Ниом оторвался от бутылки лишь тогда, когда опорожнил ее почти наполовину.
А не так давно темный волхв и чернокнижник Ниом был одним из самых богатых людей княжества. И одним из самых уважаемых. Ибо верно подмечено: если тебя боятся, значит, уважают. А Ниома боялись больше всех. Даже больше князя. Темный волхв мог поспорить по части влиятельности со жрецами других культов. Люди исправно несли богатые подношения Перуну, Велесу, Свантовиту, Даждьбогу, Яриле. Но у этих богов просили обычно удачи в любви, земледелии, охоте, войне… К Чернобогу же, чьим адептом был Ниом, шли, чтобы отвратить постигшее человека несчастье или, наоборот, навести порчу на своего врага. А люди, как известно, многое отдадут, лишь бы вернуть утраченное или пошатнувшееся здоровье. А уж если желают кому-то зла, то отдадут все.
Жизнь катилась по привычной колее, пока откуда-то с юга не пришли провозвестники новой, набирающей силу веры. Они провозгласили существовавший культ древних богов ересью и злом и принялись с воодушевлением искоренять его. Хорошо, пока только словами. Но Ниом нисколько не сомневался, что дойдет и до конкретных дел. И в списке угодных их вере дел уничтожение Ниома с его мрачным богом должно было стоять первым номером. Как же еще иначе объяснить, что к служкам Перуна или того же Белеса народ, правда робко, но все еще приходил, а к Чернобогу — как ножом отрезало. Проповедники, пользующиеся по какой-то причине особой благосклонностью князя, с каждым днем становились все влиятельнее и, как следствие, наглее.
Нет, пора было подаваться на север. Туда, где стояли первозданные, не тронутые людьми леса и куда еще не добралась эта странная вера в беспомощного бога нищих и рабов.
От горьких раздумий Ниома, незаметно прикончившего бутылку, оторвал робкий стук в дверь.
— Явились?! — рыкнул взбодренный алкоголем хозяин. Однако это были не его люди. У порога, переминаясь с ноги на ногу, стояла стройная женская фигурка. Ее лицо было так замотано платком, что в узкой щели были видны только поблескивающие испуганные глаза.
— Чего тебе? — пробурчал Ниом. — Я не подаю милостыню…
С этими словами он повернулся, собираясь захлопнуть перед просительницей дверь, но его остановил тихий голос.
— Я прошу не денег, — проговорила в спину Ниому женщина. — Я пришла за помощью…
— К кому? — с нескрываемым сарказмом произнес Ниом. — Ты хоть знаешь, куда пришла, дура?
— Знаю, — все так же тихо сказала женщина. — К служителю Чернобога…
Черные свечи, казалось, изгибались в клубящемся дыму, охватывая вдруг удлинившимся пламенем лежащий на столе пояс с богатой золотой чеканкой.
— Хорошо ли ты подумала, женщина? — последний раз спросил темный волхв.
— Да, — был непреклонный ответ.
— Тогда ты знаешь, что делать. — Ниом протянул посетительнице длинный тонкий кинжал.
Та, не раздумывая, полоснула себя по руке, и в чашу, откуда поднимался искажающий все вокруг дым, потекла струя крови.
— О Ты, мой Повелитель, — начал нараспев Ниом, — прими жертву крови и души этой женщины…
Когда он закончил обращение, дым уплотнился и в нем проступили очертания прелестной девушки, одетой во все черное.
Она пристально вгляделась в сидящую напротив Ниома женщину и произнесла лишь одно слово:
— Принимаю.
Ниом с облегчением откинулся в кресле, наблюдая, как медленно в чаше оседает клубящийся дым. Когда он совсем исчез и пламя свечей приняло обычную форму, темный волхв взял лежащий на столе пояс и протянул его просительнице:
— Вернешь его обратно хозяину, и, как только пояс окажется на нем, он будет в полном твоем подчинении…
Женщина молча приняла пояс.
После ухода полуночной посетительницы Ниом долго сидел в глубокой задумчивости. Легкая улыбка скользила по его губам. Повелитель не оставил своего верного слугу. Теперь можно было и повременить с отъездом на север.
Пожертвовавший часть своей души Чернобогу становился его верным адептом, и у темного волхва появлялся хороший шанс поспорить с носителями новой религии. Несмотря на то что женщина изо всех сил старалась остаться неузнанной, Ниом без труда догадался, кто был у него в гостях. Его навестила не кто иная, как жена князя.
Кайдаль
— Что ты там только что говорил о Боге и Писании? — Ешка, не спуская глаз с приближающейся фигуры, принялась торопливо одеваться.
— Почему тебе именно это пришло на ум? — хмыкнул Сева.
— Кажется, нам предстоит общение с альтернативной фигурой, — криво усмехнулась девушка.
— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Однако, даже если этот абориген так похож на главного противника Бога, это еще ни о чем не говорит…
— Я считаю иначе, — не согласилась с ним Ешка. — И если вижу перед собой дьявола, то так и говорю — это дьявол.
— Тс-с, — цыкнул на нее Сева, — Тогда учти, что и слух у него дай боже… — Неожиданно конек-горбунок приостановился и озадаченно уставился на Ешку. — Как в этом случае будет правильно: дай боже или дай дьявол?
— Оставь свои литературные изыскания, — в свою очередь шикнула на него Ешка. — Лучше скажи, как нам с ним себя вести?
— А как хочешь, — с безразличием произнес Сева. — Если это тот, о ком ты думаешь, то все равно надует…
— Ну почему же вы обо мне такого невысокого мнения? — хорошо поставленным баритоном произнес подошедший тип.
Он действительно как две капли воды напоминал того извечного противника Всевышнего, которого так любят изображать на многочисленных гравюрах и иллюстрациях, живописующих загробные мучения грешников. Рост как у центрового в баскетбольной команде, здоровенные черные, будто лакированные, рога, мощный торс, мускулистые руки, пальцы, снабженные мощными, кривыми когтями, хвост. Вот только ноги оканчивались не копытами, а вполне человеческими ступнями, на пальцах которых были не менее мощные когти. И красно-бурая кожа, будто обожженная вечным пламенем преисподней.
— Я вам чем-то не угодил? — продолжил подошедший, не дождавшись ответа Ешки и Севы.
С этими словами он уселся на песок, скрестив ноги по-турецки.
— Пока нет, но все еще впереди, — пробурчал себе под нос Сева.
— Да? — Красно-бурый абориген недобро взглянул на Севу. — Может быть, вы тогда соизволите объяснить, чем вызвана такая неприкрытая неприязнь к моей персоне?
— Не обращайте внимания на моего друга, — поспешила вмешаться Ешка. — Просто вы так живо напоминаете одного персонажа нашего мира…
— Отрицательного? — заинтересовался обиженный.
— Да, — призналась Ешка.
— Пробу негде ставить, — не преминул вклиниться Сева
— И что же такого страшного он натворил?
— О, это долгая история, — покачала головой Ешка. — И начинать ее нужно аж с сотворения мира…
— Вашего мира?
— Естественно.
— И кто его сотворил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
А не так давно темный волхв и чернокнижник Ниом был одним из самых богатых людей княжества. И одним из самых уважаемых. Ибо верно подмечено: если тебя боятся, значит, уважают. А Ниома боялись больше всех. Даже больше князя. Темный волхв мог поспорить по части влиятельности со жрецами других культов. Люди исправно несли богатые подношения Перуну, Велесу, Свантовиту, Даждьбогу, Яриле. Но у этих богов просили обычно удачи в любви, земледелии, охоте, войне… К Чернобогу же, чьим адептом был Ниом, шли, чтобы отвратить постигшее человека несчастье или, наоборот, навести порчу на своего врага. А люди, как известно, многое отдадут, лишь бы вернуть утраченное или пошатнувшееся здоровье. А уж если желают кому-то зла, то отдадут все.
Жизнь катилась по привычной колее, пока откуда-то с юга не пришли провозвестники новой, набирающей силу веры. Они провозгласили существовавший культ древних богов ересью и злом и принялись с воодушевлением искоренять его. Хорошо, пока только словами. Но Ниом нисколько не сомневался, что дойдет и до конкретных дел. И в списке угодных их вере дел уничтожение Ниома с его мрачным богом должно было стоять первым номером. Как же еще иначе объяснить, что к служкам Перуна или того же Белеса народ, правда робко, но все еще приходил, а к Чернобогу — как ножом отрезало. Проповедники, пользующиеся по какой-то причине особой благосклонностью князя, с каждым днем становились все влиятельнее и, как следствие, наглее.
Нет, пора было подаваться на север. Туда, где стояли первозданные, не тронутые людьми леса и куда еще не добралась эта странная вера в беспомощного бога нищих и рабов.
От горьких раздумий Ниома, незаметно прикончившего бутылку, оторвал робкий стук в дверь.
— Явились?! — рыкнул взбодренный алкоголем хозяин. Однако это были не его люди. У порога, переминаясь с ноги на ногу, стояла стройная женская фигурка. Ее лицо было так замотано платком, что в узкой щели были видны только поблескивающие испуганные глаза.
— Чего тебе? — пробурчал Ниом. — Я не подаю милостыню…
С этими словами он повернулся, собираясь захлопнуть перед просительницей дверь, но его остановил тихий голос.
— Я прошу не денег, — проговорила в спину Ниому женщина. — Я пришла за помощью…
— К кому? — с нескрываемым сарказмом произнес Ниом. — Ты хоть знаешь, куда пришла, дура?
— Знаю, — все так же тихо сказала женщина. — К служителю Чернобога…
Черные свечи, казалось, изгибались в клубящемся дыму, охватывая вдруг удлинившимся пламенем лежащий на столе пояс с богатой золотой чеканкой.
— Хорошо ли ты подумала, женщина? — последний раз спросил темный волхв.
— Да, — был непреклонный ответ.
— Тогда ты знаешь, что делать. — Ниом протянул посетительнице длинный тонкий кинжал.
Та, не раздумывая, полоснула себя по руке, и в чашу, откуда поднимался искажающий все вокруг дым, потекла струя крови.
— О Ты, мой Повелитель, — начал нараспев Ниом, — прими жертву крови и души этой женщины…
Когда он закончил обращение, дым уплотнился и в нем проступили очертания прелестной девушки, одетой во все черное.
Она пристально вгляделась в сидящую напротив Ниома женщину и произнесла лишь одно слово:
— Принимаю.
Ниом с облегчением откинулся в кресле, наблюдая, как медленно в чаше оседает клубящийся дым. Когда он совсем исчез и пламя свечей приняло обычную форму, темный волхв взял лежащий на столе пояс и протянул его просительнице:
— Вернешь его обратно хозяину, и, как только пояс окажется на нем, он будет в полном твоем подчинении…
Женщина молча приняла пояс.
После ухода полуночной посетительницы Ниом долго сидел в глубокой задумчивости. Легкая улыбка скользила по его губам. Повелитель не оставил своего верного слугу. Теперь можно было и повременить с отъездом на север.
Пожертвовавший часть своей души Чернобогу становился его верным адептом, и у темного волхва появлялся хороший шанс поспорить с носителями новой религии. Несмотря на то что женщина изо всех сил старалась остаться неузнанной, Ниом без труда догадался, кто был у него в гостях. Его навестила не кто иная, как жена князя.
Кайдаль
— Что ты там только что говорил о Боге и Писании? — Ешка, не спуская глаз с приближающейся фигуры, принялась торопливо одеваться.
— Почему тебе именно это пришло на ум? — хмыкнул Сева.
— Кажется, нам предстоит общение с альтернативной фигурой, — криво усмехнулась девушка.
— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду. Однако, даже если этот абориген так похож на главного противника Бога, это еще ни о чем не говорит…
— Я считаю иначе, — не согласилась с ним Ешка. — И если вижу перед собой дьявола, то так и говорю — это дьявол.
— Тс-с, — цыкнул на нее Сева, — Тогда учти, что и слух у него дай боже… — Неожиданно конек-горбунок приостановился и озадаченно уставился на Ешку. — Как в этом случае будет правильно: дай боже или дай дьявол?
— Оставь свои литературные изыскания, — в свою очередь шикнула на него Ешка. — Лучше скажи, как нам с ним себя вести?
— А как хочешь, — с безразличием произнес Сева. — Если это тот, о ком ты думаешь, то все равно надует…
— Ну почему же вы обо мне такого невысокого мнения? — хорошо поставленным баритоном произнес подошедший тип.
Он действительно как две капли воды напоминал того извечного противника Всевышнего, которого так любят изображать на многочисленных гравюрах и иллюстрациях, живописующих загробные мучения грешников. Рост как у центрового в баскетбольной команде, здоровенные черные, будто лакированные, рога, мощный торс, мускулистые руки, пальцы, снабженные мощными, кривыми когтями, хвост. Вот только ноги оканчивались не копытами, а вполне человеческими ступнями, на пальцах которых были не менее мощные когти. И красно-бурая кожа, будто обожженная вечным пламенем преисподней.
— Я вам чем-то не угодил? — продолжил подошедший, не дождавшись ответа Ешки и Севы.
С этими словами он уселся на песок, скрестив ноги по-турецки.
— Пока нет, но все еще впереди, — пробурчал себе под нос Сева.
— Да? — Красно-бурый абориген недобро взглянул на Севу. — Может быть, вы тогда соизволите объяснить, чем вызвана такая неприкрытая неприязнь к моей персоне?
— Не обращайте внимания на моего друга, — поспешила вмешаться Ешка. — Просто вы так живо напоминаете одного персонажа нашего мира…
— Отрицательного? — заинтересовался обиженный.
— Да, — призналась Ешка.
— Пробу негде ставить, — не преминул вклиниться Сева
— И что же такого страшного он натворил?
— О, это долгая история, — покачала головой Ешка. — И начинать ее нужно аж с сотворения мира…
— Вашего мира?
— Естественно.
— И кто его сотворил?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100