Эйрар поднялся добавить дров в очажок. Корабль отчаянно качало, он схватился за бимсы, чтобы не упасть, и твердо решил ни под каким видом не прибегать более к магии — только если при последней нужде!
Потом он самодовольно подумал о том, что сказал бы лучник Пертвит, доведись ему увидеть его сейчас, на пути в Салмонессу — и притом не нищим наемником, а предводителем пятидесяти бойцов!.. Размечтавшись, он вскоре уже двигался от города к городу, под радостные клики ликующих горожан, и колокола звонили на башнях, и цветы сыпались под копыта коня… пока не стукнула, открываясь, крышка люка, и озябшие рыбаки не стали спускаться вниз за глотком горячего питья.
К утру качка ослабла. Когда Эйрар выбрался наверх, корабль резво бежал на северо-восток. Румпель был подвязан, в небе — ни облачка. Шхуна плавно взбиралась на отлогие водяные горы и столь же плавно скатывалась вниз. Нос так и сверкал, разукрашенный замысловатыми ожерельями сосулек. Кто-то из команды стоял там, привязавшись канатом, и скалывал лед. Было холодно.
Эйрар огляделся, придерживаясь за снасти. Рядом с ними бежала по ветру еще одна шхуна, и далеко-далеко у горизонта едва заметным пятнышком мелькала третья. Когда волны одновременно поднимали корабли, видны были макушки ее парусов.
Ледяные брызги иглами впивались в лицо.
— Доброе утро, — поздоровался с Эйраром хозяин судна. И мрачно добавил:
— Сдается мне, молодой господин, из твоих пятидесяти попадут в Салмонессу хорошо если двадцать…
— Почему?
— Потому, что «Брэйхед» разбился на рифах в Вагейском проливе, и никто не знает, скольких спасли. Рядом с нами идет «Гулринг», а «Недиль-Галлай» пропал без вести. Не очень-то радостное дело для всего Джентебби, молодой господин!
Он искоса посмотрел на Эйрара и как бы подчеркнул последние слова — «молодой господин».
Эйрар указал вдаль:
— Как ты думаешь, чей это корабль там, у горизонта?
Хозяин судна смерил его пристальным взглядом. Потом вскочил на фальшборт, одной рукой хватаясь за ванты, другой прикрывая от солнца глаза.
— Клянусь Миром Колодца!.. — воскликнул он, вновь спрыгнув на палубу. — Ты прав! Эй, все наверх, все наверх, на шкотах приготовиться!.. — И, обратясь к мачте, приложил ладони ко рту; — Ове, бездельник! Наш… наш молодой господин с палубы видит зорче, чем ты сверху!.. — И продолжал распоряжаться: — Всем взять копья и надеть шлемы, вдруг это враги!
Но это были не враги. Когда корабли сошлись, парусник оказался запропавшим «Недиль-Галлаем». Вдобавок выяснилось, что он подобрал всех моряков, кроме одного, с разбитого «Брэйхеда». Люди дружно хвалили Эйрара за острое зрение, ибо ему первому удалось высмотреть «Недиль-Галлай». Его репутация удачливого вождя заметно упрочилась.
Двое суток после этого длилось поистине безмятежное путешествие под лучезарными небесами, с попутным ветром, быстро несшим корабли вперед. Наконец, к исходу третьего дня, впереди показалась тонкая ниточка берета. Вскоре открылось широкое речное устье. Реку пересекал укрепленный мост, а с восточной стороны, призрачные на фоне темнеющего вечернего неба, вырисовывались высокие башни. Цитадель Салмонесского Бастарда! Ничем иным эта твердыня быть не могла.
Паруса были убраны, люди сели на весла. Солнце опускалось в облака, река свинцово блестела. А к северу и к западу, сколько хватало глаз, расстилались бурые поля, колыхавшиеся на ветру. Через поля к городу тянулась дорога.
— Не торопятся они тут с урожаем, — заметил Эйрар. Висто, слышавший это, засмеялся в ответ:
— Ну да, только весь урожай со здешних полей — лягушки да рыба. Это не поля, а знаменитые топи Салма, что тянутся отсюда до самых границ Мариолы!
В это время к ним приблизился на веслах «Недиль-Галлай», и Долговязый Эрб прокричал оттуда, что салмонесцы, насколько ему известно, сами не свои насчет церемоний и титулов — словом, будет лучше всего, если Эйрар, когда подойдут к мосту, станет разговаривать с ними от имени всех.
Отлив обнажил по обоим берегам широкие полосы грязи, морозец уже успел прихватить ее сверху. В главном пролете моста был оставлен меж сваями проход всего для одного корабля, да и тот нынче перекрывала ржавая железная цепь, натянутая низко над водой. Когда корабли подошли вплотную, рядом с баллистой, высившейся на мосту, возникла голова в стальном шлеме:
— Кто идет?
Эйрар помахал белым значком, навязанным на копье:
— Вольные рыбаки с архипелага Джентебби… Идем сражаться за герцога!
— Поворачивайте назад, — откликнулся страж. — Его светлость принимают на службу лишь тех, кто следует за благороднорожденным предводителем. Его светлости не нужны ни чванные западные дейлкарлы, ни варвары-валькинги, у которых один и тот же человек сегодня господин, а завтра крепостной…
— Я здесь вождь!.. — прокричал Эйрар. — И мой род не уступит ни одному из салмонесских. Я — Эйрар Эльварсон из Трангстеда!
Рядом с первой головой на мосту возникла вторая:
— Ага! Судя по имени, ты — вастманстедский дейлкарл. И какие, интересно знать, цвета на твоем гербе, дейлкарл?..
Тон был обидно-насмешливый, и Эйрар на мгновение растерялся, ибо у его отца герба не было вовсе, а мать хоть и впрямь происходила из дворянского рода — титулы и гербы редко обсуждались в семье. Тем не менее, надо было что-то ответить, и Эйрар храбро сказал:
— Лазурь и золотая стрела.
— Никогда не слыхал о подобном, — проворчал второй страж, и оба отошли за баллисту посовещаться. Затем сверху послышалось:
— Эти рыбаки присягали тебе на верность, как полагается?
На палубе «Недиль-Галлая» кто-то вскочил на ноги и возмущенно потряс кулаком:
— Еще чего, присягать!.. Мы, вольные рыбаки, никому никаких присяг не даем, кроме самого императора! Как гласит наша священная хартия… — но Эрб живо заставил парня заткнуться и прокричал в ответ:
— А хотя бы и не водилось такого прежде у нас, народа Джентебби — что до меня, я готов поклясться Колодцем всюду следовать за Эйраром Эльварсоном Ясноглазым и признаю его своим вождем и господином, пока длится эта война!
— И я! — крикнул Висто.
— И я! — друг за дружкой подхватили остальные. — И я!..
Эйрар, исполненный гордости, принялся благодарить их. Между тем стражи моста вновь удалились посовещаться и наконец приговорили так:
— Это дело серьезное. Надо уведомить его милость канцлера, пусть сам с вами разбирается. В общем, ждите — тем более что после захода солнца все равно никого не ведено пропускать…
Корабельщики попробовали спорить, но без толку. Им даже не позволили пришвартоваться на ночь к сваям моста. Делать нечего, пришлось отойти назад, вниз по течению, и бросить в воду каменные якоря, коротая вечер у кромки зловонных болот. Однако нет худа без добра:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113
Потом он самодовольно подумал о том, что сказал бы лучник Пертвит, доведись ему увидеть его сейчас, на пути в Салмонессу — и притом не нищим наемником, а предводителем пятидесяти бойцов!.. Размечтавшись, он вскоре уже двигался от города к городу, под радостные клики ликующих горожан, и колокола звонили на башнях, и цветы сыпались под копыта коня… пока не стукнула, открываясь, крышка люка, и озябшие рыбаки не стали спускаться вниз за глотком горячего питья.
К утру качка ослабла. Когда Эйрар выбрался наверх, корабль резво бежал на северо-восток. Румпель был подвязан, в небе — ни облачка. Шхуна плавно взбиралась на отлогие водяные горы и столь же плавно скатывалась вниз. Нос так и сверкал, разукрашенный замысловатыми ожерельями сосулек. Кто-то из команды стоял там, привязавшись канатом, и скалывал лед. Было холодно.
Эйрар огляделся, придерживаясь за снасти. Рядом с ними бежала по ветру еще одна шхуна, и далеко-далеко у горизонта едва заметным пятнышком мелькала третья. Когда волны одновременно поднимали корабли, видны были макушки ее парусов.
Ледяные брызги иглами впивались в лицо.
— Доброе утро, — поздоровался с Эйраром хозяин судна. И мрачно добавил:
— Сдается мне, молодой господин, из твоих пятидесяти попадут в Салмонессу хорошо если двадцать…
— Почему?
— Потому, что «Брэйхед» разбился на рифах в Вагейском проливе, и никто не знает, скольких спасли. Рядом с нами идет «Гулринг», а «Недиль-Галлай» пропал без вести. Не очень-то радостное дело для всего Джентебби, молодой господин!
Он искоса посмотрел на Эйрара и как бы подчеркнул последние слова — «молодой господин».
Эйрар указал вдаль:
— Как ты думаешь, чей это корабль там, у горизонта?
Хозяин судна смерил его пристальным взглядом. Потом вскочил на фальшборт, одной рукой хватаясь за ванты, другой прикрывая от солнца глаза.
— Клянусь Миром Колодца!.. — воскликнул он, вновь спрыгнув на палубу. — Ты прав! Эй, все наверх, все наверх, на шкотах приготовиться!.. — И, обратясь к мачте, приложил ладони ко рту; — Ове, бездельник! Наш… наш молодой господин с палубы видит зорче, чем ты сверху!.. — И продолжал распоряжаться: — Всем взять копья и надеть шлемы, вдруг это враги!
Но это были не враги. Когда корабли сошлись, парусник оказался запропавшим «Недиль-Галлаем». Вдобавок выяснилось, что он подобрал всех моряков, кроме одного, с разбитого «Брэйхеда». Люди дружно хвалили Эйрара за острое зрение, ибо ему первому удалось высмотреть «Недиль-Галлай». Его репутация удачливого вождя заметно упрочилась.
Двое суток после этого длилось поистине безмятежное путешествие под лучезарными небесами, с попутным ветром, быстро несшим корабли вперед. Наконец, к исходу третьего дня, впереди показалась тонкая ниточка берета. Вскоре открылось широкое речное устье. Реку пересекал укрепленный мост, а с восточной стороны, призрачные на фоне темнеющего вечернего неба, вырисовывались высокие башни. Цитадель Салмонесского Бастарда! Ничем иным эта твердыня быть не могла.
Паруса были убраны, люди сели на весла. Солнце опускалось в облака, река свинцово блестела. А к северу и к западу, сколько хватало глаз, расстилались бурые поля, колыхавшиеся на ветру. Через поля к городу тянулась дорога.
— Не торопятся они тут с урожаем, — заметил Эйрар. Висто, слышавший это, засмеялся в ответ:
— Ну да, только весь урожай со здешних полей — лягушки да рыба. Это не поля, а знаменитые топи Салма, что тянутся отсюда до самых границ Мариолы!
В это время к ним приблизился на веслах «Недиль-Галлай», и Долговязый Эрб прокричал оттуда, что салмонесцы, насколько ему известно, сами не свои насчет церемоний и титулов — словом, будет лучше всего, если Эйрар, когда подойдут к мосту, станет разговаривать с ними от имени всех.
Отлив обнажил по обоим берегам широкие полосы грязи, морозец уже успел прихватить ее сверху. В главном пролете моста был оставлен меж сваями проход всего для одного корабля, да и тот нынче перекрывала ржавая железная цепь, натянутая низко над водой. Когда корабли подошли вплотную, рядом с баллистой, высившейся на мосту, возникла голова в стальном шлеме:
— Кто идет?
Эйрар помахал белым значком, навязанным на копье:
— Вольные рыбаки с архипелага Джентебби… Идем сражаться за герцога!
— Поворачивайте назад, — откликнулся страж. — Его светлость принимают на службу лишь тех, кто следует за благороднорожденным предводителем. Его светлости не нужны ни чванные западные дейлкарлы, ни варвары-валькинги, у которых один и тот же человек сегодня господин, а завтра крепостной…
— Я здесь вождь!.. — прокричал Эйрар. — И мой род не уступит ни одному из салмонесских. Я — Эйрар Эльварсон из Трангстеда!
Рядом с первой головой на мосту возникла вторая:
— Ага! Судя по имени, ты — вастманстедский дейлкарл. И какие, интересно знать, цвета на твоем гербе, дейлкарл?..
Тон был обидно-насмешливый, и Эйрар на мгновение растерялся, ибо у его отца герба не было вовсе, а мать хоть и впрямь происходила из дворянского рода — титулы и гербы редко обсуждались в семье. Тем не менее, надо было что-то ответить, и Эйрар храбро сказал:
— Лазурь и золотая стрела.
— Никогда не слыхал о подобном, — проворчал второй страж, и оба отошли за баллисту посовещаться. Затем сверху послышалось:
— Эти рыбаки присягали тебе на верность, как полагается?
На палубе «Недиль-Галлая» кто-то вскочил на ноги и возмущенно потряс кулаком:
— Еще чего, присягать!.. Мы, вольные рыбаки, никому никаких присяг не даем, кроме самого императора! Как гласит наша священная хартия… — но Эрб живо заставил парня заткнуться и прокричал в ответ:
— А хотя бы и не водилось такого прежде у нас, народа Джентебби — что до меня, я готов поклясться Колодцем всюду следовать за Эйраром Эльварсоном Ясноглазым и признаю его своим вождем и господином, пока длится эта война!
— И я! — крикнул Висто.
— И я! — друг за дружкой подхватили остальные. — И я!..
Эйрар, исполненный гордости, принялся благодарить их. Между тем стражи моста вновь удалились посовещаться и наконец приговорили так:
— Это дело серьезное. Надо уведомить его милость канцлера, пусть сам с вами разбирается. В общем, ждите — тем более что после захода солнца все равно никого не ведено пропускать…
Корабельщики попробовали спорить, но без толку. Им даже не позволили пришвартоваться на ночь к сваям моста. Делать нечего, пришлось отойти назад, вниз по течению, и бросить в воду каменные якоря, коротая вечер у кромки зловонных болот. Однако нет худа без добра:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113