Раньше его звали Роксанд Второй Красивый. Теперь же красивым он был лишь на портрете, висевшем в моей спальне, а в действительности выглядел не лучше остальных привидений — полупрозрачный скелет, облаченный в истлевшие лохмотья с остатками золотого шитья. Единственным, что отличало его от неприкаянных обитателей склепов, была королевская корона, венчавшая безносый череп с клоками седых волос.
Роксанд был вне себя. Единственное слово, которое он произнес, было «тупица». Вот уж действительно тупица! И зачем я сболтнул, что освободил этого злосчастного темного эльфа?
Наверное, надо было как-то успокоить старика, все-таки война с темными эльфами была главным делом его жизни, а победа в ней — одним из его величайших подвигов, но рассказывать, почему я вдруг оказался в темнице и как так получилось, что я выпустил оттуда могущественного волшебника и его смертельного врага, у меня просто не было сил. Я, скорчившись, лежал на полу, вернее, на валявшейся на нем медвежьей шкуре, и старался зажать рукой рану в боку. Удавалось мне это скверно — кровь просачивалась между пальцами, текла по ним теплыми липкими струйками и исчезала среди бурого меха. Хотелось спать, а вовсе не разговаривать.
Наконец старый призрак не выдержал.
— Пойди перевяжи рану, недотепа, — сухо сказал он.
— Угу, — промычал я и закрыл глаза.
— Не прикидывайся умирающим, поднимайся!
— Отстань! — не открывая глаз, буркнул я.
— Дерзкий, невоспитанный мальчишка! — возмутился Роксанд. — Ему желаешь добра, а он огрызается! Вставай, кому говорю! А то ведь и вправду умрешь…
— Тебе-то что?
— Не люблю, когда в моих покоях разлагаются трупы, — съязвил призрак.
— Ну оставь ты меня в покое! — взмолился я. — Рана пустяковая. Мне даже не больно, только голова кружится. Почему ты не можешь дать человеку спокойно полежать и прийти в себя? Или хочешь извести меня своим занудством?
Такая длинная фраза далась мне с большим трудом, но я надеялся, что Роксанд обидится и гордо уйдет дуться в спальню. Однако Роксанд не унимался. Никакая обида не могла заставить его отказаться от обязанностей моего опекуна, добровольно возложенных им на себя, когда я сопливым мальчишкой вздумал поселиться в башне Заходящего Солнца — башне с Призраком, к которой остальные обитатели Черного замка и приближаться-то боялись.
Призрак поднялся с кресла и нервно заходил по комнате. Дурная привычка, особенно если принять во внимание, что ходил он, как и подобает великому королю прошлого, гордо вскинув голову и совершенно не глядя под ноги. Пару раз он прошелся прямо по моему сапогу, вернее, сквозь него, — ощущение не из приятных, похоже на то, будто стоишь одной ногой в могиле. Нога онемела от холода, так что я и пальцами не мог шевельнуть, а Роксанд даже не заметил — для него я был таким же бесплотным, как он для меня. Он продолжал размеренно вышагивать от двери до камина и обратно, возмущенно восклицая:
— Нет, это просто уму непостижимо! Оставить его в покое! Парню шестнадцать лет, а мозгов — как у неразумного младенца! Он, видимо, думает, что крови в нем — как воды в реке! Ты хоть понимаешь, недоумок, если сейчас же не остановить кровь, вряд ли ты вообще когда-нибудь придешь в себя, разве что на том свете!
— Значит, одним недоумком будет меньше… Перестань по мне ходить, холодно!
— Извини. — Роксанд наконец посмотрел, куда ступает, и поспешно сошел с моей вконец окоченевшей ноги. — Ты меня убиваешь! — возобновил он свои упреки, опять усевшись в кресло. Кресло для него тоже было бесплотным. Он мог спокойно пройти сквозь него, как и сквозь любую преграду, даже стену, но почему-то любил сидеть в нем и при этом, как ни странно, не падал на пол. — И зачем только я учил тебя владеть мечом?! Уж не для того, чтобы ты ввязывался в каждую драку, и уж точно не для того, чтобы ты умер от ран! Сколько крови ты потерял? Посмотри на себя, бледный, как утопленник! Эй, Рикланд, ты слышишь меня? Очнись, Рикланд! О боги Хаоса, этот мальчишка когда-нибудь доиграется! Принц Рикланд, будьте добры, поднимитесь на ноги и перевяжите рану! Ну же, Рик, мой мальчик, поднимайся! — Я ощутил на лице ледяное прикосновение — Роксанд пытался хлопать меня по щекам.
Еще какое-то время я полежал с закрытыми глазами, притворяясь, что умер. Впрочем, и притворяться-то особой нужды не было — я уже приблизился к тому состоянию, когда человеку становится все равно, что с ним будет дальше, лишь бы его не трогали. Мой предок, однако, своей назойливостью мог бы, пожалуй, поднять даже труп из могилы и заставить его бегать вприпрыжку. Я сильно подозревал, что он не угомонится и, если я не подчинюсь, мне придется слушать его вопли до самой смерти. Это было уже слишком! Собрав последние силы, я поднялся на ноги. Голова кружилась, комната пыталась перевернуться и встать на потолок. Наверно, я выглядел как пьяный. Неудивительно, ведь крови я потерял ужас сколько! От самой темницы тянулся за мной кровавый след, а шкура на полу превратилась в какое-то липкое болото.
Пошатываясь, я доплелся до стены. Роксанд провожал меня взглядом рубиновых глаз и брюзжал:
— Столько глупостей может наделать только такой сумасброд, как ты! Освободил темного эльфа, добровольно позволил себя ранить… Интересно, что ты еще натворил? И как ты вообще оказался в темнице?
— Слушай, нежить, — не выдержал я, — когда у меня возникнет желание излить душу первому встречному, я тебя позову! А сейчас исчезни!
На этот раз призрак все-таки обиделся, проворчал что-то невнятное по поводу «первого встречного» и рассеялся туманной дымкой.
До стола я добрался по стеночке, как орк после трехдневной пьянки. Там среди прочего хлама стояла шкатулка из какого-то ценного дерева, названия которого я не помнил и которое растет только в Эстариоле, стране лесных эльфов. В этой шкатулке ученик черного колдуна Энди хранил целебные зелья и бальзамы, которые ему приходилось прятать от своего не жалующего целительства учителя. С помощью этих снадобий он не раз вытаскивал меня с того света. Я выбрал самую внушительную бутыль, вытянул зубами пробку и плеснул на рану какой-то волшебной гадости, воняющей не иначе как кошачьей мочой. Кровь зашипела, вспенилась и почернела, а я ощутил сильнейший приступ тошноты. Не от вида крови, конечно. Просто у меня нелады с магией.
Бинты нашлись в той же шкатулке. Я кое-как обмотался ими, еле переставляя ноги, поднялся в спальню и рухнул на постель.
Роксанд тут же расположился в собственном портрете. Глаза на картине загорелись красным огнем, а губы зашевелились, произнося голосом моего предка:
— Ты хотя бы понимаешь, что наделал? Темные эльфы — враги Фаргорда с начала времен. Пока их король был у нас в плену, можно было диктовать им любые условия, потребовать выкуп, наконец…
— Зачем тебе выкуп, ты же умер двести лет назад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
Роксанд был вне себя. Единственное слово, которое он произнес, было «тупица». Вот уж действительно тупица! И зачем я сболтнул, что освободил этого злосчастного темного эльфа?
Наверное, надо было как-то успокоить старика, все-таки война с темными эльфами была главным делом его жизни, а победа в ней — одним из его величайших подвигов, но рассказывать, почему я вдруг оказался в темнице и как так получилось, что я выпустил оттуда могущественного волшебника и его смертельного врага, у меня просто не было сил. Я, скорчившись, лежал на полу, вернее, на валявшейся на нем медвежьей шкуре, и старался зажать рукой рану в боку. Удавалось мне это скверно — кровь просачивалась между пальцами, текла по ним теплыми липкими струйками и исчезала среди бурого меха. Хотелось спать, а вовсе не разговаривать.
Наконец старый призрак не выдержал.
— Пойди перевяжи рану, недотепа, — сухо сказал он.
— Угу, — промычал я и закрыл глаза.
— Не прикидывайся умирающим, поднимайся!
— Отстань! — не открывая глаз, буркнул я.
— Дерзкий, невоспитанный мальчишка! — возмутился Роксанд. — Ему желаешь добра, а он огрызается! Вставай, кому говорю! А то ведь и вправду умрешь…
— Тебе-то что?
— Не люблю, когда в моих покоях разлагаются трупы, — съязвил призрак.
— Ну оставь ты меня в покое! — взмолился я. — Рана пустяковая. Мне даже не больно, только голова кружится. Почему ты не можешь дать человеку спокойно полежать и прийти в себя? Или хочешь извести меня своим занудством?
Такая длинная фраза далась мне с большим трудом, но я надеялся, что Роксанд обидится и гордо уйдет дуться в спальню. Однако Роксанд не унимался. Никакая обида не могла заставить его отказаться от обязанностей моего опекуна, добровольно возложенных им на себя, когда я сопливым мальчишкой вздумал поселиться в башне Заходящего Солнца — башне с Призраком, к которой остальные обитатели Черного замка и приближаться-то боялись.
Призрак поднялся с кресла и нервно заходил по комнате. Дурная привычка, особенно если принять во внимание, что ходил он, как и подобает великому королю прошлого, гордо вскинув голову и совершенно не глядя под ноги. Пару раз он прошелся прямо по моему сапогу, вернее, сквозь него, — ощущение не из приятных, похоже на то, будто стоишь одной ногой в могиле. Нога онемела от холода, так что я и пальцами не мог шевельнуть, а Роксанд даже не заметил — для него я был таким же бесплотным, как он для меня. Он продолжал размеренно вышагивать от двери до камина и обратно, возмущенно восклицая:
— Нет, это просто уму непостижимо! Оставить его в покое! Парню шестнадцать лет, а мозгов — как у неразумного младенца! Он, видимо, думает, что крови в нем — как воды в реке! Ты хоть понимаешь, недоумок, если сейчас же не остановить кровь, вряд ли ты вообще когда-нибудь придешь в себя, разве что на том свете!
— Значит, одним недоумком будет меньше… Перестань по мне ходить, холодно!
— Извини. — Роксанд наконец посмотрел, куда ступает, и поспешно сошел с моей вконец окоченевшей ноги. — Ты меня убиваешь! — возобновил он свои упреки, опять усевшись в кресло. Кресло для него тоже было бесплотным. Он мог спокойно пройти сквозь него, как и сквозь любую преграду, даже стену, но почему-то любил сидеть в нем и при этом, как ни странно, не падал на пол. — И зачем только я учил тебя владеть мечом?! Уж не для того, чтобы ты ввязывался в каждую драку, и уж точно не для того, чтобы ты умер от ран! Сколько крови ты потерял? Посмотри на себя, бледный, как утопленник! Эй, Рикланд, ты слышишь меня? Очнись, Рикланд! О боги Хаоса, этот мальчишка когда-нибудь доиграется! Принц Рикланд, будьте добры, поднимитесь на ноги и перевяжите рану! Ну же, Рик, мой мальчик, поднимайся! — Я ощутил на лице ледяное прикосновение — Роксанд пытался хлопать меня по щекам.
Еще какое-то время я полежал с закрытыми глазами, притворяясь, что умер. Впрочем, и притворяться-то особой нужды не было — я уже приблизился к тому состоянию, когда человеку становится все равно, что с ним будет дальше, лишь бы его не трогали. Мой предок, однако, своей назойливостью мог бы, пожалуй, поднять даже труп из могилы и заставить его бегать вприпрыжку. Я сильно подозревал, что он не угомонится и, если я не подчинюсь, мне придется слушать его вопли до самой смерти. Это было уже слишком! Собрав последние силы, я поднялся на ноги. Голова кружилась, комната пыталась перевернуться и встать на потолок. Наверно, я выглядел как пьяный. Неудивительно, ведь крови я потерял ужас сколько! От самой темницы тянулся за мной кровавый след, а шкура на полу превратилась в какое-то липкое болото.
Пошатываясь, я доплелся до стены. Роксанд провожал меня взглядом рубиновых глаз и брюзжал:
— Столько глупостей может наделать только такой сумасброд, как ты! Освободил темного эльфа, добровольно позволил себя ранить… Интересно, что ты еще натворил? И как ты вообще оказался в темнице?
— Слушай, нежить, — не выдержал я, — когда у меня возникнет желание излить душу первому встречному, я тебя позову! А сейчас исчезни!
На этот раз призрак все-таки обиделся, проворчал что-то невнятное по поводу «первого встречного» и рассеялся туманной дымкой.
До стола я добрался по стеночке, как орк после трехдневной пьянки. Там среди прочего хлама стояла шкатулка из какого-то ценного дерева, названия которого я не помнил и которое растет только в Эстариоле, стране лесных эльфов. В этой шкатулке ученик черного колдуна Энди хранил целебные зелья и бальзамы, которые ему приходилось прятать от своего не жалующего целительства учителя. С помощью этих снадобий он не раз вытаскивал меня с того света. Я выбрал самую внушительную бутыль, вытянул зубами пробку и плеснул на рану какой-то волшебной гадости, воняющей не иначе как кошачьей мочой. Кровь зашипела, вспенилась и почернела, а я ощутил сильнейший приступ тошноты. Не от вида крови, конечно. Просто у меня нелады с магией.
Бинты нашлись в той же шкатулке. Я кое-как обмотался ими, еле переставляя ноги, поднялся в спальню и рухнул на постель.
Роксанд тут же расположился в собственном портрете. Глаза на картине загорелись красным огнем, а губы зашевелились, произнося голосом моего предка:
— Ты хотя бы понимаешь, что наделал? Темные эльфы — враги Фаргорда с начала времен. Пока их король был у нас в плену, можно было диктовать им любые условия, потребовать выкуп, наконец…
— Зачем тебе выкуп, ты же умер двести лет назад?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95