Проспал всю
ночь до утра понедельника, - он медленно покачал головой, - и с каждым
днем мне все хуже и хуже. - Он вздохнул, и сам встрепенулся от движения
воздуха, как омертвевший лист на ноябрьском клене. Мэтт сосредоточенно
наклонился вперед:
- Это случилось после похорон Дэнни Глика?
- Ну, - Майк снова посмотрел на него. - Я вернулся зарыть могилу,
когда все ушли, но эта сука... простите, мистер Берн... Роял Сноу так и не
объявился. Я долго ждал его, и вот тогда, наверно, уже заболел, потому что
все, что было потом... ох, у меня от этого болит голова. Мне трудно
думать.
- Что ты помнишь, Майк?
- Помню? - Майк глядел в янтарные глубины своего пива и следил за
отрывающимися от стенок стакана пузырьками. - Помню пение. Никогда не
слыхал такого красивого. И чувство... как будто тонешь. Только приятно.
Все, кроме глаз. Эти глаза.
Он обхватил свои локти и вздрогнул.
- Чьи глаза? - настаивал Мэтт.
- Красные. Жуткие глаза.
- Чьи?
- Не помню. Не было глаз. Мне все приснилось. - Мэтт почти мог
видеть, как он отталкивает от себя воспоминания. - Ничего больше про ночь
воскресенья не помню. В понедельник утром я проснулся на земле и сначала
даже встать не мог - так устал. Но потом поднялось солнце... я испугался
солнечного удара... добрался до ручья. Страшно устал. Ужасно. И опять
уснул. Спал до... часов до четырех или пяти, - его смешок зашелестел, как
бумага. - Когда проснулся, был весь засыпан листьями. Но стало немножко
лучше. Тогда я встал и пошел к машине. - Он медленно провел рукой по лицу.
- Должно быть, я зарыл мальчугана еще в воскресенье. Странно. Не помню
этого вовсе.
- Зарыл?
- Могилу зарыл, без Рояла обошелся. Утрамбовал землю и прочее. Полно
работы. А я не помню. Наверно, серьезно заболел.
- А в понедельник где ты ночевал?
- Дома. Где же еще?
- А как ты чувствовал себя во вторник?
- Никак. Проспал целый день. До самой ночи.
- А потом?
- Ужасно. Ноги - как из резины. Я встал напиться - и чуть не упал.
Пришлось идти на кухню, держась за стены. Ослабел, как котенок. - Он
нахмурился. - Ничего есть не мог. Тошно. Как с похмелья.
- И ничего не ел?
- Пытался, и все обратно вышло. Но мне стало лучше. Я встал, немного
походил. Потом вернулся в постель. - Пальцы его блуждали по старым следам
от пивных стаканов. - Я испугался. Как младенец испугался. Прежде чем
лечь, убедился, что все окна заперты. И зажег все лампы.
- А вчера утром?
- Утром... Да ведь... я не вставал до девяти вечера... вечера. - Он
опять издал бумажный смешок. - Я еще подумал, если и дальше так - скоро
вообще просыпаться перестану. А так делают мертвые.
Мэтт мрачно глядел на него. Позади Флойд Тиббитс у музыкального
автомата выбирал песню.
- Странно, - сказал Майк, - когда я встал, окна в спальне оказались
открыты. Я их, должно быть, сам открыл. Мне снилось... кто-то подошел к
окну, я встал... и впустил его. Как старого друга, который замерз... или
был голоден.
- Кто это был?
- Мне это снилось, мистер Берк.
- Но во сне - кто это был?
- Не знаю. Я попытался есть, но не мог.
- Что же ты делал?
- Смотрел телевизор. Джонни Карсона. Мне стало лучше. Тогда я лег.
- Ты запер окна?
- Нет.
- И спал весь день?
- Проснулся на рассвете.
- Слабым?
- Господи... - он опять провел рукой по лицу. - Мне так худо! Это
грипп или что, мистер Берк? Я ведь не серьезно болен, правда?
- Не знаю, - сказал Мэтт.
- Я подумал, может, пиво меня подбодрит, но и пить не могу. Вся
неделя... как в кошмаре. Я боюсь. - Он спрятал лицо в похудевших руках, и
Мэтт увидел, что он плачет.
- Майк!..
Никакого ответа.
- Майк, - он мягко отвел руки Майка от лица, - я хочу, чтобы ты
пришел сегодня ко мне и спал у меня в комнате для гостей. Сделаешь это?
- Ладно.
- А завтра я хочу, чтобы ты со мной навестил доктора Коди.
- Ладно.
- Пошли.
Он подумал, не позвонить ли Бену Мерсу, - но звонить не стал.
Мэтт постучал в дверь, и Майк Райсон сказал:
- Войдите.
Мэтт принес пижаму:
- Великовата, но...
- Все в порядке, мистер Берк. Я сплю в трусах.
Он стоял в одних шортах, и Мэтт увидел, что все его тело ужасающе
бледно. Ребра сильно выпирали из-под кожи.
- Поверни голову, Майк. Вот так.
Майк послушно повернул.
- Майк, откуда эти... царапины?
Рука Майка потянулась к горлу:
Не знаю.
Мэтт постоял, беспокойно раздумывая. Потом подошел к окну. Задвижка
была надежно закрыта, и все-таки он подергал оконную створку. За окном
тяжело прижалась к стеклу темнота.
- Зови меня ночью, если тебе что-то понадобится. Что бы то ни было.
Даже если просто увидишь плохой сон. Ты это сделаешь, Майк?
- Да.
- Я буду здесь, в соседней комнате.
- Хорошо.
Неуверенно, чувствуя, что сделал не все, что требовалось, Мэтт вышел.
Он так и не смог заснуть, и единственное, что помешало ему теперь
позвонить Бену Мерсу, - это сознание, что у Евы все уже спят. Пансион
населяли старики, и, если там ночью звонил телефон, это означало, что
кто-то умер.
Мэтт беспокойно следил, как светящиеся стрелки будильника переходят с
половины двенадцатого на двенадцать. Дом сделался сверхъестественно тихим.
Впрочем, может быть, и естественно: старый, но крепко построенный, он
давно уже перестал издавать звуки, сопровождающие усадку. Только тикали
часы и снаружи слабо шумел ветер. В это время ночи никто не ездит по
улицам Салема Лота.
То, что ты думаешь - бред.
Шаг за шагом он шел к вере. Конечно же, как человек начитанный, он
сразу подумал об этом, когда услышал рассказ Джимми Коди о болезни Дэнни
Глика. Мэтт с Коди посмеялись над такой мыслью. Видно, это ему наказание
за смех.
Царапины? Это не царапины. Это следы укусов.
Тебя научили, что такого никогда не бывает, кроме как в волшебных
сказках. Конечно, есть чудовища: они держат пальцы на термоядерных кнопках
шести стран, убивают, грабят, подстерегают в лесу детей. Но не... Не это.
Ты не так глуп. Следы Дьявола на груди женщины - только родимые пятна;
человек, вернувшийся с собственных похорон к дверям жены, только страдает
летаргией; призрак, копошащийся в углу детской спальни, только охапка
одеял. Некоторые священники объявили, что даже Бог нынче уже мертв.
Никакого звука из-за двери. Майк спит? Почему бы нет? Разве не для
этого Мэтт пригласил его сюда? Чтобы мальчик мог хорошенько выспаться
без... без кошмаров. Мэтт встал и подошел к окну. Из этой комнаты
виднелась крыша Марстен Хауза, словно замороженного лунным светом.
Я боюсь!
Хуже того - он был смертельно перепуган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89
ночь до утра понедельника, - он медленно покачал головой, - и с каждым
днем мне все хуже и хуже. - Он вздохнул, и сам встрепенулся от движения
воздуха, как омертвевший лист на ноябрьском клене. Мэтт сосредоточенно
наклонился вперед:
- Это случилось после похорон Дэнни Глика?
- Ну, - Майк снова посмотрел на него. - Я вернулся зарыть могилу,
когда все ушли, но эта сука... простите, мистер Берн... Роял Сноу так и не
объявился. Я долго ждал его, и вот тогда, наверно, уже заболел, потому что
все, что было потом... ох, у меня от этого болит голова. Мне трудно
думать.
- Что ты помнишь, Майк?
- Помню? - Майк глядел в янтарные глубины своего пива и следил за
отрывающимися от стенок стакана пузырьками. - Помню пение. Никогда не
слыхал такого красивого. И чувство... как будто тонешь. Только приятно.
Все, кроме глаз. Эти глаза.
Он обхватил свои локти и вздрогнул.
- Чьи глаза? - настаивал Мэтт.
- Красные. Жуткие глаза.
- Чьи?
- Не помню. Не было глаз. Мне все приснилось. - Мэтт почти мог
видеть, как он отталкивает от себя воспоминания. - Ничего больше про ночь
воскресенья не помню. В понедельник утром я проснулся на земле и сначала
даже встать не мог - так устал. Но потом поднялось солнце... я испугался
солнечного удара... добрался до ручья. Страшно устал. Ужасно. И опять
уснул. Спал до... часов до четырех или пяти, - его смешок зашелестел, как
бумага. - Когда проснулся, был весь засыпан листьями. Но стало немножко
лучше. Тогда я встал и пошел к машине. - Он медленно провел рукой по лицу.
- Должно быть, я зарыл мальчугана еще в воскресенье. Странно. Не помню
этого вовсе.
- Зарыл?
- Могилу зарыл, без Рояла обошелся. Утрамбовал землю и прочее. Полно
работы. А я не помню. Наверно, серьезно заболел.
- А в понедельник где ты ночевал?
- Дома. Где же еще?
- А как ты чувствовал себя во вторник?
- Никак. Проспал целый день. До самой ночи.
- А потом?
- Ужасно. Ноги - как из резины. Я встал напиться - и чуть не упал.
Пришлось идти на кухню, держась за стены. Ослабел, как котенок. - Он
нахмурился. - Ничего есть не мог. Тошно. Как с похмелья.
- И ничего не ел?
- Пытался, и все обратно вышло. Но мне стало лучше. Я встал, немного
походил. Потом вернулся в постель. - Пальцы его блуждали по старым следам
от пивных стаканов. - Я испугался. Как младенец испугался. Прежде чем
лечь, убедился, что все окна заперты. И зажег все лампы.
- А вчера утром?
- Утром... Да ведь... я не вставал до девяти вечера... вечера. - Он
опять издал бумажный смешок. - Я еще подумал, если и дальше так - скоро
вообще просыпаться перестану. А так делают мертвые.
Мэтт мрачно глядел на него. Позади Флойд Тиббитс у музыкального
автомата выбирал песню.
- Странно, - сказал Майк, - когда я встал, окна в спальне оказались
открыты. Я их, должно быть, сам открыл. Мне снилось... кто-то подошел к
окну, я встал... и впустил его. Как старого друга, который замерз... или
был голоден.
- Кто это был?
- Мне это снилось, мистер Берк.
- Но во сне - кто это был?
- Не знаю. Я попытался есть, но не мог.
- Что же ты делал?
- Смотрел телевизор. Джонни Карсона. Мне стало лучше. Тогда я лег.
- Ты запер окна?
- Нет.
- И спал весь день?
- Проснулся на рассвете.
- Слабым?
- Господи... - он опять провел рукой по лицу. - Мне так худо! Это
грипп или что, мистер Берк? Я ведь не серьезно болен, правда?
- Не знаю, - сказал Мэтт.
- Я подумал, может, пиво меня подбодрит, но и пить не могу. Вся
неделя... как в кошмаре. Я боюсь. - Он спрятал лицо в похудевших руках, и
Мэтт увидел, что он плачет.
- Майк!..
Никакого ответа.
- Майк, - он мягко отвел руки Майка от лица, - я хочу, чтобы ты
пришел сегодня ко мне и спал у меня в комнате для гостей. Сделаешь это?
- Ладно.
- А завтра я хочу, чтобы ты со мной навестил доктора Коди.
- Ладно.
- Пошли.
Он подумал, не позвонить ли Бену Мерсу, - но звонить не стал.
Мэтт постучал в дверь, и Майк Райсон сказал:
- Войдите.
Мэтт принес пижаму:
- Великовата, но...
- Все в порядке, мистер Берк. Я сплю в трусах.
Он стоял в одних шортах, и Мэтт увидел, что все его тело ужасающе
бледно. Ребра сильно выпирали из-под кожи.
- Поверни голову, Майк. Вот так.
Майк послушно повернул.
- Майк, откуда эти... царапины?
Рука Майка потянулась к горлу:
Не знаю.
Мэтт постоял, беспокойно раздумывая. Потом подошел к окну. Задвижка
была надежно закрыта, и все-таки он подергал оконную створку. За окном
тяжело прижалась к стеклу темнота.
- Зови меня ночью, если тебе что-то понадобится. Что бы то ни было.
Даже если просто увидишь плохой сон. Ты это сделаешь, Майк?
- Да.
- Я буду здесь, в соседней комнате.
- Хорошо.
Неуверенно, чувствуя, что сделал не все, что требовалось, Мэтт вышел.
Он так и не смог заснуть, и единственное, что помешало ему теперь
позвонить Бену Мерсу, - это сознание, что у Евы все уже спят. Пансион
населяли старики, и, если там ночью звонил телефон, это означало, что
кто-то умер.
Мэтт беспокойно следил, как светящиеся стрелки будильника переходят с
половины двенадцатого на двенадцать. Дом сделался сверхъестественно тихим.
Впрочем, может быть, и естественно: старый, но крепко построенный, он
давно уже перестал издавать звуки, сопровождающие усадку. Только тикали
часы и снаружи слабо шумел ветер. В это время ночи никто не ездит по
улицам Салема Лота.
То, что ты думаешь - бред.
Шаг за шагом он шел к вере. Конечно же, как человек начитанный, он
сразу подумал об этом, когда услышал рассказ Джимми Коди о болезни Дэнни
Глика. Мэтт с Коди посмеялись над такой мыслью. Видно, это ему наказание
за смех.
Царапины? Это не царапины. Это следы укусов.
Тебя научили, что такого никогда не бывает, кроме как в волшебных
сказках. Конечно, есть чудовища: они держат пальцы на термоядерных кнопках
шести стран, убивают, грабят, подстерегают в лесу детей. Но не... Не это.
Ты не так глуп. Следы Дьявола на груди женщины - только родимые пятна;
человек, вернувшийся с собственных похорон к дверям жены, только страдает
летаргией; призрак, копошащийся в углу детской спальни, только охапка
одеял. Некоторые священники объявили, что даже Бог нынче уже мертв.
Никакого звука из-за двери. Майк спит? Почему бы нет? Разве не для
этого Мэтт пригласил его сюда? Чтобы мальчик мог хорошенько выспаться
без... без кошмаров. Мэтт встал и подошел к окну. Из этой комнаты
виднелась крыша Марстен Хауза, словно замороженного лунным светом.
Я боюсь!
Хуже того - он был смертельно перепуган.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89