненном, как я убедился, идейными демократами, найдётся хоть один, кто согласится с оружием в руках защищать право Абрамовича на «Сибнефть». Или Березовского на его многочисленные компании. Вам самим-то не смешно?
— Дорогой товарищ! Простите за старорежимное обращение, — обратился к Мячкову молодой человек в очках и потёртом костюме. — Насчёт передела собственности с вами можно согласиться. Но вот во что нельзя поверить, так это в диктатуру с человеческим лицом.
— Человеческое лицо — это главное, чего нам не хватает, — засмеялся Мячков.
— Социализм с человеческим лицом у нас не получился. Некоторые теоретики утверждают, что такого в природе вообще быть не может. Не знаю. Но ведь и строительство капитализма с человеческим лицом мы тоже уже прошли. Не получается, — развёл он руками. — Сейчас проходим непонятно что, но человеческое лицо и тут явно не просматривается. Может быть, попробуем диктатуру? В порядке эксперимента.
Он посмотрел на часы и встал.
— К сожалению, я вынужден вас оставить. Но на прощанье хочу рекомендовать вам сделать одну вещь. Подумайте хорошенько и ответьте себе честно на следующие вопросы. Кому следует бояться диктатуры, описанной в «Бездне? Какие ваши интересы она затрагивает? Чем она вам грозит и что вы теряете? Ведь все достижения „либеральной революции“ она вам оставляет. Та же свобода говорить что вздумается. То же право заниматься бизнесом. Причём она гарантирует вам в бизнесе защиту от криминала. То же право выезжать за рубеж, когда вам вздумается. Словом, все то же, за исключением беззакония, которое терзает наше общество уже не один год.
С этими словами Мячков встал и, слегка поклонившись, вышел из зала. Все оставались на своих местах. Завязалась горячая дискуссия. И только Владимир Иванович Дубков незаметно выскользнул из зала и направился за Мячковым. Следуя за ним по пятам, он вышел из гостиницы и увидел, как последний садился в белую «Волгу».
— Володя! — вдруг послышалось сзади. — Ты что здесь делаешь в столь поздний час? — Перед ним, поигрывая ключами, стоял его коллега из отдела скандальной хроники.
— Послушай, Пузырь, ты очень занят? — спросил Дубков.
— Ну, вообще-то… — задумчиво произнёс Пузырь. — А что?
— Давай-ка проследим вот за этой «Волгой», — таинственным голосом предложил Дубков.
— Есть жареный материал? — деловито осведомился Пузырь, который знал, что по скандальности политические статьи Дубкова бывают похлеще, чем его репортажи, и что главный редактор платит ему по высшей таксе. — В соавторы берёшь?
— Замётано, — поспешил заверить «скандалиста» Дубков, не отрывая взгляда от «Волги», в которой сидел Мячков. — Поехали.
Через десять минут Дубков убедился, что «Волгу» Мячкова сопровождает не только он. За ними неотступно следовала иномарка темно-синего цвета, в салоне которой находились трое мужчин. Заметил это и Пузырь.
— За ним или за нами? — спросил он, кивком головы указав на иномарку.
— За ним, за ним, — успокоил его Дубков. — Мыто на хрен никому не нужны.
— Ну, ты-то, может, и не нужен, — засомневался «скандалист», — а вот на меня многие зуб имеют.
«Волга» Мячкова свернула в подворотню высокого дома. Пузырь притормозил машину и позволил иномарке проследовать за «Волгой». Затем остановился и выключил двигатель.
— Ты что? — зашипел на него Владимир Иванович. — Поезжай за ними!
— Спокойно, доцент! — сказал Пузырь с превосходством профессионального подглядывальщика за чужими секретами. — Дальше пехом.
Он откуда-то вытащил кинокамеру и вылез из машины. Дубков последовал за ним, решив довериться профессиональному опыту скандального хроникёра. Крадучись вдоль стены, они проследовали во двор, где Мячков уже загнал свою машину в «ракушку» и теперь вешал замок. Они резко нырнули за ряд гаражей, расположенных в одну линию, и приблизились к Мячкову.
Из иномарки вышли трое и подошли к Мячкову.
— Господин Мячков? — вежливо осведомился один.
— Чем могу служить? — также вежливо ответил вопросом на вопрос Мячков.
Ответа не последовало. Удар кулака опрокинул Мячкова на землю, после чего все трое начали бить его ногами.
Первой реакцией Дубкова было движение, свидетельствующее о том, что он собирается вскочить из-за гаражей и броситься на помощь, но Пузырь, более опытный в таких делах, вцепился в него мёртвой хваткой, шипя, как змея:
— Ты профессионал или кто? Наша задача наблюдать, а не вмешиваться!
Не разделяя точку зрения коллеги, Владимир Иванович все же вырвался бы из его объятий, но в это время во двор на большой скорости въехал микроавтобус. Из него, как горох, высыпались вооружённые люди, которые без звука окружили лежавшего без движения Мячкова и тех, кто на него напал. Под прицелами шести пистолетов с глушителями нападающие без звука заложили руки за голову и проследовали в микроавтобус, куда двое из вновь прибывших осторожно занесли тело Мячкова.
— Ну и ну, — промолвил Пузырь, наводя кинокамеру на удалявшийся автобус.
Глава 7.
ОБЫВАТЕЛЬ
Конституция не икона, чтобы на неё молиться, ведь даже святые иконы переписывают.
Егор Строев, Председатель Совета Федерации Новая газета, 4 августа 1999 г.
Юрий Григорьевич Романченко пришёл в этот день домой в прекрасном расположении духа, поскольку получил официальное уведомление от мэрии Санкт-Петербурга о том, что его фирма «Растрелли» выиграла конкурс на реставрацию Таврического дворца.
Сумма контракта была настолько велика, что при воспоминании о том, что ещё год назад он был безработным оборванцем, сидевшим на шее жены, работавшей на трех работах, он задумался о том, как многогранна жизнь и как она вертит человеком, независимо от его интеллектуальных возможностей и личных качеств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
— Дорогой товарищ! Простите за старорежимное обращение, — обратился к Мячкову молодой человек в очках и потёртом костюме. — Насчёт передела собственности с вами можно согласиться. Но вот во что нельзя поверить, так это в диктатуру с человеческим лицом.
— Человеческое лицо — это главное, чего нам не хватает, — засмеялся Мячков.
— Социализм с человеческим лицом у нас не получился. Некоторые теоретики утверждают, что такого в природе вообще быть не может. Не знаю. Но ведь и строительство капитализма с человеческим лицом мы тоже уже прошли. Не получается, — развёл он руками. — Сейчас проходим непонятно что, но человеческое лицо и тут явно не просматривается. Может быть, попробуем диктатуру? В порядке эксперимента.
Он посмотрел на часы и встал.
— К сожалению, я вынужден вас оставить. Но на прощанье хочу рекомендовать вам сделать одну вещь. Подумайте хорошенько и ответьте себе честно на следующие вопросы. Кому следует бояться диктатуры, описанной в «Бездне? Какие ваши интересы она затрагивает? Чем она вам грозит и что вы теряете? Ведь все достижения „либеральной революции“ она вам оставляет. Та же свобода говорить что вздумается. То же право заниматься бизнесом. Причём она гарантирует вам в бизнесе защиту от криминала. То же право выезжать за рубеж, когда вам вздумается. Словом, все то же, за исключением беззакония, которое терзает наше общество уже не один год.
С этими словами Мячков встал и, слегка поклонившись, вышел из зала. Все оставались на своих местах. Завязалась горячая дискуссия. И только Владимир Иванович Дубков незаметно выскользнул из зала и направился за Мячковым. Следуя за ним по пятам, он вышел из гостиницы и увидел, как последний садился в белую «Волгу».
— Володя! — вдруг послышалось сзади. — Ты что здесь делаешь в столь поздний час? — Перед ним, поигрывая ключами, стоял его коллега из отдела скандальной хроники.
— Послушай, Пузырь, ты очень занят? — спросил Дубков.
— Ну, вообще-то… — задумчиво произнёс Пузырь. — А что?
— Давай-ка проследим вот за этой «Волгой», — таинственным голосом предложил Дубков.
— Есть жареный материал? — деловито осведомился Пузырь, который знал, что по скандальности политические статьи Дубкова бывают похлеще, чем его репортажи, и что главный редактор платит ему по высшей таксе. — В соавторы берёшь?
— Замётано, — поспешил заверить «скандалиста» Дубков, не отрывая взгляда от «Волги», в которой сидел Мячков. — Поехали.
Через десять минут Дубков убедился, что «Волгу» Мячкова сопровождает не только он. За ними неотступно следовала иномарка темно-синего цвета, в салоне которой находились трое мужчин. Заметил это и Пузырь.
— За ним или за нами? — спросил он, кивком головы указав на иномарку.
— За ним, за ним, — успокоил его Дубков. — Мыто на хрен никому не нужны.
— Ну, ты-то, может, и не нужен, — засомневался «скандалист», — а вот на меня многие зуб имеют.
«Волга» Мячкова свернула в подворотню высокого дома. Пузырь притормозил машину и позволил иномарке проследовать за «Волгой». Затем остановился и выключил двигатель.
— Ты что? — зашипел на него Владимир Иванович. — Поезжай за ними!
— Спокойно, доцент! — сказал Пузырь с превосходством профессионального подглядывальщика за чужими секретами. — Дальше пехом.
Он откуда-то вытащил кинокамеру и вылез из машины. Дубков последовал за ним, решив довериться профессиональному опыту скандального хроникёра. Крадучись вдоль стены, они проследовали во двор, где Мячков уже загнал свою машину в «ракушку» и теперь вешал замок. Они резко нырнули за ряд гаражей, расположенных в одну линию, и приблизились к Мячкову.
Из иномарки вышли трое и подошли к Мячкову.
— Господин Мячков? — вежливо осведомился один.
— Чем могу служить? — также вежливо ответил вопросом на вопрос Мячков.
Ответа не последовало. Удар кулака опрокинул Мячкова на землю, после чего все трое начали бить его ногами.
Первой реакцией Дубкова было движение, свидетельствующее о том, что он собирается вскочить из-за гаражей и броситься на помощь, но Пузырь, более опытный в таких делах, вцепился в него мёртвой хваткой, шипя, как змея:
— Ты профессионал или кто? Наша задача наблюдать, а не вмешиваться!
Не разделяя точку зрения коллеги, Владимир Иванович все же вырвался бы из его объятий, но в это время во двор на большой скорости въехал микроавтобус. Из него, как горох, высыпались вооружённые люди, которые без звука окружили лежавшего без движения Мячкова и тех, кто на него напал. Под прицелами шести пистолетов с глушителями нападающие без звука заложили руки за голову и проследовали в микроавтобус, куда двое из вновь прибывших осторожно занесли тело Мячкова.
— Ну и ну, — промолвил Пузырь, наводя кинокамеру на удалявшийся автобус.
Глава 7.
ОБЫВАТЕЛЬ
Конституция не икона, чтобы на неё молиться, ведь даже святые иконы переписывают.
Егор Строев, Председатель Совета Федерации Новая газета, 4 августа 1999 г.
Юрий Григорьевич Романченко пришёл в этот день домой в прекрасном расположении духа, поскольку получил официальное уведомление от мэрии Санкт-Петербурга о том, что его фирма «Растрелли» выиграла конкурс на реставрацию Таврического дворца.
Сумма контракта была настолько велика, что при воспоминании о том, что ещё год назад он был безработным оборванцем, сидевшим на шее жены, работавшей на трех работах, он задумался о том, как многогранна жизнь и как она вертит человеком, независимо от его интеллектуальных возможностей и личных качеств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84