— Сегодня нет ничего важнее этой темы, если не считать настырных Волошинских атак, — упрямо сказала Лопухина и смогла, наконец, посмотреть ему в глаза, и осталась у стены…
— Что значит backasswards? — спросил он, беря ее за плечо и легонько подталкивая к подоконнику, и она послушно двинулась к окну, привстала и привычно уселась на краешек, готовая в любой момент оторвать кончики туфель от пола и развести бедра, сдвинув в сторону узкую полоску штанишек, чтоб ему было удобно…
Он громко стонал, наплевав на сотрудников, томящихся в приемной, и незапертые двери кабинета, и жадно вглядывался в ее лицо, будто в нем искал отгадку приближающегося наслаждения и не находил…, а она, перегруженная заботами и привычными страхами, оставалась холодной…
— Повернись! — услышала она задыхающийся голос и повернулась лицом к окну, и наклонилась, и взгляд уперся в хорошо знакомый жалкий цветок-заморыш на подоконнике, которым Ковбой-Трофим странно дорожил и много лет повсюду таскал за собой из кабинета в кабинет…, то ли кактус, то ли герань, в старой консервной банке из-под болгарского зеленого горошка, среди экзотических растений в дорогих керамических горшках…
Шумное дыхание Ковбоя, стоны и перемещения пениса внутри, так и не смогли зажечь Лопухину, и у нее, по-прежнему холодной, может быть, впервые появилась возможность внимательно и так близко рассмотреть цветок, который следуя толчкам Ковбоева паха, то приближался к ней, то отдалялся…
— Bunny fuck, — подумала она, вспомнив Фрэта, и мучительно захотелось в Виварий: сесть на стул без спинки перед ним, чуть раздвинуть колени, чтобы он заглянул под юбку и втянул в себя только ему доступный запах гениталей, и начать странно-прекрасный, почти безумный и всегда волнующий разговор, изредка перебиваемый нью-йоркским жаргоном… Без этих почти регулярных теперь встреч с Фрэтом ее жизнь последних месяцев стала бы серой и пустой…, как быстрый бесперспективный секс со скачущим перед носом цветком-задохликом…
— Я лезу из кожи, детка, чтоб поддерживать форму…, — сказал Ковбой-Трофим и ничто в его одежде, холеном лице с глубокими складками вокруг рта и небольшой худощавой фигуре, удобно устроившейся в кресле, не напоминало о недавнем сражении, когда стоя за ее спиной он корчился в судорогах оргазма, сотрясавшего легкое, как у ящерицы, почти шуршащее тело без единого волоса на груди и животе, которыми он касался худенькой спины молодой женщины…
— Когда он успел задрать рубаху? — подумала Елена, вспомнив о прикосновениях и, не чувствуя привычной опустошенности в низу живота, в поисках свидетельств, приключившегося с ней, растерянно оглянулась по сторонам огромного кабинета, с тонущей в полумраке дальней частью, густо заставленной растениями в кадках и многочисленными клетками с попугаями всех размеров и мастей, неуклюже ползающими по жердочкам, переваливаясь, свистящими по-хулигански и выкрикивающими что-то…, и несколькими безмолвными, чуть светящимися большими аквариумами с медленными рыбами и такими же медленными пузырьками газа, вяло пробулькивающими сквозь густую зеленоватую воду…, а на стеллажах в простенках между окнами — несколько сумасшедше-дорогих седел и ковбойских сапог фирмы Boots & Saddles из Аризоны, излучавших, несмотря на новизну, густой аромат взапревших лошадей, пыль и крики публики, прибывшей на родео, многочисленные конные акссесуары из металла и кожи: шпоры, уздечки, плетки, стремена… и пара замечательных кожаных штанов для верховой езды, пристегиваемых спереди, не менее известной фирмы Kate's Saddle Supply, что в Австралии, и тут же глаза наткнулись на цветок-заморыш на подоконнике в металлической консервной банке из-под болгарского зеленого горошка, который только что внимательно разглядывали, то приближаясь, то отдаляясь толчками…, и вспомнила все.
Ковбой-Трофим легко встал, не прилагая усилий, обогнул большой стол и присел рядом, и стал нежно перебирать сухие длинные пальцы Лопухиной с короткики ногтями без маникюра.
— Тяжелая атлетика, теннис, плавание, диета…, — он говорил будто не было перерыва. — Я все еще молод, детка. Правда с гораздо большим трудом… Любая студентка, про барышень Цеха не говорю, сочтет за честь затащить к себе в рот… сама знаешь что. — Он усмехнулся, отошел к окну и принялся разглядывать цветок-заморыш, изредка касаясь его рукой…
— Возраст не скрыть физическими упражнениями, макияжем, инъекциями гормонов или пластическими операциями… Не обижайтесь на банальности, Ковбой… Когда дело доходит до вашей собственной старости, вы сразу теряете критику…, даже рассудок, и начинаете проявлять чрезмерный оптимизм в отношении собственной зрелости и спортивной карьеры…. Наш Вавила говорит, что в старости на смену разуму приходит мудрость… — Она поняла, что грубит, но другой дороги не было и она продолжала, стараясь сгладить резкость своих слов. — Он, разуеется, не имел в виду вас…, но экстраполировать мудрые Вавиловы мысли, заимствованные, как всегда, из чужих источников, скоро станет очень легко…
Она поерзала, осторожно высвободила пальцы из шуршащей ладони Ковбой-Трофима, чтобы быть подальше в случае новой атаки и сказала уверенно и строго, словно она и есть Ковбой, а он — робкая девочка-сирота по имени Лена Лопухина, взрощенная и обученная им почти всему…, кроме большой хирургии, которая никак не давалась:
— Backasswards, на языке нью-йоркских негров означает «через жопу»…, и я не хочу, чтоб, воюя с вашей старостью, мы делали все backasswards.
— У тебя есть идея? — напрягся Ковбой.
— Н-не знаю… Может и есть… Фрэт говорит, что…
— Опять этот дерьмовый Фрэт! Последнее время я слышу о нем все чаще! — взорвался Ковбой. — Кто этот сукин сын, с которым ты обсуждаешь мои личные дела?! Новый сотрудник? Тогда кто разрешил тебе принимать на работу людей без моей визы?! Кто?! Отвечай! — Он опять вырастал, занимая собой пространство гигантского кабинета, почти касаясь головой потолка…
— Корчи у окна мне сегодня все-таки привиделись, — подумала Лопухина и сказала вслух, становясь маленькой девочкой.: — Это не сотрудник, Глеб Иваныч… Это бигль… собака… кобель… английская гончая — beagle harrier… Год назад их привезли из Питсбурга, из лаборатории доктора Хьюза… Семь штук… По вашей просьбе… Фрэт у них предводитель… Вроде, как вы в Цехе…
— Что же рекомендует твой приятель? — поинтересовался Ковбой-Трофим, успокаиваясь. — Не может быть, чтоб он присоветовал такое, чего не знаю я…
— Может.
— Выкладывай!
— Хотите сказать, что готовы следовать советам английской гончей из Питсбурга, штат Пенсильвания? — удивилась Лопухина так искренне, что Ковбой расхохотался.
— Если ты находишь их заслуживающими, почему не последовать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70