«Здесь они кажутся ближе, чем дома, в Евтракии, — подумал Тристан. — Такое чувство, будто можно дотянуться до них рукой. — Он с удовольствием вдыхал запах сосен, который приносил мягкий ветерок, и вслушивался в журчание Черной реки, бегущей на север, к Цитадели. В песнь воды вплетались звуки ночного леса. — Цитадель, — звенело в „одаренной“ крови принца. — Завтра я доберусь до Цитадели».
Завернувшись в плащ Тристана, Нарисса сидела рядом, прижимаясь к нему, чтобы сберечь тепло в прохладном воздухе ночи. Старый маг запретил разжигать костер, и принц не стал с этим спорить. Галлиполая провела рукой по своим длинным золотистым волосам и бросила на Тристана вопросительный взгляд.
— Кто ты? — напряженным голосом спросила она. — Я имею в виду, кто ты на самом деле? Ты не похож на жителя Пазалона. Может, конечно, мне только так кажется, потому что я никогда прежде не видела бескрылых мужчин. Хотя есть в тебе что-то необъяснимое, заставившее тебя прошлой ночью по просьбе женщины, которую ты совершенно не знал, отправиться вместе с ней в глубину леса.
Глядя в ее огромные глаза, принц глубоко задумался.
— Я… странник, произнес он наконец. — Ищу свою сестру, а эти двое — мои друзья. Старшего я знаю со дня своего рождения. Оба доказали, что я могу доверить им собственную жизнь.
— Откуда у тебя оружие Фаворитов? — спросила галлиполая, придвинувшись еще ближе к принцу. Она сидела, обхватив колени руками. — Жителям Пазалона под страхом смерти запрещено прикасаться к нему. А ты не только носишь дрегган, но и убил им двух Фаворитов.
«Как мне ответить ей?» — подумал Тристан.
— Этот меч принадлежал Клюге, капитану Фаворитов Дня и Ночи. Он заставил меня убить им моего собственного отца. — Мучительные воспоминания снова нахлынули на принца. — Придет день, и я убью этим мечом его самого.
Услышав имя Клюге, Нарисса сжалась от страха.
— Я видела его, — дрожащими губами произнесла она. — Говорят, он самый сильный среди Фаворитов. Однажды он и его помощник Траакс приезжали в крепость, в которой я жила. Ходят слухи, что, если они остаются чем-то недовольны, то предают смерти коменданта крепости прямо на месте, на глазах у его подчиненных. Еще говорят, что во время учений Фавориты убивают друг друга, потому что других достойных противников у них нет. — В голосе женщины звенел страх, но Тристан чувствовал, что боится она не за себя. — Одолеть его будет очень нелегко.
— Знаю. Но в моей крови пылает огонь, бешено разгорающийся при одном только имени Клюге. И я не успокоюсь, пока он не угаснет.
— У галлиполаев есть поговорка, — с улыбкой произнесла Нарисса. — «Когда сухо, разжечь костер не составляет труда».
«Хорошо сказано», — подумал принц. В пронизанном лунным светом полумраке он вглядывался в прекрасное лицо женщины.
— Пожалуйста, расскажи мне о себе, Нарисса, — попросил он. — Как галлиполаям удается выжить среди Фаворитов?
— Галлиполаи все братья и сестры друг другу. Наше существование имеет одну цель — служить Фаворитам. Мы — их рабы. Из-за нашего цвета волос и крыльев с перьями нас считают изгоями, и не важно, что мы родились, может быть, от тех же самых родителей, что и истинный Фаворит. По приказу волшебниц никаких записей о рождении не ведется, и поэтому мы все считаем себя братьями и сестрами. Истинная причина нашего братства в том, что мы не такие, как Фавориты, которые, получив приказ, без колебаний должны действовать и умирать, если понадобится. — Она помолчала и улыбнулась. — У нас была одна-единственная тайна — Легенда, и вот теперь души убитых галлиполаев обрели покой.
— А что будет с теми, кому, возможно, только предстоит погибнуть на колесе? — мягко спросил Тристан. — Их души тоже будут собираться в том месте в лесу и дожидаться освобождения?
— Да, — грустно ответила Нарисса. — Хотя теперь, когда я пережила пытку на колесе, мне кажется, все пойдет по-другому. Если я уцелею, то смогу тайком возвращаться туда и дарить покой тем, кому придется принять ужасную смерть от рук Фаворитов.
Неожиданно она взяла его руки и перевернула ладонями вверх, глядя на пересекающие запястья шрамы.
— Я заметила их еще прошлой ночью, когда мы взялись за руки на поляне. — Женщина нежно прикоснулась к красным рубцам, точно пытаясь исцелить их. — Тебе больно?
— У меня болит душа, не ладони, — отозвался принц. — Я сам разрезал себе руки, давая клятву вернуть на родину сестру. Они — напоминание о том, что отступать нельзя, — его взгляд устремился вдаль. — На моей шее висит медальон, напоминающий о прошлой жизни. Той, которая была, прежде чем началось все это безумие.
— Тристан, какого цвета твое сердце? — внезапно спросила Нарисса.
Ее вопрос прервал задумчивость Тристана, вернул его к действительности.
— Что ты имеешь в виду?
— У нас есть еще и такая поговорка. Этот вопрос мы задаем другу, когда не совсем понимаем, какие чувства он испытывает. Мне кажется, что сейчас твое сердце серого цвета. — Галлиполая прикоснулась к щеке принца. — Серый у нас — цвет печали. Но мне почему-то кажется, что так было не всегда. Мне кажется, что раньше, до того, как, по твоим словам, началось это безумие, сердце у тебя было золотое. И я верю, что, когда ты исполнишь все, ради чего пришел сюда, оно снова обретет этот цвет. — Женщина улыбнулась и опустила взгляд. — Я знаю, это время придет. Я боюсь за тебя и очень надеюсь, что в тот радостный день ты позволишь мне быть вместе с тобой.
«Золотое… — подумал принц. — Да, самое точное определение того, какой была моя жизнь до появления Шабаша. Она была золотая! Но я, конечно, не понимал этого. Каким же глупцом я был! — Он с признательностью взглянул на Нариссу. — Крылатая галлиполая в далекой, чужой стране объяснила это лучше, чем все маги Синклита, долгие годы пытающиеся научить меня уму-разуму. И она первая женщина в моей жизни, которая искренне беспокоится обо мне, не представляя, кто я такой на самом деле».
Тристан улыбнулся и прижал ее к себе.
— Похоже, у вас есть поговорки на все случаи жизни?
— Да. Но мне в особенности нравится одна.
— Какая? — спросил принц.
Встретив того, кто мил твоему сердцу, урони в землю зерно своей любви и дай ему взрасти. — Нарисса подняла на него взгляд. — Тристан, обещай вернуться за мной. Обещай, что выживешь в той борьбе, которая тебе предстоит, и вернешься после этого ко мне.
Принц смотрел на прекрасное создание рядом с собой и задавался вопросом, настанет ли время, когда они смогут открыть друг другу свои чувства, доживут ли они до этого дня.
Он нежно поцеловал ее в губы.
— Я вернусь, прошептал он. — Клянусь жизнью, я вернусь к тебе!
«Урони в землю зерно своей любви и дай ему взрасти», — эхом отзывался в сердце Тристана нежный голос галлиполаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Завернувшись в плащ Тристана, Нарисса сидела рядом, прижимаясь к нему, чтобы сберечь тепло в прохладном воздухе ночи. Старый маг запретил разжигать костер, и принц не стал с этим спорить. Галлиполая провела рукой по своим длинным золотистым волосам и бросила на Тристана вопросительный взгляд.
— Кто ты? — напряженным голосом спросила она. — Я имею в виду, кто ты на самом деле? Ты не похож на жителя Пазалона. Может, конечно, мне только так кажется, потому что я никогда прежде не видела бескрылых мужчин. Хотя есть в тебе что-то необъяснимое, заставившее тебя прошлой ночью по просьбе женщины, которую ты совершенно не знал, отправиться вместе с ней в глубину леса.
Глядя в ее огромные глаза, принц глубоко задумался.
— Я… странник, произнес он наконец. — Ищу свою сестру, а эти двое — мои друзья. Старшего я знаю со дня своего рождения. Оба доказали, что я могу доверить им собственную жизнь.
— Откуда у тебя оружие Фаворитов? — спросила галлиполая, придвинувшись еще ближе к принцу. Она сидела, обхватив колени руками. — Жителям Пазалона под страхом смерти запрещено прикасаться к нему. А ты не только носишь дрегган, но и убил им двух Фаворитов.
«Как мне ответить ей?» — подумал Тристан.
— Этот меч принадлежал Клюге, капитану Фаворитов Дня и Ночи. Он заставил меня убить им моего собственного отца. — Мучительные воспоминания снова нахлынули на принца. — Придет день, и я убью этим мечом его самого.
Услышав имя Клюге, Нарисса сжалась от страха.
— Я видела его, — дрожащими губами произнесла она. — Говорят, он самый сильный среди Фаворитов. Однажды он и его помощник Траакс приезжали в крепость, в которой я жила. Ходят слухи, что, если они остаются чем-то недовольны, то предают смерти коменданта крепости прямо на месте, на глазах у его подчиненных. Еще говорят, что во время учений Фавориты убивают друг друга, потому что других достойных противников у них нет. — В голосе женщины звенел страх, но Тристан чувствовал, что боится она не за себя. — Одолеть его будет очень нелегко.
— Знаю. Но в моей крови пылает огонь, бешено разгорающийся при одном только имени Клюге. И я не успокоюсь, пока он не угаснет.
— У галлиполаев есть поговорка, — с улыбкой произнесла Нарисса. — «Когда сухо, разжечь костер не составляет труда».
«Хорошо сказано», — подумал принц. В пронизанном лунным светом полумраке он вглядывался в прекрасное лицо женщины.
— Пожалуйста, расскажи мне о себе, Нарисса, — попросил он. — Как галлиполаям удается выжить среди Фаворитов?
— Галлиполаи все братья и сестры друг другу. Наше существование имеет одну цель — служить Фаворитам. Мы — их рабы. Из-за нашего цвета волос и крыльев с перьями нас считают изгоями, и не важно, что мы родились, может быть, от тех же самых родителей, что и истинный Фаворит. По приказу волшебниц никаких записей о рождении не ведется, и поэтому мы все считаем себя братьями и сестрами. Истинная причина нашего братства в том, что мы не такие, как Фавориты, которые, получив приказ, без колебаний должны действовать и умирать, если понадобится. — Она помолчала и улыбнулась. — У нас была одна-единственная тайна — Легенда, и вот теперь души убитых галлиполаев обрели покой.
— А что будет с теми, кому, возможно, только предстоит погибнуть на колесе? — мягко спросил Тристан. — Их души тоже будут собираться в том месте в лесу и дожидаться освобождения?
— Да, — грустно ответила Нарисса. — Хотя теперь, когда я пережила пытку на колесе, мне кажется, все пойдет по-другому. Если я уцелею, то смогу тайком возвращаться туда и дарить покой тем, кому придется принять ужасную смерть от рук Фаворитов.
Неожиданно она взяла его руки и перевернула ладонями вверх, глядя на пересекающие запястья шрамы.
— Я заметила их еще прошлой ночью, когда мы взялись за руки на поляне. — Женщина нежно прикоснулась к красным рубцам, точно пытаясь исцелить их. — Тебе больно?
— У меня болит душа, не ладони, — отозвался принц. — Я сам разрезал себе руки, давая клятву вернуть на родину сестру. Они — напоминание о том, что отступать нельзя, — его взгляд устремился вдаль. — На моей шее висит медальон, напоминающий о прошлой жизни. Той, которая была, прежде чем началось все это безумие.
— Тристан, какого цвета твое сердце? — внезапно спросила Нарисса.
Ее вопрос прервал задумчивость Тристана, вернул его к действительности.
— Что ты имеешь в виду?
— У нас есть еще и такая поговорка. Этот вопрос мы задаем другу, когда не совсем понимаем, какие чувства он испытывает. Мне кажется, что сейчас твое сердце серого цвета. — Галлиполая прикоснулась к щеке принца. — Серый у нас — цвет печали. Но мне почему-то кажется, что так было не всегда. Мне кажется, что раньше, до того, как, по твоим словам, началось это безумие, сердце у тебя было золотое. И я верю, что, когда ты исполнишь все, ради чего пришел сюда, оно снова обретет этот цвет. — Женщина улыбнулась и опустила взгляд. — Я знаю, это время придет. Я боюсь за тебя и очень надеюсь, что в тот радостный день ты позволишь мне быть вместе с тобой.
«Золотое… — подумал принц. — Да, самое точное определение того, какой была моя жизнь до появления Шабаша. Она была золотая! Но я, конечно, не понимал этого. Каким же глупцом я был! — Он с признательностью взглянул на Нариссу. — Крылатая галлиполая в далекой, чужой стране объяснила это лучше, чем все маги Синклита, долгие годы пытающиеся научить меня уму-разуму. И она первая женщина в моей жизни, которая искренне беспокоится обо мне, не представляя, кто я такой на самом деле».
Тристан улыбнулся и прижал ее к себе.
— Похоже, у вас есть поговорки на все случаи жизни?
— Да. Но мне в особенности нравится одна.
— Какая? — спросил принц.
Встретив того, кто мил твоему сердцу, урони в землю зерно своей любви и дай ему взрасти. — Нарисса подняла на него взгляд. — Тристан, обещай вернуться за мной. Обещай, что выживешь в той борьбе, которая тебе предстоит, и вернешься после этого ко мне.
Принц смотрел на прекрасное создание рядом с собой и задавался вопросом, настанет ли время, когда они смогут открыть друг другу свои чувства, доживут ли они до этого дня.
Он нежно поцеловал ее в губы.
— Я вернусь, прошептал он. — Клянусь жизнью, я вернусь к тебе!
«Урони в землю зерно своей любви и дай ему взрасти», — эхом отзывался в сердце Тристана нежный голос галлиполаи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170