Оно, впрочем, не удивительно — организованная преступность к началу 1992 года была у нас зрелой и сформировавшейся, чего не скажешь о «молодых» еще контрабандистах.
В виду близости границ и хорошо развитой инфраструктуры, Санкт-Петербург стал своеобразной перевалочной базой не только для питерских контрабандистов, но и для контрабандистов из большинства других регионов России. Через контрабандный вывоз цветных металлов «отмывали» огромные деньги московские преступные сообщества, свои интересы в контрабандном бизнесе Петербурга имели и многие другие группировки.
Воркутинский транзит
В сентябре 1992 года в истории Выборгской таможни произошло почти что эпохальное событие. На таможенном переходе Брусничное были задержаны пять грузовиков с никелем и медью — около 60 и 20 тонн соответственно, общей стоимостью более 40 миллионов рублей. Колоссальные по тем временам деньги! А эпохальность события в том, что тогда впервые российские контрабандисты пытались силой прорвать таможенные кордоны…
За 15 минут до закрытия таможенного поста в Брусничном появились легковая иномарка и крытый грузовик. Из иномарки вышли трое и попросили досмотреть их. Таможенники уже собрались спать, а посему предложили пришельцам подождать до утра.
— Вас все равно, — говорят, — финны не пустят. У них тоже конец смены.
— Это мои проблемы, — ответил плотный представительный мужчина. — До конца вашей смены 15 минут. Досматривайте.
Представительный мужчина неторопливо подошел к старшему смены.
— Друг мой, нас тут трое. Я — гражданин России, мои приятели — граждане Финляндии. Если нас сейчас же не досматривают, утром все мы пишем заявления о том, что вы отказываетесь выполнять свои служебные обязанности в рабочее время.
После смачной паузы он продолжил:
— В твоей дальнейшей карьере могут возникнуть сложности…
Как только начался досмотр, из леса выехали еще четыре грузовика. Старший смены тихо матерился:
— Ну вот, теперь эти тоже потребуют, чтоб их досматривали.
— Спокойно, это мои машины, — сказал незнакомец, который уже чувствовал себя хозяином ситуации…
По сопроводительным документам, все машины везли груз, принадлежавший одной несуществующей фирме. Впрочем, о том, что эта фирма не существует, обозленные таможенники тогда и не догадывались. Насторожил их совсем другой нюанс.
Каждый груз, пересекающий государственную границу России, должна сопровождать так называемая грузовая таможенная декларация (ГТД) — документ, свидетельствующий о том, что в таможенном отношении все оформлено, что положено — уплачено, вывоз разрешен. В правом верхнем углу такой декларации имеется номер — по сути, своеобразный код соответствующего груза. 1 сентября 1992 года принцип построения этого кода на декларациях Санкт-Петербургской таможни был изменен. В данном случае декларации, датированные 10 сентября, имели старый код.
Были в документах и другие неточности. Например, совпадало брутто и нетто груза, чего не может быть в принципе. В общем, старший смены решил позвонить в Петербург оперативному дежурному Санкт-Петербургской таможни, чтобы подтвердить подлинность представленных документов. Телефонный разговор происходил в том же помещении, где ожидал конца досмотра высокий мужчина со своими спутниками. Выглядело это примерно так.
— Алло! Дежурный!
— Ничего не слышу! Алло!
— Вы оформляли такой-то груз?
— Что? Алло!
— Нет? Не понимаю! Что?
Представительный мужчина ненадолго отлучился, и через пару минут две машины развернулись, выехали из таможенной зоны и помчались обратно к Выборгу. Случай фантастический, — с таможенной зоны никто не может выйти или выехать ни в ту, ни в другую сторону без разрешения пограничников. Игнорирование этого правила сравнимо с нарушением государственной границы России.
С сиренами и мигалками, в стиле лучших кинобоевиков, после 15 минут погони нарушителей задержали. Грузовики препроводили в Санкт-Петербург, а ночным гостям, по документам являвшимся скромными перевозчиками контрабандного груза, а не его владельцами, предложили выбор: обратно в Россию или вперед в Финляндию. Представительный мужчина выбрал первое, финны отправились к себе домой.
Таинственного представительного мужчину звали Михаил Алексеевич Сер-гиенко. Перед тем как отправиться в Петербург, он набрал несколько цифр на мерцающей в темноте трубке сотового телефона:
— Артем, пиздец, нас взяли.
В следственной службе МБ (Министерство безопасности. Так в 1992 г. назывался КГБ.) проверку этого инцидента начали с проверки заверявшей сопровождавшие задержанный груз документы печати N181, принадлежавшей инспектору почтового отдела Санкт-Петербургской таможни, молодой и красивой девушке Лене Никитиной. Печать оказалась подлинной, что выглядело особенно странно — инспектор почтового отдела никакого отношения к оформлению экспортного груза иметь не должен. Для этого на Санкт-Петербургской таможне существуют грузовые отделы.
На допросе Лена призналась, что хранила свою таможенную печать в самых разных местах, в частности, летом перед уходом в отпуск она оставила ее на полке серванта! После возвращения из отпуска печати там не было, несколько дней поисков ни к чему не привели, и как-то раз она устроила по этому поводу скандал своему брату Сергею. Он успокоил Лену и пообещал сделать ей новую печать. Совсем как настоящую, — чтобы никто ничего не заметил.
Через несколько дней Лена стала счастливой обладательницей новой, как сказал ей Сергей, печати. На самом деле она сразу поняла, что печать эта — та самая утерянная, а брат ее просто обманывает…
Лене Никитиной было в то время всего девятнадцать лет, и она не отдавала себе отчет в том, насколько важно, например, бережное хранение личной таможенной печати. Зато брат ее Сергей — бывший офицер — наоборот, прекрасно понимал это. Как-то раз он спрятал Ленину печать, потому как боялся, что она ее потеряет.
Сергей в то время собирался жениться и, соответственно, очень нуждался в деньгах. Сложилось так, что он занял у своего друга Артема Попова, с которым они вместе работали на таможне и с которым вместе уволились оттуда при довольно странных обстоятельствах, крупную сумму денег и в оговоренный срок не смог рассчитаться. И тогда Артем попросил у него на один день таможенную печать сестры, якобы для оформления декларации на вывоз валюты. Сергей дал печать, хотя чувствовал, что валюта тут вовсе ни при чем. А «финт» с пропавшей печатью и изготовлением новой Сергей придумал потому, что стеснялся сознаться в собственной слабости.
Таковы его собственные свидетельские показания, Артем Попов описал потом эту историю несколько по-другому…
Печать под N181 обнаружилась впоследствии на разных поддельных таможенных документах, не только на изъятых у контрабандистов на таможенном посту Брусничное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
В виду близости границ и хорошо развитой инфраструктуры, Санкт-Петербург стал своеобразной перевалочной базой не только для питерских контрабандистов, но и для контрабандистов из большинства других регионов России. Через контрабандный вывоз цветных металлов «отмывали» огромные деньги московские преступные сообщества, свои интересы в контрабандном бизнесе Петербурга имели и многие другие группировки.
Воркутинский транзит
В сентябре 1992 года в истории Выборгской таможни произошло почти что эпохальное событие. На таможенном переходе Брусничное были задержаны пять грузовиков с никелем и медью — около 60 и 20 тонн соответственно, общей стоимостью более 40 миллионов рублей. Колоссальные по тем временам деньги! А эпохальность события в том, что тогда впервые российские контрабандисты пытались силой прорвать таможенные кордоны…
За 15 минут до закрытия таможенного поста в Брусничном появились легковая иномарка и крытый грузовик. Из иномарки вышли трое и попросили досмотреть их. Таможенники уже собрались спать, а посему предложили пришельцам подождать до утра.
— Вас все равно, — говорят, — финны не пустят. У них тоже конец смены.
— Это мои проблемы, — ответил плотный представительный мужчина. — До конца вашей смены 15 минут. Досматривайте.
Представительный мужчина неторопливо подошел к старшему смены.
— Друг мой, нас тут трое. Я — гражданин России, мои приятели — граждане Финляндии. Если нас сейчас же не досматривают, утром все мы пишем заявления о том, что вы отказываетесь выполнять свои служебные обязанности в рабочее время.
После смачной паузы он продолжил:
— В твоей дальнейшей карьере могут возникнуть сложности…
Как только начался досмотр, из леса выехали еще четыре грузовика. Старший смены тихо матерился:
— Ну вот, теперь эти тоже потребуют, чтоб их досматривали.
— Спокойно, это мои машины, — сказал незнакомец, который уже чувствовал себя хозяином ситуации…
По сопроводительным документам, все машины везли груз, принадлежавший одной несуществующей фирме. Впрочем, о том, что эта фирма не существует, обозленные таможенники тогда и не догадывались. Насторожил их совсем другой нюанс.
Каждый груз, пересекающий государственную границу России, должна сопровождать так называемая грузовая таможенная декларация (ГТД) — документ, свидетельствующий о том, что в таможенном отношении все оформлено, что положено — уплачено, вывоз разрешен. В правом верхнем углу такой декларации имеется номер — по сути, своеобразный код соответствующего груза. 1 сентября 1992 года принцип построения этого кода на декларациях Санкт-Петербургской таможни был изменен. В данном случае декларации, датированные 10 сентября, имели старый код.
Были в документах и другие неточности. Например, совпадало брутто и нетто груза, чего не может быть в принципе. В общем, старший смены решил позвонить в Петербург оперативному дежурному Санкт-Петербургской таможни, чтобы подтвердить подлинность представленных документов. Телефонный разговор происходил в том же помещении, где ожидал конца досмотра высокий мужчина со своими спутниками. Выглядело это примерно так.
— Алло! Дежурный!
— Ничего не слышу! Алло!
— Вы оформляли такой-то груз?
— Что? Алло!
— Нет? Не понимаю! Что?
Представительный мужчина ненадолго отлучился, и через пару минут две машины развернулись, выехали из таможенной зоны и помчались обратно к Выборгу. Случай фантастический, — с таможенной зоны никто не может выйти или выехать ни в ту, ни в другую сторону без разрешения пограничников. Игнорирование этого правила сравнимо с нарушением государственной границы России.
С сиренами и мигалками, в стиле лучших кинобоевиков, после 15 минут погони нарушителей задержали. Грузовики препроводили в Санкт-Петербург, а ночным гостям, по документам являвшимся скромными перевозчиками контрабандного груза, а не его владельцами, предложили выбор: обратно в Россию или вперед в Финляндию. Представительный мужчина выбрал первое, финны отправились к себе домой.
Таинственного представительного мужчину звали Михаил Алексеевич Сер-гиенко. Перед тем как отправиться в Петербург, он набрал несколько цифр на мерцающей в темноте трубке сотового телефона:
— Артем, пиздец, нас взяли.
В следственной службе МБ (Министерство безопасности. Так в 1992 г. назывался КГБ.) проверку этого инцидента начали с проверки заверявшей сопровождавшие задержанный груз документы печати N181, принадлежавшей инспектору почтового отдела Санкт-Петербургской таможни, молодой и красивой девушке Лене Никитиной. Печать оказалась подлинной, что выглядело особенно странно — инспектор почтового отдела никакого отношения к оформлению экспортного груза иметь не должен. Для этого на Санкт-Петербургской таможне существуют грузовые отделы.
На допросе Лена призналась, что хранила свою таможенную печать в самых разных местах, в частности, летом перед уходом в отпуск она оставила ее на полке серванта! После возвращения из отпуска печати там не было, несколько дней поисков ни к чему не привели, и как-то раз она устроила по этому поводу скандал своему брату Сергею. Он успокоил Лену и пообещал сделать ей новую печать. Совсем как настоящую, — чтобы никто ничего не заметил.
Через несколько дней Лена стала счастливой обладательницей новой, как сказал ей Сергей, печати. На самом деле она сразу поняла, что печать эта — та самая утерянная, а брат ее просто обманывает…
Лене Никитиной было в то время всего девятнадцать лет, и она не отдавала себе отчет в том, насколько важно, например, бережное хранение личной таможенной печати. Зато брат ее Сергей — бывший офицер — наоборот, прекрасно понимал это. Как-то раз он спрятал Ленину печать, потому как боялся, что она ее потеряет.
Сергей в то время собирался жениться и, соответственно, очень нуждался в деньгах. Сложилось так, что он занял у своего друга Артема Попова, с которым они вместе работали на таможне и с которым вместе уволились оттуда при довольно странных обстоятельствах, крупную сумму денег и в оговоренный срок не смог рассчитаться. И тогда Артем попросил у него на один день таможенную печать сестры, якобы для оформления декларации на вывоз валюты. Сергей дал печать, хотя чувствовал, что валюта тут вовсе ни при чем. А «финт» с пропавшей печатью и изготовлением новой Сергей придумал потому, что стеснялся сознаться в собственной слабости.
Таковы его собственные свидетельские показания, Артем Попов описал потом эту историю несколько по-другому…
Печать под N181 обнаружилась впоследствии на разных поддельных таможенных документах, не только на изъятых у контрабандистов на таможенном посту Брусничное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103