После совещания у Седоборода стала она мужем еще больше гордиться: вот он у нее какой, молодой, да уже седой, людьми уважаемый, в любом деле толк знающий. Однако поворчала на него вечер, так, для острастки, на всякий случай. А после приласкала. Мужики супротив хитростей женских всё равно что дети малые. В доме у них порядок царил. За хозяйством много народу присматривало. Никто обижен не был — ни жалованием, ни харчами. А верховодила всем старуха суровая — Зятья Тещевна Полосатый чулок Третья.
Из какой такой чащи лесной призвал ее ворон Седоборода — неведомо. Да только с Гадиной она быстро сошлась. Говорили некоторые, будто сестра она троюродная старухи с Песчаного озера. Той самой, которая кота Баюна прикармливает. Говорили и плевались. Лад те слухи мимо ушей пускал. Сурова Зятья, слов нет. Но за хозяйством глядит исправно. Спина ее была горбом выгнута, волосы седые из-под платка пухового в стороны торчали. Когда она проворно на крыльцо высокое взбиралась, под юбкой синей были иногда видны чулки полосатые и башмаки деревянные с носками загнутыми.
Зятья не только за хозяйством следила, она и прислугу врачевала, и ворожила девкам молодым. Иногда по вечерам садилась она за стол круглый, напротив Гадина сидела. Девка дворовая, расторопная, лицо в веснушках, тут же самовар медный на стол ставила. Зятья поправляла платок и раскидывала на столе картинки странные — одни числами помечены, на других дамы и кавалеры заморские красуются. Гадина внимательно следила за раскладом картинок, чай с блюдца пила и охала, если картинка какая не так ложилась. Лад таких забав не понимал, но жене не мешал — пусть балует.
Вернувшись вечером от Седоборода, Гадина брови сдвинула, на Лада взглянула строго и пошла к Зятье походкой бедовой. Казалось Ладу, будто видит он, как лодочка ладная на волнах ленивых качается. Эх, взъерошил волосы, спустился в погреб, взял бутылку вина франзонского и отправился на сеновал.
А Зятья тем временем картинки кинула на стол, и Гадина слушать приготовилась, что скажет ей старуха древняя, для прислуги суровая, для хозяйки — советчица первая.
— Ну, хозяюшка молодая, видишь, как карты легли.
— Вижу, Зятья, вижу. Только ты мне сама разъясни.
— Выходят тебе хлопоты пустые. А после дела денежные.
— В купцах знатных ходим, вот и дела денежные. Об этом могла и не говорить. Зачем изводишь меня, старуха злая?! Я тебя про мужа просила узнать.
— Не серчай, хозяюшка, — улыбнулась Зятья. Нос крючковатый, с бородавкой волосатой, наморщила, зубы желтые показала и смела карты со стола движением одним.
После снова их бросила и пригляделась — какая карта как легла.
— На мужа, так на мужа. Гляди сама.
Карты причудливо лежали — одна на одну заходит. И так колода вся — будто веер заморский раскрылся. Гадина видела такие во Франзонии. Тамошние модницы без веера — никуда! Зятья ловко поддела карту, и колода вся перевернулась.
— Однако, мастерица ты, — удивилась Гадина. Зятья пошептала что-то над картами и стала метать их по одной на стол.
— Выходит мужу твоему дело занятное. Не по рангy его, но по уму.
— То и без тебя знаю!
— Ишь ты, знаешь. А что в лесу поговаривают, ведомо тебе?
— Гоблин ничего не говорил.
— Он и не скажет. Многое знает, далеко глядит, а то, что рядышком — узреть не может. Смотри... Дорога дальняя у хозяина будет... Был у меня вчера в гостях один. Он из нечисти будет. Так вот, с его слов — гоблин в землях своих родных хоть славой дурной и пользуется, а слывет всё же простаком. А для нечисти хуже нет, когда простаком считают. Почему? А потому, что о материях неземных умно рассуждает, о жизни мудрено говорит, а некоторых вещей не замечает. А они под носом у него! Оно и понятно, всего знать невозможно... Что такое?! Видишь, хозяйка, карту черную? Будет у хозяина в дороге препятствие какое-то.
— Какое?
— О том карты не скажут... Одно хорошо, не один он будет. Вот и гоблин выпал... К добру это... Дорога далеко ведет... А на сердце у хозяина забота какая-то лежит. Беспокоит его что-то.
— А в лесу о чем шумят?
— В лесу?
— Зятья, не серди меня! Сама сказала — в лесу слухи разные ходят. Отвечай, что в лесу слышно.
— Ничего, красивая, не слышно... Значить, дорога будет... Шумит лес по пустякам всяким... А в конце дороги ждет хозяина враг тайный... Шушукаются кикиморы на болотах, мол, взяли Посад в осаду вороги. Тайно в город проникли, сети интриг грязных плетут, а Лад в центре сетей тех... А вот это совсем нехорошая карта... Ворог заморский сильнее Лада будет. Богаче, сильнее, хитрее...
— Это мы еще поглядим. А о чем еще болтают кикиморы?
— О чем они могут болтать? Так, несут вздор разный... В рядах нечисти мир и порядок, Сичкарь держит всё в кулаке железном. Чер-Туй, рыло свиное, нежится в безделии. Оно и к лучшему. Если придет ему в голову рогатую блажь какая, жди беды. Знаю я его.
— Знаешь?
— Кого?
— Чер-Туя!
— Да что на тебя нашло, хозяйка! С чего мне нечисть главную знать-то?! Никогда не видела и видеть не хочу! Людям с ним встречаться — всё равно что в пропасть смотреть. Не заметишь, как камнем вниз полетишь!
— Таишь ты что-то, Зятья. Ну да ладно. Значит, дорога опасной будет? Знать об этом — уже хорошо. Нужно подготовиться. Завтра целый день буду в совете женщин дела решать. Ты здесь похозяйничай. Да, вот еще что, начни потихоньку подготовку к отбытию Лада. Подсчитай, какие запасы нужны, да товару хорошего присмотри. Хоть и с посольством Лад пойдет, а товар с собой не грех взять. Всё-таки купцы мы. На всё даю тебе две недели сроку.
С тем и ушла Гадина. Зятья проводила ее взглядом прищуренным. Многие боялись взгляда такого. Был он и у Седоборода, и у Комер-сана. Хитрый взгляд, сглазить может. Только нечего было Гадине бояться. Заговоры ее не брали. Да и Зятья ее не сглазить хотела. Уберечь пыталась. Слова заговорные шептала, траву пахучую во всём доме развесила, а в кабинете Гадины, где добра чудного хоть мешками грузи, свечи сальные на ночь зажигала и в тигелек с углями долго глядела. Что ей там виделось — о том и Чер-Тую не ведомо...
Посольство в страну заморскую — дело серьезное. Посад со дня первой ярмарки дела такого не ведал. Шумели базары, ярмарки гудели, по рынкам мелким люд разночинный судачил о деле таком. Купцы заморские в Посаде не новость, гостей разных торговый город повидал. Вот послов иноземных, людей ума государственного, принять довелось впервые, это правда. А чтоб самому Посаду торговому своих послов куда снарядить — о таком ни предки, ни нынешние жители Посада думать не думали. А теперь вот выдалась нужда. Совет посадский решил — быть посольству. Зуб немало усилий приложил для решения никого. Убеждал других старцев, купцов знатных уговаривал:
— Нечего Посаду в грязь лицом ляпаться, — говорил старый да хитрый Зуб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73