Женщина упала, ушибла колено и, разорвав рукав рубахи, в кровь оцарапала плечо. Воин не задержался, чтобы помочь ей, даже не обернулся.
Поднявшись на ноги, Нурайна сообразила, что попала в крытую галерею, тянущуюся вдоль дома. Плетеный навес низко провис над рухнувшей стеной и покосившимися резными столбиками.
В доме слышались вопли и суета, но здесь, на галерее, беглецов еще не догадались искать. А кто кричит впереди?.. Ах да, там ворота, Ралидж беседует с охраной... Или это не Ралидж... ну, не важно!
Прихрамывая, женщина поспешила на шум. Там, где галерея смыкалась со стеной, Нурайна перепрыгнула через труп охранника. Она не стала задерживаться, но на ходу заметила, что у бедняги оторвана голова.
У ворот она обнаружила своего спутника, который сосредоточенно отдирал запирающую перекладину вместе с цепью и замком. Никто ему не мешал. Оглядевшись, Нурайна поняла, что мешать уже, собственно, и некому...
Перекладина с хряском отлетела, ворота от крепкого пинка растворились настежь. Нурайна с не рассуждающей, слепой радостью рванулась было прочь, но остановилась, увидев, что Ралидж замешкался. Он коротко глянул на отобранную у кого-то из часовых кривую саблю, отшвырнул ее, молча повернулся и побежал к дому.
«Он сошел с ума!» — охнула про себя Нурайна.
И тут ее озарила яркая догадка... нет, не догадка — уверенность. Мечи! Ралидж вернулся за мечами! Они же остались на стене трапезной — Альджильен и Сайминга...
До этого мгновения Нурайна не думала о мечах. А вспомнив, сразу поняла: бросить их здесь нельзя! Ни за что! Не потому, что ее Альджильен был редкой и ценной вещью. Не потому, что был он единственной памятью о первой и последней любви. Нет, меч был частью ее самой, и оставить его в добычу врагам Нурайне хотелось так же, как отрубить себе правую руку.
Путь в трапезную женщина помнила хорошо. По дороге она еще дважды споткнулась о трупы охранников. Нурайна представила себе, какой бой идет в трапезной, куда, наверное, сбежались все, кто может носить оружие, и застонала при мысли о своих связанных руках.
«Все равно помогу! Под ноги буду валиться, чтоб спотыкались... Глотки буду... зубами... как собака...»
Но в трапезной, как ни странно, никакого боя не было.
Нурайна не знала, что горцы — народ хоть и храбрый, но суеверный. Они не испугались бы отряда вооруженных до зубов разбойников. Но появление молчаливого чудовища, способного оторвать человеку голову, повергло их в панический ужас. Они разбежались, крича, что на поместье напал злой дух...
Впрочем, тот, кого сейчас увидела Нурайна, вовсе не походил на злого духа. Прислонясь к стене и прижимая к груди оба меча, стоял перед ней Ралидж — тот, прежний...
Нет, не совсем прежний. У него был такой вид, словно он только что встал с постели после тяжелой болезни, причем встал слишком рано.
Нурайна ахнула и бросилась к нему. От резкого движения ремни впились в запястья. Она поморщилась от боли и прошипела:
— Разрежь!
Ралидж сделал попытку вытащить Саймингу из ножен, пошатнулся, уронил оба меча и вновь прислонился к стене. Серая кожа его покрылась каплями пота, взгляд стал беспомощным и несчастным.
Нурайна упала на колени возле оброненного им Альджильена. Вцепившись зубами в гарду, она попыталась вытащить клинок из ножен — но услышала шорох, гибко вскочила на ноги и гневно обернулась к дверному проему, где на полу краснела сорванная бархатная портьера.
В дверь осторожно заглянула головка в коротких рыжих кудряшках. Серые глаза распахнулись от ужаса и восторга, по трапезной бисером рассыпался аршмирский говорок:
— Ой, скорее, скорее идите, я вас спрячу... Ой, храни вас Безликие... скорее, а то увидит кто... Ой, да господин и на ногах-то не стоит! Я помогу, только скорее, скорее...
Наутро Орешку и Нурайне удалось незаметно покинуть поместье. Вывела их на свободу Айфина Белая Ягода — новая знакомая, посланная им милосердными богами. Айфину два года назад похитили охотники за людьми и продали за море. С тех пор она жила в Горга-до, в доме Оплота, а в поместье попала недавно. Про грайанского ученого слышала от прислуги, но сама не видела даже издали. А со слугой его болтала не раз: веселый такой, обходительный, зовут — Чинзур...
Все это выслушивала Нурайна, потому что Орешек спал тревожным, болезненным сном, время от времени ворочаясь с боку на бок и негромко вскрикивая.
Нурайна не сочла надежным убежищем каморку, в которую упихала их с Ралиджем кудрявая благодетельница. Но, как ни странно, никто и не искал шумных гостей. Причину этого им назавтра сообщила Айфина — разрумянившаяся, сверкающая глазами, обмирающая при мысли о своем отчаянном поступке.
Оказывается, девушка, дрожа и заикаясь от неподдельного страха, рассказала господину о том, что видела собственными глазами: страшные гости прорвались в трапезную, сорвали со стен свои мечи, клинками очертили круг над головами, превратились в лиловых драконов, замерцали искрами и растворились в воздухе.
Хозяин заорал было, что она дура, но все сказанное девушкой, слово в слово, подтвердил один молодой раб-наррабанец (давно готовый хоть под кнут ради рыжих кудряшек Айфины). Таграх-дэр призадумался. Тут начали по одному возвращаться горцы-охранники. Они засыпали хозяина такими жуткими подробностями налета нечисти на поместье, что скромные лиловые драконы, придуманные рабыней, померкли и отошли в тень.
Чтобы унять панику, Оплот объявил, что злые духи вволю натешились и улетели прочь. Этому горцы поверили, однако между собой порешили нагрянуть в дорожный приют, где остановилась заезжая парочка, вытащить во двор вещи грайанцев и запалить костерок. А может, и приют поджечь для верности.
Этот заманчивый план пришлось если не отменить, то отложить, потому что утром в поместье явились козопасы, привезли на мулах кувшины с молоком, а заодно рассказали, что двое путников провели эту ночь у их костра. Бредут те путники не дорогой, а тропками, направляются в сторону Нарра-до. Если не захотят спать под открытым небом, на радость Слепым Теням, то гостить будут в дорожном приюте Одноглазого Хассата — больше просто негде, ведь козопасов они вряд ли снова встретят. Да и как их Слепые Тени еще в ночь побега не сожрали... конечно, ученого со слугой, а не козопасов. Козопасы-то все знахари, травники. Они в костер какие-то ветки суют, вонючим дымом чудищ отпугивают...
Таграх-дэр велел троим горцам седлать коней и вихрем унесся в погоню. Один из горцев успел шепнуть поварихе, своей доброй подруге, что хозяин хочет обыскать в округе каждый овражек, каждую крошечную рощицу. Может, заглянут и к Хассату, хотя вряд ли беглецы рискнут появиться там...
Конец рассказа слушал и только что проснувшийся Ралидж — мрачный, измученный, с темными кругами вокруг глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213
Поднявшись на ноги, Нурайна сообразила, что попала в крытую галерею, тянущуюся вдоль дома. Плетеный навес низко провис над рухнувшей стеной и покосившимися резными столбиками.
В доме слышались вопли и суета, но здесь, на галерее, беглецов еще не догадались искать. А кто кричит впереди?.. Ах да, там ворота, Ралидж беседует с охраной... Или это не Ралидж... ну, не важно!
Прихрамывая, женщина поспешила на шум. Там, где галерея смыкалась со стеной, Нурайна перепрыгнула через труп охранника. Она не стала задерживаться, но на ходу заметила, что у бедняги оторвана голова.
У ворот она обнаружила своего спутника, который сосредоточенно отдирал запирающую перекладину вместе с цепью и замком. Никто ему не мешал. Оглядевшись, Нурайна поняла, что мешать уже, собственно, и некому...
Перекладина с хряском отлетела, ворота от крепкого пинка растворились настежь. Нурайна с не рассуждающей, слепой радостью рванулась было прочь, но остановилась, увидев, что Ралидж замешкался. Он коротко глянул на отобранную у кого-то из часовых кривую саблю, отшвырнул ее, молча повернулся и побежал к дому.
«Он сошел с ума!» — охнула про себя Нурайна.
И тут ее озарила яркая догадка... нет, не догадка — уверенность. Мечи! Ралидж вернулся за мечами! Они же остались на стене трапезной — Альджильен и Сайминга...
До этого мгновения Нурайна не думала о мечах. А вспомнив, сразу поняла: бросить их здесь нельзя! Ни за что! Не потому, что ее Альджильен был редкой и ценной вещью. Не потому, что был он единственной памятью о первой и последней любви. Нет, меч был частью ее самой, и оставить его в добычу врагам Нурайне хотелось так же, как отрубить себе правую руку.
Путь в трапезную женщина помнила хорошо. По дороге она еще дважды споткнулась о трупы охранников. Нурайна представила себе, какой бой идет в трапезной, куда, наверное, сбежались все, кто может носить оружие, и застонала при мысли о своих связанных руках.
«Все равно помогу! Под ноги буду валиться, чтоб спотыкались... Глотки буду... зубами... как собака...»
Но в трапезной, как ни странно, никакого боя не было.
Нурайна не знала, что горцы — народ хоть и храбрый, но суеверный. Они не испугались бы отряда вооруженных до зубов разбойников. Но появление молчаливого чудовища, способного оторвать человеку голову, повергло их в панический ужас. Они разбежались, крича, что на поместье напал злой дух...
Впрочем, тот, кого сейчас увидела Нурайна, вовсе не походил на злого духа. Прислонясь к стене и прижимая к груди оба меча, стоял перед ней Ралидж — тот, прежний...
Нет, не совсем прежний. У него был такой вид, словно он только что встал с постели после тяжелой болезни, причем встал слишком рано.
Нурайна ахнула и бросилась к нему. От резкого движения ремни впились в запястья. Она поморщилась от боли и прошипела:
— Разрежь!
Ралидж сделал попытку вытащить Саймингу из ножен, пошатнулся, уронил оба меча и вновь прислонился к стене. Серая кожа его покрылась каплями пота, взгляд стал беспомощным и несчастным.
Нурайна упала на колени возле оброненного им Альджильена. Вцепившись зубами в гарду, она попыталась вытащить клинок из ножен — но услышала шорох, гибко вскочила на ноги и гневно обернулась к дверному проему, где на полу краснела сорванная бархатная портьера.
В дверь осторожно заглянула головка в коротких рыжих кудряшках. Серые глаза распахнулись от ужаса и восторга, по трапезной бисером рассыпался аршмирский говорок:
— Ой, скорее, скорее идите, я вас спрячу... Ой, храни вас Безликие... скорее, а то увидит кто... Ой, да господин и на ногах-то не стоит! Я помогу, только скорее, скорее...
Наутро Орешку и Нурайне удалось незаметно покинуть поместье. Вывела их на свободу Айфина Белая Ягода — новая знакомая, посланная им милосердными богами. Айфину два года назад похитили охотники за людьми и продали за море. С тех пор она жила в Горга-до, в доме Оплота, а в поместье попала недавно. Про грайанского ученого слышала от прислуги, но сама не видела даже издали. А со слугой его болтала не раз: веселый такой, обходительный, зовут — Чинзур...
Все это выслушивала Нурайна, потому что Орешек спал тревожным, болезненным сном, время от времени ворочаясь с боку на бок и негромко вскрикивая.
Нурайна не сочла надежным убежищем каморку, в которую упихала их с Ралиджем кудрявая благодетельница. Но, как ни странно, никто и не искал шумных гостей. Причину этого им назавтра сообщила Айфина — разрумянившаяся, сверкающая глазами, обмирающая при мысли о своем отчаянном поступке.
Оказывается, девушка, дрожа и заикаясь от неподдельного страха, рассказала господину о том, что видела собственными глазами: страшные гости прорвались в трапезную, сорвали со стен свои мечи, клинками очертили круг над головами, превратились в лиловых драконов, замерцали искрами и растворились в воздухе.
Хозяин заорал было, что она дура, но все сказанное девушкой, слово в слово, подтвердил один молодой раб-наррабанец (давно готовый хоть под кнут ради рыжих кудряшек Айфины). Таграх-дэр призадумался. Тут начали по одному возвращаться горцы-охранники. Они засыпали хозяина такими жуткими подробностями налета нечисти на поместье, что скромные лиловые драконы, придуманные рабыней, померкли и отошли в тень.
Чтобы унять панику, Оплот объявил, что злые духи вволю натешились и улетели прочь. Этому горцы поверили, однако между собой порешили нагрянуть в дорожный приют, где остановилась заезжая парочка, вытащить во двор вещи грайанцев и запалить костерок. А может, и приют поджечь для верности.
Этот заманчивый план пришлось если не отменить, то отложить, потому что утром в поместье явились козопасы, привезли на мулах кувшины с молоком, а заодно рассказали, что двое путников провели эту ночь у их костра. Бредут те путники не дорогой, а тропками, направляются в сторону Нарра-до. Если не захотят спать под открытым небом, на радость Слепым Теням, то гостить будут в дорожном приюте Одноглазого Хассата — больше просто негде, ведь козопасов они вряд ли снова встретят. Да и как их Слепые Тени еще в ночь побега не сожрали... конечно, ученого со слугой, а не козопасов. Козопасы-то все знахари, травники. Они в костер какие-то ветки суют, вонючим дымом чудищ отпугивают...
Таграх-дэр велел троим горцам седлать коней и вихрем унесся в погоню. Один из горцев успел шепнуть поварихе, своей доброй подруге, что хозяин хочет обыскать в округе каждый овражек, каждую крошечную рощицу. Может, заглянут и к Хассату, хотя вряд ли беглецы рискнут появиться там...
Конец рассказа слушал и только что проснувшийся Ралидж — мрачный, измученный, с темными кругами вокруг глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213