Ярость исчезла, ей на смену пришла холодная жестокость. Его сознание, свободное теперь от гнева, заставляло Трэвена стремиться к совершенству, к идеальной точности каждого движения. Этому его научил Джотаро. Уроки старого бойца каким-то образом преломились в сознании детектива, и он выработал для себя набор правил, в которых справедливость всегда одерживала верх. Правильные и точные удары эффективнее неточных. Правильные ответы на все вопросы всегда помогают найти выход из любого положения.
Вот только сейчас, как ему казалось, он не может найти выхода.
Полицейская интуиция подсказывала Трэвену, что он прав и все происходящее связано с Нагамучи. Но мало оказаться правым. Когда все успокоилось и пыль улеглась, выяснилось: он проиграл схватку.
Прослужив семь лет в полиции, из них три – в отделе по борьбе с наркотиками, он заслужил впечатляющую репутацию и в конце концов понял, что ни одна из систем не являлась на практике эффективной. В этом мире были люди, умеющие не только приспосабливать правила к своим личным интересам и ускользать от справедливого возмездия, но и пользоваться этими же правилами для своих нужд, когда считали необходимым.
Пот стекал по его телу. Мокрый тренировочный костюм прилипал к коже. Руки и ноги словно налились свинцом. Соленый пот стекал по лбу и резал глаза. Трэвен продолжал наносить удары лишь потому, что им руководило внутреннее стремление к совершенству.
Наконец он почувствовал, что физическое изнеможение притупило эмоции, и отошел от тяжелого мешка. Кожа на костяшках пальцев была содрана, а он даже не заметил этого. Ощущение боли казалось приятным. Трэвен повернулся к скамейке, на которой оставил сумку.
Отсу Хайята протянула ему полотенце, Ее лицо было непроницаемым.
– Спасибо, – пробормотал Трэвен, взял полотенце и вытер лицо.
На ней была блузка бирюзового цвета, черные кожаные брюки, облегающие бедра, черное жемчужное ожерелье и сережки из черного жемчуга.
– У вас превосходная координация, и вы хорошо двигаетесь, – заметила она.
Трэвен кивнул:
– У меня был отличный учитель.
– Я не знала, что вы обладаете таким опытом в боевых единоборствах. Об этом ничего не говорится в вашем файле.
– Мой файл не освещает всех аспектов моей жизни.
– Мой тоже, сержант Трэвен.
Ее слова удивили детектива, но он промолчал, зная, что время для расспросов еще не наступило.
– Вы разбираетесь в искусстве боевых единоборств, мисс Хайята?
– Я занималась ими. Правда, мне далеко до того мастерства, которое демонстрируете вы, но мне доводилось видеть приемы, проводимые опытными учителями наедине с собой. Я имею в виду внутреннее одиночество. У многих было на лице такое же выражение, как и у вас. Спокойное, бесстрастное. Меня всегда поражало несоответствие между их душевным спокойствием и молниеносными действиями.
– Это делается для того, чтобы использовать все скрытые резервы своего организма, объединить их в один разящий удар. Лишь при полной концентрации можно достичь такого.
– И вам удавалось добиваться этого?
По лицу Трэвена скользнула легкая улыбка:
– Не сегодня.
– Тогда чего вы сумели достигнуть?
– Не знаю. Она задумалась:
– Отец обучал моих старших братьев боевым единоборствам. Когда он умер, я была еще совсем маленькой, но отец успел позаниматься и со мной. Больше всего меня тогда изумило то, что, по его словам, боевые единоборства помогают достигнуть душевного равновесия, внутреннего спокойствия. Вы считаете, это правда?
– Да.
– Вам удалось достигнуть сегодня душевного равновесия?
– Нет.
– Но обычно это вам удается?
– Да.
– Как тогда вы себя чувствуете?
– Это трудно объяснить человеку, не испытавшему такого состояния. Все равно что пытаться объяснить сексуальные ощущения тому, кто не испытывал оргазма. Для того чтобы понять секс, надо испытать его.
Хайята скрестила руки на груди, и ложбинка, видимая в расстегнутой сверху блузке, углубилась.
Трэвен внезапно почувствовал исходящий от него кислый запах алкоголя и пота. Он снова вытер полотенцем лицо, шею и руки.
– Мы могли бы где-нибудь поговорить? – спросила Хайята, глядя на него.
Детектив пригласил ее к себе в квартиру, и она согласилась.
42
– Люди, похожие на вас, пугают меня, – сказала Хайята.
Трэвен успел принять душ, переодеться в чистый тренировочный костюм и принести из кухни две банки пива. Он вошел в гостиную, открыл их и протянул одну женщине. Хайята взяла банку.
– Какие люди?
Хайята удобно устроилась на диване, подобрав под себя ноги.
– Я имею в виду людей, которые думают, что способны ответить на любой вопрос. – Она поднесла к губам банку, сделала глоток и поморщилась.
Трэвен уступил ей диван и сел в кресло. В полумраке гостиной черты ее лица казались еще более мягкими и привлекательными. Он заметил гримасу, пробежавшую по лицу женщины, и спросил:
– Не нравится пиво?
– Нет, ничего. Просто я не привыкла к нему.
– Могу сварить кофе.
– Спасибо, не надо. Я уж лучше выпью пиво. Первый глоток всегда самый противный.
Трэвен осушил одним глотком треть банки, внимательно разглядывая Хайяту. Сейчас она была не на Работе, и он чувствовал, как она пытается скрыть эмоции. Через мгновение Трэвен понял, что среди переполнявших ее эмоций главной был страх.
Вы действительно считаете, что я способен ответить на любой вопрос? – спросил он.
Хайята улыбнулась, и Трэвену понравилась ее улыбка.
– Я не сказала, что считаю вас способным ответить на любой вопрос, – заметила она. – Я сказала, что вы думаете, будто способны ответить на любой вопрос, а это не одно и то же.
– Мне нравится, когда вы так делаете.
– Делаю – что?
– Улыбаетесь. Хайята покраснела.
– Я даже не подозревал, что вы способны на это.
– Вы многого не знаете обо мне, сержант Трэвен. Вот почему плохо считать, что вы можете ответить на любой вопрос. У вас обо мне поверхностное суждение. Полагаете, что я всего лишь еще одна полукровка, пытающаяся выдвинуться за счет столкновения двух культур. Я никогда не была, не являюсь сейчас и не буду проституткой, обслуживающей руководство Нагамучи. Обратите внимание – я называю вещи своими именами, не собираюсь пользоваться эвфемизмом вроде «гейша». – Она сделала жест в сторону лоджии. – Я родилась в Калифорнии и никуда оттуда не выезжала еще четыре года назад. Теперь я переехала в Даллас. Несколько раз ездила на Восток вместе с Йоримасой-сан. Короче говоря, можно сказать, что у меня идеальная жизнь. Ни на что не жалуюсь, мне хорошо платят, я не стремлюсь к недостижимым целям, если не считать нескольких фантазий, которые даже мне кажутся смешными. В течение последних четырех лет
у меня ни в чем не было недостатка. Живу в отличной квартире, находящейся в здании, принадлежащем корпорации Нагамучи, веду тихий и замкнутый образ жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
Вот только сейчас, как ему казалось, он не может найти выхода.
Полицейская интуиция подсказывала Трэвену, что он прав и все происходящее связано с Нагамучи. Но мало оказаться правым. Когда все успокоилось и пыль улеглась, выяснилось: он проиграл схватку.
Прослужив семь лет в полиции, из них три – в отделе по борьбе с наркотиками, он заслужил впечатляющую репутацию и в конце концов понял, что ни одна из систем не являлась на практике эффективной. В этом мире были люди, умеющие не только приспосабливать правила к своим личным интересам и ускользать от справедливого возмездия, но и пользоваться этими же правилами для своих нужд, когда считали необходимым.
Пот стекал по его телу. Мокрый тренировочный костюм прилипал к коже. Руки и ноги словно налились свинцом. Соленый пот стекал по лбу и резал глаза. Трэвен продолжал наносить удары лишь потому, что им руководило внутреннее стремление к совершенству.
Наконец он почувствовал, что физическое изнеможение притупило эмоции, и отошел от тяжелого мешка. Кожа на костяшках пальцев была содрана, а он даже не заметил этого. Ощущение боли казалось приятным. Трэвен повернулся к скамейке, на которой оставил сумку.
Отсу Хайята протянула ему полотенце, Ее лицо было непроницаемым.
– Спасибо, – пробормотал Трэвен, взял полотенце и вытер лицо.
На ней была блузка бирюзового цвета, черные кожаные брюки, облегающие бедра, черное жемчужное ожерелье и сережки из черного жемчуга.
– У вас превосходная координация, и вы хорошо двигаетесь, – заметила она.
Трэвен кивнул:
– У меня был отличный учитель.
– Я не знала, что вы обладаете таким опытом в боевых единоборствах. Об этом ничего не говорится в вашем файле.
– Мой файл не освещает всех аспектов моей жизни.
– Мой тоже, сержант Трэвен.
Ее слова удивили детектива, но он промолчал, зная, что время для расспросов еще не наступило.
– Вы разбираетесь в искусстве боевых единоборств, мисс Хайята?
– Я занималась ими. Правда, мне далеко до того мастерства, которое демонстрируете вы, но мне доводилось видеть приемы, проводимые опытными учителями наедине с собой. Я имею в виду внутреннее одиночество. У многих было на лице такое же выражение, как и у вас. Спокойное, бесстрастное. Меня всегда поражало несоответствие между их душевным спокойствием и молниеносными действиями.
– Это делается для того, чтобы использовать все скрытые резервы своего организма, объединить их в один разящий удар. Лишь при полной концентрации можно достичь такого.
– И вам удавалось добиваться этого?
По лицу Трэвена скользнула легкая улыбка:
– Не сегодня.
– Тогда чего вы сумели достигнуть?
– Не знаю. Она задумалась:
– Отец обучал моих старших братьев боевым единоборствам. Когда он умер, я была еще совсем маленькой, но отец успел позаниматься и со мной. Больше всего меня тогда изумило то, что, по его словам, боевые единоборства помогают достигнуть душевного равновесия, внутреннего спокойствия. Вы считаете, это правда?
– Да.
– Вам удалось достигнуть сегодня душевного равновесия?
– Нет.
– Но обычно это вам удается?
– Да.
– Как тогда вы себя чувствуете?
– Это трудно объяснить человеку, не испытавшему такого состояния. Все равно что пытаться объяснить сексуальные ощущения тому, кто не испытывал оргазма. Для того чтобы понять секс, надо испытать его.
Хайята скрестила руки на груди, и ложбинка, видимая в расстегнутой сверху блузке, углубилась.
Трэвен внезапно почувствовал исходящий от него кислый запах алкоголя и пота. Он снова вытер полотенцем лицо, шею и руки.
– Мы могли бы где-нибудь поговорить? – спросила Хайята, глядя на него.
Детектив пригласил ее к себе в квартиру, и она согласилась.
42
– Люди, похожие на вас, пугают меня, – сказала Хайята.
Трэвен успел принять душ, переодеться в чистый тренировочный костюм и принести из кухни две банки пива. Он вошел в гостиную, открыл их и протянул одну женщине. Хайята взяла банку.
– Какие люди?
Хайята удобно устроилась на диване, подобрав под себя ноги.
– Я имею в виду людей, которые думают, что способны ответить на любой вопрос. – Она поднесла к губам банку, сделала глоток и поморщилась.
Трэвен уступил ей диван и сел в кресло. В полумраке гостиной черты ее лица казались еще более мягкими и привлекательными. Он заметил гримасу, пробежавшую по лицу женщины, и спросил:
– Не нравится пиво?
– Нет, ничего. Просто я не привыкла к нему.
– Могу сварить кофе.
– Спасибо, не надо. Я уж лучше выпью пиво. Первый глоток всегда самый противный.
Трэвен осушил одним глотком треть банки, внимательно разглядывая Хайяту. Сейчас она была не на Работе, и он чувствовал, как она пытается скрыть эмоции. Через мгновение Трэвен понял, что среди переполнявших ее эмоций главной был страх.
Вы действительно считаете, что я способен ответить на любой вопрос? – спросил он.
Хайята улыбнулась, и Трэвену понравилась ее улыбка.
– Я не сказала, что считаю вас способным ответить на любой вопрос, – заметила она. – Я сказала, что вы думаете, будто способны ответить на любой вопрос, а это не одно и то же.
– Мне нравится, когда вы так делаете.
– Делаю – что?
– Улыбаетесь. Хайята покраснела.
– Я даже не подозревал, что вы способны на это.
– Вы многого не знаете обо мне, сержант Трэвен. Вот почему плохо считать, что вы можете ответить на любой вопрос. У вас обо мне поверхностное суждение. Полагаете, что я всего лишь еще одна полукровка, пытающаяся выдвинуться за счет столкновения двух культур. Я никогда не была, не являюсь сейчас и не буду проституткой, обслуживающей руководство Нагамучи. Обратите внимание – я называю вещи своими именами, не собираюсь пользоваться эвфемизмом вроде «гейша». – Она сделала жест в сторону лоджии. – Я родилась в Калифорнии и никуда оттуда не выезжала еще четыре года назад. Теперь я переехала в Даллас. Несколько раз ездила на Восток вместе с Йоримасой-сан. Короче говоря, можно сказать, что у меня идеальная жизнь. Ни на что не жалуюсь, мне хорошо платят, я не стремлюсь к недостижимым целям, если не считать нескольких фантазий, которые даже мне кажутся смешными. В течение последних четырех лет
у меня ни в чем не было недостатка. Живу в отличной квартире, находящейся в здании, принадлежащем корпорации Нагамучи, веду тихий и замкнутый образ жизни.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103