Сделаем недотепе на ходу замечание — и внутрь, в башню...
За первой дверью — вторая... пра-авильно, это же север, стараются зимой не выстуживать жилье. Между первой и второй дверью — несколько высоких ступенек. Значит, внизу полуподвал — кладовая или кухня...
Входим в зал... ух ты, просто лесная поляна! Пол устлан свежей травой, стены украшены зелеными ветвями и цветами. И все это свеженькое, ничуть не завявшее. Наверное, каждый день меняли праздничное убранство, ждали приезда Хранителя... Дождались, можно вас всех поздравить!
Зал просторный, но с низким потолком, в стену вделан очаг с массивной решеткой, зола из очага аккуратно выметена. Вдоль стен — длинные дубовые столы и лавки. В центре — винтовая лестница.
— Прошу, господин мой, — суетится толстяк, — прошу наверх, умыться с дороги!
Интересно, кормить дорогого гостя они собираются? Ладно, наверх так наверх. Второй этаж — жилой, двери комнат выходят к винтовой лестнице. В одной из стен — проем, в котором видны ступеньки. Черный ход? Очень, очень интересно!
Наверху гулко грохнул колокол. Четыре раза. При первом ударе Орешек чуть не подскочил от неожиданности. Да как они тут спят-то, под часами? Двенадцать раз в сутки так получать по мозгам... Привыкли, наверное...
Четвертый светлый звон, надо же! А казалось, только что был полдень. Есть хочется нестерпимо. А толстяк продолжает петь:
— Этот ярус занимает Хранитель, а также мы с дарнигаром. Семьи сотников выше. Вот это — комната высокородного господина...
Смелей, парень! Не чувствуй себя дворовой собакой, которая забежала ненароком в господские покои и не знает, с какой стороны ждать пинка!..
А что, вполне уютная комната! Большая кровать с пологом и двумя подушками покрыта золотистым парчовым покрывалом. На полу — ковер наррабанской работы... или хорошая подделка, тут уж Орешек не знаток. Два тяжелых, украшенных резьбой сундука для одежды, между ними на стене — зеркало, небольшая резная полочка и две железные подставки для факелов. Они пустуют, и понятно почему: на полу возвышается ветвистый, похожий на куст или на оленьи рога канделябр с восковыми свечами — новенькими, нарядными. Вдоль стен — две скамьи, сиденья обтянуты заячьими шкурками. В углу на изящном треножнике — серебряный таз для умывания, а рядом уже дожидается симпатичная востроглазая девица с кувшином и полотенцем, готовая услужить новому господину.
С девицей разговор будет четкий и ясный:
— Брысь!
Изумилась, но сразу исчезла. Шайвигар тоже удивлен, но старается этого не показывать.
— Если Соколу угодно, здесь сейчас же будет другая служанка. Конечно, тут не столица, но мы приложим все усилия, чтобы наш господин чувствовал себя так же уютно, как в своем родовом замке, и сделаем все возможное и невозможное, чтобы эта скромная крепость...
И так далее, и так далее... Замолкни, зануда, без тебя тошно! Девчонка-то и впрямь ладненькая, все при ней... а судя по разочарованному взгляду, она совсем не боится играть в одну старую добрую игру...
Орешек, между прочим, тоже не вчера из скорлупы проклюнулся, сам любую красотку может кое-чему научить, но умываться-то все равно придется, хоть до забавы, хоть после. Снять рубаху, склониться над тазом... м-да, такой спиной еще ни один Сын Клана не мог похвастаться!
Орешек замер. Только сейчас до него дошло, как он был несправедлив к судьбе. Он скулил, что жизнь с чудовищной жестокостью подшутила над ним, сделав государственным преступником и святотатцем. А судьба его спасла! Этот конный разъезд мог наткнуться не на Сокола со знаком Клана на плаще, а на голого бродягу с исполосованной спиной... или на хорошо одетого, но весьма подозрительного незнакомца, которого здесь, на границе, обязательно сочли бы силуранским лазутчиком. В первом случае он сразу отправился бы в шахту, во втором — сначала на допрос, а потом уже в шахту. Очень, очень большая разница...
Орешек вспомнил истопника из тайверанской бани, его рассказ об ужасах угольной шахты, и ощутил озноб.
Впрочем, в этих краях, кажется, не добывают уголь... С ума сойти, чем он себя успокаивает? Нет шахт, зато есть каменоломни. Поди-ка подолби гранит, пока не сдохнешь! Или вот еще соль каменная. Ее, говорят, еще веселее ломать: глаза жжет, кожу разъедает, дышать больно...
Аджунес оборвал фразу на полуслове, заметив, что глаза Хранителя странно остекленели, а лицо побледнело и застыло.
— Господину плохо? Не послать ли за лекарем? Это последствия тяжелой ночи, ужасных происшествий...
Орешек отогнал от себя видение жутких подземных лабиринтов и с досадой посмотрел на угодливого болтуна. Захотелось озадачить шайвигара, сказать что-нибудь загадочное, непонятное, чтобы он над этим призадумался и хоть на время заткнулся.
— Я думал о соли, — сказал парень многозначительно. — И о камне.
Результат превзошел все ожидания. Толстяк отшатнулся, глаза его выпучились, как у рака, к лицу прилила кровь... Похоже, Орешек брякнул что-то совсем уж не то... Надо срочно исправлять положение.
— На ближайшую четверть звона хочу остаться один. Надеюсь, за это время будет готов обед. Больше я не задерживаю Левую Руку!..
* * *
Аджунес сделал несколько шагов на непослушных ногах и прислонился к стене возле винтовой лестницы. Спуститься сейчас он бы не смог.
Соль и камень!
Именно соль почтенный шайвигар разворовывал особенно лихо. Только что в покоях Хранителя он сыпал пустыми, как мякина, словами, а сам прикидывал: полезет ли этот надменный Сын Клана в подвал, чтобы лично пересчитать припасы? Вряд ли, но на всякий случай надо поставить там несколько мешков с битым камнем, а сверху присыпать крупными осколками соли...
Новый Хранитель читает мысли!
Невероятно. Чушь какая-то. Не может быть.
Почему не может быть? Разве он не потомок одного из Двенадцати? Разве в нем не течет кровь Истинных Магов?
Аджунес лихорадочно вспоминал, кто именно из Двенадцати получил дар читать мысли. Впервые в жизни он корил себя за то, что плохо учил в детстве историю. Впрочем, какая разница! Кланы столько веков роднились меж собой, так смешали свою кровь, что в любом высокородном мог проснуться любой дар.
Хранитель, умеющий читать мысли... это катастрофа! О Безликие, спасите своего верного почитателя! Завтра же начнется ремонт храма, стены будут расписаны заново, крыша починена...
Шайвигар в смятении напрягал свою память: о чем, о чем еще он думал в присутствии этого ужасного человека? Белый лоб покрылся бисеринками пота, пухлые ручки теребили серебряную кисточку пояса.
В таком состоянии его и обнаружил Харнат, поднявшийся, чтобы выяснить, что задержало Левую Руку.
В другое время Аджунес, человек осмотрительный и осторожный, к тому же крепко не любивший дарнигара, утаил бы свое открытие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213