Или, может быть, он так и останется чужим для этого нового порядка, независимо от того, поймет он его или нет?
— Помнишь «Заколдованных»? — спросил Лен.
— Телешоу? — Элизабет Монтгомери, подумал Дэн, проверяя себя. — А что такое?
— Кто был тот парень?
— Какой парень?
— Муж Саманты.
— А что?
— Вчера вечером я смотрел канал «Ностальгия». Вспомнил всех, за исключением того, кто играл Даррина.
«Ловит меня на мелочах, — подумал Маркхэм. — Что ж, хорошо, я ему подыграю».
— Давай-ка вспомним. Тетя Клара и дядя Артур. Агнес Мурхед в роли Эндоры. Сирена, близняшка-злодейка. И муж, Даррин. Кажется, так его звали.
Лен задумчиво почесал реденькую макушку.
— Об этом я тебя и спрашиваю.
— Есть! Вспомнил! Дик Йорк.
— Нет. Он снимался в фильме «Наша мисс Брукс».
— Как он выглядел?
— Темные волосы, сальный взгляд. Средний рост. Гнусная улыбочка, как будто он всегда готов подложить свинью.
— Это он.
— Нет, подожди. Теперь точно вспомнил. Дик Кренна.
— Это он снимался в «Нашей мисс Брукс». Такой туповатый парень. Потом участвовал в сериале о каком-то сенаторе, мелькал в разных телешоу. И еще... в «Рэмбо».
— Точно. Дик Кренна.
— А в «Заколдованных» был Дик Йорк.
— Никоим образом! Только Дик Кренна! Потом его заменил какой-то другой актер. Другой Дик. Сарджент, по-моему. Проверь и увидишь.
— Обязательно.
На какое-то время Маркхэм почти поверил ему. А что, если это правда? Такая мелочь, как Йорк играет в «Нашей мисс Брукс», а Дик Кренна снимается в «Заколдованных». Он зарабатывает деньги, плюет на все, вступает в какую-то церковь на Востоке и умирает в 1980-е годы от эмфиземы. А Дик Кренна продолжает играть полицейских и сенаторов, а заканчивает в роли босса Сталлоне.
«Имеет ли все это хоть какое-то значение? Повлияло бы такое развитие событий на то, что произошло сегодня? Предположим, когда-то в кайнозойскую эру жили две бабочки. Одна умирает, другая живет и дает потомство. Это сказывается на обеспеченности пищей, химическом составе почвы, воздуха и тому подобного, а заканчивается тем, что на дорожных знаках английский язык уступает место иероглифам, а фалафель, менуда и рис вытесняют хот-доги, гамбургеры и жареную картошку. А я оказываюсь в таком месте, где никто не говорит на моем языке, где все законы, социальное поведение, нравы — необходимое для выживания — совершенно чужое. Я не вписываюсь в этот мир. Почему? А потому, например, что Дик Йорк и Дик Кренна, поменявшись ролями в каких-то телешоу, изменили историю. Глупость? Мелочь? Может ли такое быть?» Маркхэм опустил голову, чтобы не смотреть в окно. Сейчас лучше обойтись без этого.
— Ставлю пять долларов на то, что я прав, — произнес Лен, переключаясь на третью передачу.
— Я тебе верю.
— Нет, правда. Давай проверим по справочнику телеактеров.
— Ты, наверное, прав. — Надеюсь, что нет, подумал он, сжимая кулаки.
— Открой бардачок, — обратился к нему Лен.
— Зачем?
— Купил кое-что новенькое у «Эрона».
«Музыка, — подумал Маркхэм. — Вот что нам сейчас нужно».
— Что именно?
— Посмотри. У меня там «Эл и Зут». — Лен наклонился, и у бардачка «отвалилась челюсть».
Внутри лежало несколько дюжин кассет, так что места для чего-то другого уже не оставалось. Даже для дорожной карты. Хорошо, что они не восьмидорожечные, подумал Маркхэм. А кстати, куда подевались восьмидорожечные? Он заметил «Моторинг Элонг», концертную запись старых вещей Эла Кона и Зута Симса, в том числе и «Фанни Вэлентайн», и «Ярдберд Сьюит», и «Что сейчас нужно миру?». Коробка с кассетой легла на ладонь весомо и солидно, совсем как паспорт. Приятно, что еще можно послушать джаз. Дэн облегченно вздохнул.
— Ну что ж, ставь! Отличные вещи!
— На обратном пути, — сказал Маркхэм. — С кем они встретятся? Кто их ждет? Видимо, девушка, работающая вместе с ними, та, с веснушками и солнечной улыбкой. Реальность вернулась, и все стало на свои места.
— Кэти долго уже нас ждет?
— Пару часов уже. Она бы и не поехала, но дочка Бердуэлла все не дает ей покоя. Постоянно спрашивает, когда к ней приедут. Я задержался в магазине, пока все закрывал.
Часы на приборной доске, по-видимому, испортились, остановились на семи минутах четвертого. Дня или ночи? Что ж, по крайней мере дважды в сутки показывают точное время. Маркхэм посмотрел на наручные часы. Как быстро летит время!
— Когда закрывается хранилище?
— В шесть, — ответил Лен.
— Не успеем.
— Успеем. Проверим все и отправим Кэти домой. Пусть поспит.
— В шесть часов?
— Она любит вздремнуть перед обедом.
— Тебе и это известно?
— Не по собственным наблюдениям.
— Конечно.
— Нет, правда. У нее есть парень.
«А у тебя есть жена», — вспомнил Маркхэм.
— Что за парень?
— По-моему, какой-то поэт.
— Как раз то, чего не хватает миру. Еще одного поэта.
Впереди, держась края дороги, полз грузовик. Его борта дрожали. В кузове было пусто.
— Ревнуешь?
— Я?
— Между прочим, как Джин?
— Отлично, — хмуро ответил Лен. — Я сказал, что задержусь на работе и вернусь поздно. Надеюсь, Ева составит ей компанию.
Правильно, подумал Маркхэм. К ней-то и отправилась моя жена. Им есть о чем поговорить. Они, как Саманта и Сирена, постоянно строят какие-то тайные планы за спинами своих мужей, чтобы все вышло именно так, как им хочется. Независимо от того, кто играл Даррина — Дик Йорк или Дик Кренна. «Жена-колдунья». Комедия положений. Почему бы нет? Вымысел так же реален, как и все остальное.
— Он печатался?
— Кто?
— Этот поэт, парень Кэти.
— Завидуешь?
— Просто любопытно.
— Не думаю. Вряд ли. Если бы печатался, то у нас была бы его книга.
Со стороны свалки к автостраде приближались две машины, принадлежавшие, судя по ковшам на крыше кабин, мусороуборочной службе.
— Держу пари, он живет в Бокс-Сити, — с ухмылкой заметил Лен.
— Ты разве не читаешь «Мамашу Джонс»?
— Уже давно не брал в руки.
— У них была одна статья. Бокс-Сити — что-то вроде общины-коммуны на севере.
— Я и не знал, что где-то еще остались общины.
— Они исповедовали какой-то культ грибов. Сын начальника полиции Санта-Мары жил с ними на городской свалке. Поэтому их и не трогали. До последнего времени.
— Культ грибов? Каких-нибудь наркотических грибов?
— А каких же еще! Но дело в общем-то не в грибах. В городе убили нескольких ребят.
— Никто еще никого не убивал, покушав грибов.
— Верно, но, так или иначе, они раскололись. И неизвестно куда ушли. Вожаком у них был профессор из Тихоокеанского университета, который, если помнишь, написал руководство по обработке земли.
— "Плодоносящее тело"? — Нет, ее же написал сам доктор Бартон Лангстрем. — У меня была эта книжка, когда мы только открылись.
— Продал хоть что-нибудь?
— Две пачки. Потом издатель занялся бизнесом — что-то связанное с почтой в Беркли, и мы больше ничего не получили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Помнишь «Заколдованных»? — спросил Лен.
— Телешоу? — Элизабет Монтгомери, подумал Дэн, проверяя себя. — А что такое?
— Кто был тот парень?
— Какой парень?
— Муж Саманты.
— А что?
— Вчера вечером я смотрел канал «Ностальгия». Вспомнил всех, за исключением того, кто играл Даррина.
«Ловит меня на мелочах, — подумал Маркхэм. — Что ж, хорошо, я ему подыграю».
— Давай-ка вспомним. Тетя Клара и дядя Артур. Агнес Мурхед в роли Эндоры. Сирена, близняшка-злодейка. И муж, Даррин. Кажется, так его звали.
Лен задумчиво почесал реденькую макушку.
— Об этом я тебя и спрашиваю.
— Есть! Вспомнил! Дик Йорк.
— Нет. Он снимался в фильме «Наша мисс Брукс».
— Как он выглядел?
— Темные волосы, сальный взгляд. Средний рост. Гнусная улыбочка, как будто он всегда готов подложить свинью.
— Это он.
— Нет, подожди. Теперь точно вспомнил. Дик Кренна.
— Это он снимался в «Нашей мисс Брукс». Такой туповатый парень. Потом участвовал в сериале о каком-то сенаторе, мелькал в разных телешоу. И еще... в «Рэмбо».
— Точно. Дик Кренна.
— А в «Заколдованных» был Дик Йорк.
— Никоим образом! Только Дик Кренна! Потом его заменил какой-то другой актер. Другой Дик. Сарджент, по-моему. Проверь и увидишь.
— Обязательно.
На какое-то время Маркхэм почти поверил ему. А что, если это правда? Такая мелочь, как Йорк играет в «Нашей мисс Брукс», а Дик Кренна снимается в «Заколдованных». Он зарабатывает деньги, плюет на все, вступает в какую-то церковь на Востоке и умирает в 1980-е годы от эмфиземы. А Дик Кренна продолжает играть полицейских и сенаторов, а заканчивает в роли босса Сталлоне.
«Имеет ли все это хоть какое-то значение? Повлияло бы такое развитие событий на то, что произошло сегодня? Предположим, когда-то в кайнозойскую эру жили две бабочки. Одна умирает, другая живет и дает потомство. Это сказывается на обеспеченности пищей, химическом составе почвы, воздуха и тому подобного, а заканчивается тем, что на дорожных знаках английский язык уступает место иероглифам, а фалафель, менуда и рис вытесняют хот-доги, гамбургеры и жареную картошку. А я оказываюсь в таком месте, где никто не говорит на моем языке, где все законы, социальное поведение, нравы — необходимое для выживания — совершенно чужое. Я не вписываюсь в этот мир. Почему? А потому, например, что Дик Йорк и Дик Кренна, поменявшись ролями в каких-то телешоу, изменили историю. Глупость? Мелочь? Может ли такое быть?» Маркхэм опустил голову, чтобы не смотреть в окно. Сейчас лучше обойтись без этого.
— Ставлю пять долларов на то, что я прав, — произнес Лен, переключаясь на третью передачу.
— Я тебе верю.
— Нет, правда. Давай проверим по справочнику телеактеров.
— Ты, наверное, прав. — Надеюсь, что нет, подумал он, сжимая кулаки.
— Открой бардачок, — обратился к нему Лен.
— Зачем?
— Купил кое-что новенькое у «Эрона».
«Музыка, — подумал Маркхэм. — Вот что нам сейчас нужно».
— Что именно?
— Посмотри. У меня там «Эл и Зут». — Лен наклонился, и у бардачка «отвалилась челюсть».
Внутри лежало несколько дюжин кассет, так что места для чего-то другого уже не оставалось. Даже для дорожной карты. Хорошо, что они не восьмидорожечные, подумал Маркхэм. А кстати, куда подевались восьмидорожечные? Он заметил «Моторинг Элонг», концертную запись старых вещей Эла Кона и Зута Симса, в том числе и «Фанни Вэлентайн», и «Ярдберд Сьюит», и «Что сейчас нужно миру?». Коробка с кассетой легла на ладонь весомо и солидно, совсем как паспорт. Приятно, что еще можно послушать джаз. Дэн облегченно вздохнул.
— Ну что ж, ставь! Отличные вещи!
— На обратном пути, — сказал Маркхэм. — С кем они встретятся? Кто их ждет? Видимо, девушка, работающая вместе с ними, та, с веснушками и солнечной улыбкой. Реальность вернулась, и все стало на свои места.
— Кэти долго уже нас ждет?
— Пару часов уже. Она бы и не поехала, но дочка Бердуэлла все не дает ей покоя. Постоянно спрашивает, когда к ней приедут. Я задержался в магазине, пока все закрывал.
Часы на приборной доске, по-видимому, испортились, остановились на семи минутах четвертого. Дня или ночи? Что ж, по крайней мере дважды в сутки показывают точное время. Маркхэм посмотрел на наручные часы. Как быстро летит время!
— Когда закрывается хранилище?
— В шесть, — ответил Лен.
— Не успеем.
— Успеем. Проверим все и отправим Кэти домой. Пусть поспит.
— В шесть часов?
— Она любит вздремнуть перед обедом.
— Тебе и это известно?
— Не по собственным наблюдениям.
— Конечно.
— Нет, правда. У нее есть парень.
«А у тебя есть жена», — вспомнил Маркхэм.
— Что за парень?
— По-моему, какой-то поэт.
— Как раз то, чего не хватает миру. Еще одного поэта.
Впереди, держась края дороги, полз грузовик. Его борта дрожали. В кузове было пусто.
— Ревнуешь?
— Я?
— Между прочим, как Джин?
— Отлично, — хмуро ответил Лен. — Я сказал, что задержусь на работе и вернусь поздно. Надеюсь, Ева составит ей компанию.
Правильно, подумал Маркхэм. К ней-то и отправилась моя жена. Им есть о чем поговорить. Они, как Саманта и Сирена, постоянно строят какие-то тайные планы за спинами своих мужей, чтобы все вышло именно так, как им хочется. Независимо от того, кто играл Даррина — Дик Йорк или Дик Кренна. «Жена-колдунья». Комедия положений. Почему бы нет? Вымысел так же реален, как и все остальное.
— Он печатался?
— Кто?
— Этот поэт, парень Кэти.
— Завидуешь?
— Просто любопытно.
— Не думаю. Вряд ли. Если бы печатался, то у нас была бы его книга.
Со стороны свалки к автостраде приближались две машины, принадлежавшие, судя по ковшам на крыше кабин, мусороуборочной службе.
— Держу пари, он живет в Бокс-Сити, — с ухмылкой заметил Лен.
— Ты разве не читаешь «Мамашу Джонс»?
— Уже давно не брал в руки.
— У них была одна статья. Бокс-Сити — что-то вроде общины-коммуны на севере.
— Я и не знал, что где-то еще остались общины.
— Они исповедовали какой-то культ грибов. Сын начальника полиции Санта-Мары жил с ними на городской свалке. Поэтому их и не трогали. До последнего времени.
— Культ грибов? Каких-нибудь наркотических грибов?
— А каких же еще! Но дело в общем-то не в грибах. В городе убили нескольких ребят.
— Никто еще никого не убивал, покушав грибов.
— Верно, но, так или иначе, они раскололись. И неизвестно куда ушли. Вожаком у них был профессор из Тихоокеанского университета, который, если помнишь, написал руководство по обработке земли.
— "Плодоносящее тело"? — Нет, ее же написал сам доктор Бартон Лангстрем. — У меня была эта книжка, когда мы только открылись.
— Продал хоть что-нибудь?
— Две пачки. Потом издатель занялся бизнесом — что-то связанное с почтой в Беркли, и мы больше ничего не получили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47