Ты хочешь, чтобы я отдал меч тебе, раз уж самому мне он ни к чему. Да, ты прав. К сожалению, я уже никогда не смогу держать в руках оружие. — Отец печально вздохнул.
Мне вдруг стало невыносимо жалко его. Иногда на меня накатывали такие приступы сострадания. Я пытался представить себя на его месте и приходил в ужас. Положение отца казалось мне страшнее всего на свете. Смерти я не боялся, зато боялся беспомощности, когда не можешь не только ходить, но и сидеть, если тебя не посадят, или поесть, если не покормят с ложечки, как младенца. Правда, такое незавидное положение не мешало отцу управлять государством, причем, по-моему, достаточно мудро. Я бы так не смог. Управление королевством казалось мне делом скучным, нудным и малопривлекательным, особенно после того, как меня в принудительном порядке стали приглашать на заседания Королевского совета. То, что мне самому рано или поздно предстоит сесть на трон, я воспринимал, как ребенок воспринимает старость: знаешь, что это неизбежно и довольно неприятно, но ведь это случится так не скоро, что не стоит и серьезно задумываться об этом.
Мне вдруг захотелось сказать отцу что-нибудь ободряющее, но тот моментально пресек этот благой порыв, проговорив:
— Я еще не решил, кому отдам меч. Думаю, он станет наградой за верную службу одному из моих самых преданных слуг,
— Тогда это должен быть Карлен, — хмыкнул я, вспоминая безобидного старичка, ходящего за отцом.
— Почему же? — возразил отец. — Есть еще лорд Готрид…
— Я убью этот бурдюк с салом!
— Успокойся, Рикланд, я же сказал, что еще ничего не решил! Может быть, ты и получишь меч, но помни, это зависит только от твоего дальнейшего поведения. Для начала ты поедешь на охоту завтра на рассвете и проследишь, чтобы наши гости остались довольны. Я поручаю это тебе лично, не вздумай переложить эту обязанность на лорда Готрида или кого-нибудь из придворных. И запомни, с этого момента ты должен беспрекословно выполнять мои приказы. Все до единого!
Как же я разозлился! Мало я для него сделал! Сколько мятежных вассалов, которые после несчастного случая с отцом пытались претендовать на его корону, поклялись ему в верности за последние два года. А сколько отправились на тот свет по той простой причине, что позволили себе непочтительно о нем отзываться. И после этого он еще говорит, что я не заслужил меч?! Первым моим побуждением было повернуться и уйти. С мечом, естественно. Вряд ли кто-нибудь осмелился бы у меня его отобрать. Может быть, я бы так и поступил, если бы вокруг была стража, придворные или хотя бы слуги. Но отец был один, а у меня всегда были дурацкие моральные принципы. Ну не могу я так просто забрать вещь у человека, который даже не попытается меня догнать и надавать за это по шее.
— Ладно, Ролмонд, если так угодно твоему королевскому величеству, этот меч подождет здесь, пока я за ним вернусь, — процедил я сквозь зубы. — Но имей в виду, если ты отдашь его кому-нибудь, кроме меня, хоть Готриду, хоть Имверту, хоть демону лысому, это будет последний день жизни этого мерзавца, а у меня прибавится боевой трофей.
Я поцеловал прекрасный меч, бережно положил его к подножию трона и сказал со вздохом:
— Прощай, благородный клинок! Клянусь вернуться за тобой!
Я вышел из тронного зала злой, как все демоны преисподней. Пуще всего меня злило то, что отец таки добился своего. Не то чтобы я не любил гномов, к ним, в отличие от орков, я как раз относился вполне нормально, просто я ненавидел, когда мной командовали. Но меч получить ужасно хотелось. Оставалось только надеяться, что отец не станет злоупотреблять моим терпением. Долгого послушания я бы не выдержал.
Глава 3
ДУШЕВНАЯ ТРАВМА
Стоявшие в карауле у тронного зала стражники получили по лбу тяжелыми створками дверей, распахнувшимися настежь от удара моего сапога. Если бы не серебряные шлемы парадной формы, щеголять бы им одинаковыми шишками, а так отделались звоном в ушах.
— Чего это ты взбесился, Малыш? — удивленно спросил один из них, снимая шлем и рассматривая небольшую вмятину на металле. Ростом я был не ниже его и, пожалуй, пошире в плечах, так что сойти за малыша мог разве что, будь рядом горный тролль, но это прозвище прилипло ко мне лет в пять, когда Ленсонд впервые привел меня в казармы наемников, и я уже почти смирился с тем, что мне придется носить его до старости. — Неужели король тебе так досадил? Ты чуть не размозжил мне голову!
— Не надо было подставлять лоб, — огрызнулся я. — Вам где положено стоять? Вот и стояли бы там. Как ты думаешь, Тавлор, что скажет король, если узнает, что вы подслушивали под дверью? Самое меньшее, прикажет скормить ваши уши собакам!
— Узнает? — испугался Тавлор. — Я думал, мы с тобой друзья…
— Кто тебе сказал, что мне нужны какие-то друзья? Скоро у меня ни друзей, ни идей — вообще ничего не будет! Буду выполнять приказы короля, как кукла на веревочке!
— А вот это вряд ли, — проворчал второй стражник, самый старый из наших наемников, по имени Крисан. — С детства тебя воспитывать надо было, хворостиной по мягкому месту. А сейчас ты скорее папашу своего короля на тот свет отправишь, чем слушаться начнешь. Раз в жизни не по-твоему вышло, а ты взбеленился, как лошадь, которой репей под хвост попал. — Крисан задумчиво пожевал седой ус, глядя на мои медленно сжимающиеся кулаки. Почему-то каждый наемник считал своим долгом поучить меня уму-разуму или, на худой конец, высказать в глаза все, что он обо мне думает. Обычно я отшучивался или просто не обращал внимания на подобные высказывания, но в тот момент меня могло вывести из себя все что угодно. Мне просто необходимо было сорвать на ком-нибудь злость. Будь при мне меч, слова Крисана стали бы последними, им сказанными. Но оружие в тронный зал приносить запрещалось, мой меч спокойно отдыхал в оружейной, и самое большее, что угрожало дерзкому стражнику, — это получить хороший удар кулаком. Старый солдат, видно, почувствовал мое настроение и, усмехнувшись, добавил: — Я бы на месте короля трижды подумал, прежде чем с тобой наедине оставаться. Мне и глаза-то на тебя поднять боязно. Вдруг не так гляну — потом зубы по полу собирай…
Я смутился. Демонстрировать свои чувства кому-либо, а тем более наемникам негоже. Я взял себя в руки и спокойнейшим тоном, на какой только был способен, ответил:
— За короля можешь не беспокоиться, Крисан. Я старых калек никогда пальцем не трогал и не собираюсь!
— Так на тебе ж проклятие, — авторитетно заявил Тавлор. — Может, сейчас ты и не собираешься, а как проклятие начнет действовать, так сразу и соберешься.
— Тоже мне, пророк нашелся, — презрительно хмыкнул я. — Надоели вы мне все! Только и слышу со всех сторон про это проклятие. Как будто все только и мечтают о смерти короля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Мне вдруг стало невыносимо жалко его. Иногда на меня накатывали такие приступы сострадания. Я пытался представить себя на его месте и приходил в ужас. Положение отца казалось мне страшнее всего на свете. Смерти я не боялся, зато боялся беспомощности, когда не можешь не только ходить, но и сидеть, если тебя не посадят, или поесть, если не покормят с ложечки, как младенца. Правда, такое незавидное положение не мешало отцу управлять государством, причем, по-моему, достаточно мудро. Я бы так не смог. Управление королевством казалось мне делом скучным, нудным и малопривлекательным, особенно после того, как меня в принудительном порядке стали приглашать на заседания Королевского совета. То, что мне самому рано или поздно предстоит сесть на трон, я воспринимал, как ребенок воспринимает старость: знаешь, что это неизбежно и довольно неприятно, но ведь это случится так не скоро, что не стоит и серьезно задумываться об этом.
Мне вдруг захотелось сказать отцу что-нибудь ободряющее, но тот моментально пресек этот благой порыв, проговорив:
— Я еще не решил, кому отдам меч. Думаю, он станет наградой за верную службу одному из моих самых преданных слуг,
— Тогда это должен быть Карлен, — хмыкнул я, вспоминая безобидного старичка, ходящего за отцом.
— Почему же? — возразил отец. — Есть еще лорд Готрид…
— Я убью этот бурдюк с салом!
— Успокойся, Рикланд, я же сказал, что еще ничего не решил! Может быть, ты и получишь меч, но помни, это зависит только от твоего дальнейшего поведения. Для начала ты поедешь на охоту завтра на рассвете и проследишь, чтобы наши гости остались довольны. Я поручаю это тебе лично, не вздумай переложить эту обязанность на лорда Готрида или кого-нибудь из придворных. И запомни, с этого момента ты должен беспрекословно выполнять мои приказы. Все до единого!
Как же я разозлился! Мало я для него сделал! Сколько мятежных вассалов, которые после несчастного случая с отцом пытались претендовать на его корону, поклялись ему в верности за последние два года. А сколько отправились на тот свет по той простой причине, что позволили себе непочтительно о нем отзываться. И после этого он еще говорит, что я не заслужил меч?! Первым моим побуждением было повернуться и уйти. С мечом, естественно. Вряд ли кто-нибудь осмелился бы у меня его отобрать. Может быть, я бы так и поступил, если бы вокруг была стража, придворные или хотя бы слуги. Но отец был один, а у меня всегда были дурацкие моральные принципы. Ну не могу я так просто забрать вещь у человека, который даже не попытается меня догнать и надавать за это по шее.
— Ладно, Ролмонд, если так угодно твоему королевскому величеству, этот меч подождет здесь, пока я за ним вернусь, — процедил я сквозь зубы. — Но имей в виду, если ты отдашь его кому-нибудь, кроме меня, хоть Готриду, хоть Имверту, хоть демону лысому, это будет последний день жизни этого мерзавца, а у меня прибавится боевой трофей.
Я поцеловал прекрасный меч, бережно положил его к подножию трона и сказал со вздохом:
— Прощай, благородный клинок! Клянусь вернуться за тобой!
Я вышел из тронного зала злой, как все демоны преисподней. Пуще всего меня злило то, что отец таки добился своего. Не то чтобы я не любил гномов, к ним, в отличие от орков, я как раз относился вполне нормально, просто я ненавидел, когда мной командовали. Но меч получить ужасно хотелось. Оставалось только надеяться, что отец не станет злоупотреблять моим терпением. Долгого послушания я бы не выдержал.
Глава 3
ДУШЕВНАЯ ТРАВМА
Стоявшие в карауле у тронного зала стражники получили по лбу тяжелыми створками дверей, распахнувшимися настежь от удара моего сапога. Если бы не серебряные шлемы парадной формы, щеголять бы им одинаковыми шишками, а так отделались звоном в ушах.
— Чего это ты взбесился, Малыш? — удивленно спросил один из них, снимая шлем и рассматривая небольшую вмятину на металле. Ростом я был не ниже его и, пожалуй, пошире в плечах, так что сойти за малыша мог разве что, будь рядом горный тролль, но это прозвище прилипло ко мне лет в пять, когда Ленсонд впервые привел меня в казармы наемников, и я уже почти смирился с тем, что мне придется носить его до старости. — Неужели король тебе так досадил? Ты чуть не размозжил мне голову!
— Не надо было подставлять лоб, — огрызнулся я. — Вам где положено стоять? Вот и стояли бы там. Как ты думаешь, Тавлор, что скажет король, если узнает, что вы подслушивали под дверью? Самое меньшее, прикажет скормить ваши уши собакам!
— Узнает? — испугался Тавлор. — Я думал, мы с тобой друзья…
— Кто тебе сказал, что мне нужны какие-то друзья? Скоро у меня ни друзей, ни идей — вообще ничего не будет! Буду выполнять приказы короля, как кукла на веревочке!
— А вот это вряд ли, — проворчал второй стражник, самый старый из наших наемников, по имени Крисан. — С детства тебя воспитывать надо было, хворостиной по мягкому месту. А сейчас ты скорее папашу своего короля на тот свет отправишь, чем слушаться начнешь. Раз в жизни не по-твоему вышло, а ты взбеленился, как лошадь, которой репей под хвост попал. — Крисан задумчиво пожевал седой ус, глядя на мои медленно сжимающиеся кулаки. Почему-то каждый наемник считал своим долгом поучить меня уму-разуму или, на худой конец, высказать в глаза все, что он обо мне думает. Обычно я отшучивался или просто не обращал внимания на подобные высказывания, но в тот момент меня могло вывести из себя все что угодно. Мне просто необходимо было сорвать на ком-нибудь злость. Будь при мне меч, слова Крисана стали бы последними, им сказанными. Но оружие в тронный зал приносить запрещалось, мой меч спокойно отдыхал в оружейной, и самое большее, что угрожало дерзкому стражнику, — это получить хороший удар кулаком. Старый солдат, видно, почувствовал мое настроение и, усмехнувшись, добавил: — Я бы на месте короля трижды подумал, прежде чем с тобой наедине оставаться. Мне и глаза-то на тебя поднять боязно. Вдруг не так гляну — потом зубы по полу собирай…
Я смутился. Демонстрировать свои чувства кому-либо, а тем более наемникам негоже. Я взял себя в руки и спокойнейшим тоном, на какой только был способен, ответил:
— За короля можешь не беспокоиться, Крисан. Я старых калек никогда пальцем не трогал и не собираюсь!
— Так на тебе ж проклятие, — авторитетно заявил Тавлор. — Может, сейчас ты и не собираешься, а как проклятие начнет действовать, так сразу и соберешься.
— Тоже мне, пророк нашелся, — презрительно хмыкнул я. — Надоели вы мне все! Только и слышу со всех сторон про это проклятие. Как будто все только и мечтают о смерти короля!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95