— Товарищ Чуланин, — сказал Назаров, оглянувшись по сторонам. Братва с «Громовержца» в этот момент продолжала гонять патрульных по лестнице. В кабинете Назаров был один. — Я на Курском вокзале.
У Курского вокзала стою я, молодой.
Подайте, Христа ради, червончик золотой.
Шутю я, шутю.У меня грузовик, а в нем золото — десяток пудов наберется. Это уже без шуток.
Чуланин полминуты переваривал информацию. За стеной топала и материлась братва.
— Одно плохо, — продолжил Назаров. — Товарищ Сосницкий у Князя в лапах оказался.
Эта новость огорчила Чуланина, но удивила явно меньше, чем сообщение про золотой грузовик. Он попросил Федора рассказать о его недавних приключениях и слушал, не перебивая.
— Товарищ Назаров, — наконец сказал он. — Видите, как положение осложнилось? Теперь надо и уберечь жизнь Дмитрию, и прихватить банду. Поэтому вести себя будем осторожно. Лишь бы бандиты про засаду не догадались. Конечно, насчет особняка того купчика я сейчас сообщу. Но дело такое серьезное, что дежурному на Лубянке не скажешь. Надо наверх выходить. Поэтому готовьтесь, товарищ, вам придется еще поработать. Где-нибудь на вокзале дождитесь шести утра и загоните грузовик в депо. Мы обо всем позаботимся.
— Значит, я и грузовик как два живца на одном крючке?
— Иначе, товарищ Назаров, нам Сосницкого не освободить и банду не взять. Если было бы можно, я с вами местами бы поменялся.
— Хорошо, — вздохнул Назаров. — Скажите, чтобы поменьше из пулеметов стреляли. В депо стены крепкие, большой рикошет получится.
— Хорошо, обязательно. Слушайте мои инструкции…
Инструкции заняли минуты три, после чего разговор завершился. Братва притащила обратно в кабинет его хозяина и предложила Назарову наложить как следует этой сухопутной, да еще и тыловой крысе. Назаров защитил чинушу от расправы, после чего направился на прерванную пирушку. По дороге он отметил, что с грузовиком все в порядке — заглянуть в кузов никому не пришло в голову.
На столе почти ничего не изменилось, зато под столом прибавилось пустых бутылок. Кроме них, там же валялись двое менее стойких членов экипажа «Громовержца».
— Пока ты на боковую не ушел, сделай еще одно доброе дело. Мне надо патронами к маузеру запастись. И гранат бы пара не помешала, — сказал Назаров.
— Пошли, — сказал Максим, поднимаясь с немалым трудом. Он поплелся в ближайшее купе, откуда еще издали разило оружейной смазкой. Запах был настолько мощным, что заглушал острый дух немытой человечьей плоти, наполнявший вагон.
Среди груд ящиков и коробок Максим нашел необходимую. Где-то отыскались и обоймы. Назаров быстро заполнил две из них. Максим пытался ему помочь, но патроны вываливались из рук. Поэтому он ограничился тем, что вытащил из дальнего ящика две гранаты. Назаров облегченно вздохнул, когда друг протянул ему лимонки; Федору показалось, будто тот готов тут же в вагоне проверить их годность.
После этого они вернулись к столу, где сделали неприятное открытие — в силах продолжать попойку, кроме них, была только Аня. Остальные герои с заградителя «Громовержец» валялись под столом или на скамейках. Скулу одного из храпящих украшал синяк.
— Он полез тискаться без моего согласия, — сказала Аня. — Я этого не терплю.
— Так и надо. Молодец, товарищ женщина, — сказал революционный матрос Кошкин. — У нас полная свобода. Если ты не хочешь, тогда лапать нельзя. Назаров, за свободу. По полной!
— Погоди, дай налить, — остановил его Назаров. — Я, кстати, внимания не обратил: часовые-то у вас есть?
— Зачем, мы тут все часовые, — устало ворочая языком, сказал Максим. Он звучно ударил по столу пустой жестяной кружкой, заложил руки, за голову и захрапел, откинувшись на стену.
— Барышня, если хотите, можете не допивать, — сказал Назаров, тоже ставя на стол пустую посудину.
— Я это дело трескать научилась давно, — ответила Аня. И тотчас же опровергла свои слова, поперхнувшись самогоном.
— И что за жизнь такая? — сказала она, мелко кашляя. — Все друг за другом гоняются, покоя не дают. Мне самой житья нет. Знаешь, товарищ, может, меня Господь наказал? Помню, еще года четыре назад, когда я только пришла к мадам Розенфельд и все мне было впервой… За окном тоже светает, клиент рядом храпит, я сижу, как будто кожу содрали, будто нутро выковыряли. И кажется: ничего хуже такой жизни со мной уже никогда не случится. Задремлешь, проснешься потом…
— И сейчас вы, барышня, подремлите, — сказал Назаров. — Ну, а насчет дурной памяти… Вот тут ребята в лежку валяются. Я кое-кого помню по первому бою. Сейчас орел-орлом, а тогда пришлось штаны стирать. Занятные ребята, и в каждом странность своя была. Может, потому и выжили — не положено непростым людям от свинцовой дуры просто так загибаться. Видите, Филимон Сомов. Вроде взглянуть сейчас — для войны родился. А пришел на фронт из общества, где по графу Толстому живут. Нечаянно угодил в окопы из госпиталя. Винтовку хотел бросить. Капитан Терентьев его чуть на месте не положил, как труса. Но разобрался — не в трусости дело. Усовестил его: ребята за тебя жизнями платят. Как такой долг отдашь? Втянулся позже он в военное дело, даже капитан удивился, хотя дивиться не в его привычке.
Аня слушала, положив тонкий подбородок на руки.
— Товарищ солдатик, можно вам неудобный вопрос задать? — вдруг спросила она.
— Валяй, товарищ бабонька.
— Скажите, а вы после первого боя штаны стирали?
— А вот это, барышня, военная тайна, — улыбнувшись, ответил Назаров. — Давайте-ка до рассвета чуть-чуть соснем.
— А может, вместе соснем?
* * *
— Ты уж не обижайся, голубчик, — сказал Князь Сосницкому, — но нам скоро в путь. Ручки тебе нам связать придется. Если ты махать ими умеешь как ногами, так лучше будет.
Сосницкий вздохнул, допил бокал и безропотно вытянул руки, позволяя Дылде их скрутить.
— Кистень, к фейерверку готов? — спросил Князь.
— Все готово, — отозвался тот. От него и еще двоих бандитов, вошедших в кабинет, ощутимо несло керосином. — Когда скажешь, тогда и запалим.
— Князь, не бери грех на совесть. Отпусти советских товарищей. И купцов, — сказал Сосницкий.
— А это, голубчик, уже мое дело. Ты позаботься, как из нынешнего пекла свою шкуру унести без больших потрат. Я сейчас с тобой точу лясы, как папаша с сыночком. Но знай: не окажется твоего напарника на месте, дружба наша врозь.
— Не надоело тебе меня пугать?
— По правде говоря, надоело. Об одном думаю — как бы нам расстаться поскорее. И чтоб каждый при своем. Пошли, голубчик.
Во дворе их уже ждала открытая легковушка, вмещавшая до дюжины пассажиров. Бандиты набились в машину. Сосницкий оказался между Дылдой и Князем. Не было только Кистеня.
Наконец появился и он. И сейчас же потянуло гарью, а окна на первом этаже правого крыла зловеще осветились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105