Ей доставляло удовольствие сменить роскошное платье на грязные лохмотья и бродить по городу ночами в свете трех красных лун, что освещали и ее далекую родину. Ей доставляло удовольствие видеть бедность и отчаяние, становиться свидетельницей насилия и убийств. Охраняемая своим могуществом, волшебница без страха пребывала среди обитателей Гетто и время от времени для поддержания навыков уничтожала кого-нибудь из них.
Скорее всего, она не обратила бы на Гелдона никакого внимания, если бы не услышала звон разбившегося стекла. Охваченная любопытством, Сакку свернула за угол в темный проулок. Приглядевшись, она заметила какое-то движение. Из разбитой витрины торговой лавки, одной из не многих оставшихся в Гетто неразграбленными, виднелись маленькие ноги в рваных сапогах; казалось, ребенок пытается протиснуться в какую-то дыру. Волшебница выволокла его оттуда, швырнув в уличную грязь, смешанную с осколками битого стекла. Тут же она поняла, что это был не ребенок, а карлик — ударившись о мостовую своим уродливым горбом, он взвыл от боли. Сапог госпожи Шабаша, придавивший его к земле, подавил вопли горбуна.
— Чем промышляем? — поинтересовалась она.
Ответом послужил плевок задыхающегося уродца, и Сакку надавила на его шею сильнее, нимало не заботясь, что может придушить его насмерть. Обладавшей ее могуществом волшебнице ничего не стоило прикончить это существо тысячей различных способов, и в тот момент она просто растягивала удовольствие.
— Даю тебе еще один шанс, — хладнокровно заявила Сакку.
— Кошка, — прохрипел в ответ карлик.
Она ослабила давление на его горло.
— В каком смысле «кошка»?
— Будто не понимаешь! Другой еды здесь нет. А кошка — очень даже неплохо. Я видел, что она забежала в лавку. И вот теперь из-за какой-то поганой шлюхи я остался без обеда!
— Ты лопаешь кошек, ублюдок? — злорадно поинтересовалась она и вновь сильнее надавила на его горло. — А я вот совсем недавно перекусила горным фазаном, фаршированным трюфелями и мускатным орехом.
— Ты нагло врешь, грязная потаскуха, — рявкнул в ответ карлик. — Такое едят только богачи, да и то не у нас в городе!
Волшебница убрала ногу с горла уродца.
— Подымайся!
Ростом карлик едва доставал ей до пояса, но Сакку уловила в его глазах присутствие мысли, что выделяло горбуна из серой массы местных обитателей. «Пожалуй, он может мне пригодиться», — решила волшебница.
— За какое преступление ты попал сюда?
— Украл немного хлеба для своей семьи. Мы страшно голодали. Сейчас никого из них уже нет в живых.
Сакку представила себе уродца с караваем хлеба в руках, размером с его горб, и, не сдержавшись, фыркнула. Он возбудил ее любопытство, и волшебница, обойдя карлика кругом, внимательно оглядела его. Внезапно в голову ей пришла одна идея.
— Ты не хотел бы покинуть город и поступить на службу? За неплохую плату, разумеется.
— Ха! Уличная шлюха предлагает мне свободу, — усмехнулся тот.
Сакку решила, что пора внести кое-какую ясность.
— Не смей разговаривать таким тоном с госпожой Шабаша, урод!
Моя задница и то больше похожа на госпожу Шабаша, чем ты! — рассмеялся в ответ карлик и сделал неприличный жест.
Волшебница еще раньше приметила крюк уличного фонаря, масляные лампы которого уже давным-давно были кем-то украдены. Крюк торчал слева от двери в лавку и выглядел достаточно крепким, но даже если и нет, ей ничего не стоило сделать его таким.
Движением руки Сакку заставила карлика подняться в воздух и повиснуть на фонарном крюке. Поворачивая голову, она тщательно рассматривала его, точно приз, только что выигранный на сельской ярмарке. Все еще кипя от злости и не понимая серьезности своего положения, горбун брыкался всеми четырьмя конечностями, как будто надеясь обрести точку опоры в зловонном ночном воздухе. В конце концов он прекратил свои безуспешные попытки.
— Сука! — злобно прохрипел он.
— Все еще не веришь мне, жалкий огрызок? — ласково осведомилась Сакку. — А я-то надеялась, что мне удастся убедить тебя с помощью этого скромного фокуса.
— Никакие дешевые трюки не убедят меня, что ты настоящая волшебница, — прорычал тот. — Госпожа Шабаша, как же! Они живут в огромном замке, это все знают. Нет, ты просто обыкновенная уличная потаскуха. Правда, выглядишь не так мерзко, как другие, да еще владеешь азами магии, но шлюха есть шлюха, никуда от этого не денешься.
Улыбка заиграла на губах волшебницы, в лунном свете блеснули ее безупречно белые зубы.
— Как тебя зовут, недомерок? — спросила она.
— Многие называют Гелдоном.
— Так вот, Гелдон, можешь считать, что тебе страшно повезло. Ты заинтересовал меня. Повторяю, я — госпожа Шабаша. Но дело не в этом. Выбирай. Или ты принимаешь мое предложение, или подохнешь здесь, как свинья на вертеле, и мой секрет — что иногда я ночами бываю в Гетто, чтобы развлечься, — умрет вместе с тобой, — она издевательски засмеялась. — Такой маленький уродец — и такой большой секрет!
Карлик снова попытался плюнуть в нее, но волшебница стояла слишком далеко.
— Да отвяжешься ты от меня наконец, грязная сука? — вопил он, тщетно пытаясь высвободиться. — Ты хочешь одного — чтобы тебе вставили между ног да еще и заплатили за это! Поищи другого дурака!
Тогда выведенная из терпения Сакку подняла руки к звездам и, выгнув дугой спину и закрыв глаза, начала читать заклинание «кипящей крови».
Заклинанье мое
Невозможно пресечь,
Никому не дано
Отменить мою речь.
Мне нужна твоя кровь,
Мне нужен твой жар
Никому не под силу
Загасить тот пожар.
Пусть вскипит твоя кровь,
Пусть пылает и жжет.
И душа твоя тоже
Пусть огнем изойдет!
С ладоней волшебницы сорвались снопы голубого света и, соединившись, пригвоздили висящего на крюке карлика к стене.
Горбатое тело несчастного уродца охватила все усиливающаяся дрожь, впервые с момента встречи с волшебницей в его глазах заплескалось выражение ужаса. Холодный пот струился по лицу и рукам, и по мере того, как поднималась температура тела, одежда Гелдона начала дымиться.
— Торопись согласиться, пока не наступит момент, после которого пути обратно уже не будет, — прошипела Сакку, любуясь делом своих рук. — Не приведись кому-нибудь увидеть такое, — она рассмеялась. — Правда, к тому времени ты уже ничего не увидишь, потому что лишишься зрения.
Но даже сейчас карлик не произнес ни слова. Волшебница продолжала повышать температуру его крови, голубые лучи засверкали ярче, и тело горбатого уродца еще сильнее забилось о стену. Даже носки его сапог начали загибаться от нестерпимого жара, и все же Гелдон молчал.
Его штанины потемнели от выделившейся мочи, которая тут же закипала, обращаясь в зловонный пар. Вскоре под ним образовалась лужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
Скорее всего, она не обратила бы на Гелдона никакого внимания, если бы не услышала звон разбившегося стекла. Охваченная любопытством, Сакку свернула за угол в темный проулок. Приглядевшись, она заметила какое-то движение. Из разбитой витрины торговой лавки, одной из не многих оставшихся в Гетто неразграбленными, виднелись маленькие ноги в рваных сапогах; казалось, ребенок пытается протиснуться в какую-то дыру. Волшебница выволокла его оттуда, швырнув в уличную грязь, смешанную с осколками битого стекла. Тут же она поняла, что это был не ребенок, а карлик — ударившись о мостовую своим уродливым горбом, он взвыл от боли. Сапог госпожи Шабаша, придавивший его к земле, подавил вопли горбуна.
— Чем промышляем? — поинтересовалась она.
Ответом послужил плевок задыхающегося уродца, и Сакку надавила на его шею сильнее, нимало не заботясь, что может придушить его насмерть. Обладавшей ее могуществом волшебнице ничего не стоило прикончить это существо тысячей различных способов, и в тот момент она просто растягивала удовольствие.
— Даю тебе еще один шанс, — хладнокровно заявила Сакку.
— Кошка, — прохрипел в ответ карлик.
Она ослабила давление на его горло.
— В каком смысле «кошка»?
— Будто не понимаешь! Другой еды здесь нет. А кошка — очень даже неплохо. Я видел, что она забежала в лавку. И вот теперь из-за какой-то поганой шлюхи я остался без обеда!
— Ты лопаешь кошек, ублюдок? — злорадно поинтересовалась она и вновь сильнее надавила на его горло. — А я вот совсем недавно перекусила горным фазаном, фаршированным трюфелями и мускатным орехом.
— Ты нагло врешь, грязная потаскуха, — рявкнул в ответ карлик. — Такое едят только богачи, да и то не у нас в городе!
Волшебница убрала ногу с горла уродца.
— Подымайся!
Ростом карлик едва доставал ей до пояса, но Сакку уловила в его глазах присутствие мысли, что выделяло горбуна из серой массы местных обитателей. «Пожалуй, он может мне пригодиться», — решила волшебница.
— За какое преступление ты попал сюда?
— Украл немного хлеба для своей семьи. Мы страшно голодали. Сейчас никого из них уже нет в живых.
Сакку представила себе уродца с караваем хлеба в руках, размером с его горб, и, не сдержавшись, фыркнула. Он возбудил ее любопытство, и волшебница, обойдя карлика кругом, внимательно оглядела его. Внезапно в голову ей пришла одна идея.
— Ты не хотел бы покинуть город и поступить на службу? За неплохую плату, разумеется.
— Ха! Уличная шлюха предлагает мне свободу, — усмехнулся тот.
Сакку решила, что пора внести кое-какую ясность.
— Не смей разговаривать таким тоном с госпожой Шабаша, урод!
Моя задница и то больше похожа на госпожу Шабаша, чем ты! — рассмеялся в ответ карлик и сделал неприличный жест.
Волшебница еще раньше приметила крюк уличного фонаря, масляные лампы которого уже давным-давно были кем-то украдены. Крюк торчал слева от двери в лавку и выглядел достаточно крепким, но даже если и нет, ей ничего не стоило сделать его таким.
Движением руки Сакку заставила карлика подняться в воздух и повиснуть на фонарном крюке. Поворачивая голову, она тщательно рассматривала его, точно приз, только что выигранный на сельской ярмарке. Все еще кипя от злости и не понимая серьезности своего положения, горбун брыкался всеми четырьмя конечностями, как будто надеясь обрести точку опоры в зловонном ночном воздухе. В конце концов он прекратил свои безуспешные попытки.
— Сука! — злобно прохрипел он.
— Все еще не веришь мне, жалкий огрызок? — ласково осведомилась Сакку. — А я-то надеялась, что мне удастся убедить тебя с помощью этого скромного фокуса.
— Никакие дешевые трюки не убедят меня, что ты настоящая волшебница, — прорычал тот. — Госпожа Шабаша, как же! Они живут в огромном замке, это все знают. Нет, ты просто обыкновенная уличная потаскуха. Правда, выглядишь не так мерзко, как другие, да еще владеешь азами магии, но шлюха есть шлюха, никуда от этого не денешься.
Улыбка заиграла на губах волшебницы, в лунном свете блеснули ее безупречно белые зубы.
— Как тебя зовут, недомерок? — спросила она.
— Многие называют Гелдоном.
— Так вот, Гелдон, можешь считать, что тебе страшно повезло. Ты заинтересовал меня. Повторяю, я — госпожа Шабаша. Но дело не в этом. Выбирай. Или ты принимаешь мое предложение, или подохнешь здесь, как свинья на вертеле, и мой секрет — что иногда я ночами бываю в Гетто, чтобы развлечься, — умрет вместе с тобой, — она издевательски засмеялась. — Такой маленький уродец — и такой большой секрет!
Карлик снова попытался плюнуть в нее, но волшебница стояла слишком далеко.
— Да отвяжешься ты от меня наконец, грязная сука? — вопил он, тщетно пытаясь высвободиться. — Ты хочешь одного — чтобы тебе вставили между ног да еще и заплатили за это! Поищи другого дурака!
Тогда выведенная из терпения Сакку подняла руки к звездам и, выгнув дугой спину и закрыв глаза, начала читать заклинание «кипящей крови».
Заклинанье мое
Невозможно пресечь,
Никому не дано
Отменить мою речь.
Мне нужна твоя кровь,
Мне нужен твой жар
Никому не под силу
Загасить тот пожар.
Пусть вскипит твоя кровь,
Пусть пылает и жжет.
И душа твоя тоже
Пусть огнем изойдет!
С ладоней волшебницы сорвались снопы голубого света и, соединившись, пригвоздили висящего на крюке карлика к стене.
Горбатое тело несчастного уродца охватила все усиливающаяся дрожь, впервые с момента встречи с волшебницей в его глазах заплескалось выражение ужаса. Холодный пот струился по лицу и рукам, и по мере того, как поднималась температура тела, одежда Гелдона начала дымиться.
— Торопись согласиться, пока не наступит момент, после которого пути обратно уже не будет, — прошипела Сакку, любуясь делом своих рук. — Не приведись кому-нибудь увидеть такое, — она рассмеялась. — Правда, к тому времени ты уже ничего не увидишь, потому что лишишься зрения.
Но даже сейчас карлик не произнес ни слова. Волшебница продолжала повышать температуру его крови, голубые лучи засверкали ярче, и тело горбатого уродца еще сильнее забилось о стену. Даже носки его сапог начали загибаться от нестерпимого жара, и все же Гелдон молчал.
Его штанины потемнели от выделившейся мочи, которая тут же закипала, обращаясь в зловонный пар. Вскоре под ним образовалась лужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170