Когда еда закончилась, негр снова принялся лаять. Довольный своей выдумкой, Карл Ричмонд отдал ему часы. Собака снова превратилась в человека, товарищи смотрели на него с завистью.
- Пришлите ко мне капитана, - приказал хозяин. Темнокожая троица поклонилась и убралась.
Оставшись один, Карл Ричмонд отправился в ванную, сполоснул руки водой, вытер их полотенцем и обрызгал себя одеколоном.
Никогда не знаешь, какой заразой могут наградить эти черномазые.
Он причесался перед зеркалом, с тревогой всматриваясь в отражение: вторые сутки его беспокоил левый глаз. Затем Карл Ричмонд обнажил свои желтые вставные зубы, остался удовлетворенным увиденным, развернулся и покатил обратно в салон, где уже поджидал капитан.
- Неужели нельзя постучать, прежде чем войти?
Капитан с фуражкой в руке тут же вытянулся по стойке смирно.
- Вы за мной посылали, сэр?
- Когда мы прибудем в Канн?
- Самое позднее - через двое суток.
- На мое имя поступали радиограммы?
- Нет, сэр.
- Не понимаю, зачем держать на борту рацию. Никто обо мне и не вспомнил.
- На судах такого класса без него нельзя.
- Никаких известий от Антона Корфа?
- Он молчит уже три дня, сэр.
- Ты уверен, что отправил сообщение врачу?
- Какому врачу?
- По поводу моего глаза, недоумок. Мне нужен лучший специалист в Европе. Я не собираюсь обращаться к местным полудуркам, понял? Требуется настоящий специалист. Скажи откровенно, как ты находишь, не покраснел мой глаз ещё сильнее? Подойди ближе, я не заразный.
Карл Ричмонд нетерпеливо подкатил на своей коляске. Капитан наклонился и бесстрастно посмотрел ему в лицо.
- Да, сэр.
- Что ты хочешь сказать?
- По-моему, состояние ухудшается.
- Ты думаешь, положение стало серьезным?
- Не могу судить, сэр.
- Убирайся к черту!
- Есть, сэр, - капитан развернулся на каблуках, надел фуражку и, не оглядываясь, вышел из салона.
Раздосадованный калека не знал, чем себя занять. Это была его трагедия: отчаянные попытки убить время сменялись недовольством от его бесполезной траты.
Карл Ричмонд покатил в каюту, где его ждала игра в молчанку.
Яхта была построена так, чтобы соответствовать его ограниченным возможностям. Поскольку он прикован к инвалидной коляске, все подчинялось этому способу передвижения. Компактная мебель крепилась к переборкам, чтобы можно было свободно разъезжать по каютам. Иллюминаторы заменили низкие окна, и теперь он всегда мог любоваться морем, но никогда не удосуживался этого сделать. Старик проводил на яхте столько времени не из-за морских пейзажей или любви к путешествиям, к тому же он чрезвычайно редко сходил на берег. Ему просто хотелось проводить все время на борту, среди слуг, словно королю в своем королевстве. Ни одно событие в этом крошечном мирке не могло ускользнуть от его глаза. У него были свои шпионы, соглядатаи и, кроме того, свои враги, чья ненависть уже сама по себе была достаточной причиной продлить свое существование.
Приятно было чувствовать, что они постоянно находятся в его власти.
И все-таки его нельзя было назвать монстром.
Уроженец Гамбурга, натурализованный американец - это было сделано для удобства бизнеса - сколотил колоссальное состояние; вначале ему улыбнулась удача и на его землях оказались нефтяные месторождения, а затем Карл Ричмонд оказался достаточно прозорлив, чтобы управляться с этим хозяйством. Он всегда был хитер и проницателен, да к тому же не отличался излишней щепетильностью. Два эти качества, помноженные на удачу, здорово ему помогли.
Окруженный коллегами - уроженцами Германии, предпочтительно из Гамбурга, он играл довольно видную, хотя закулисную, роль во время обеих мировых войн, и попал у американского правительства в черные списки. Но Ричмонд был умным и расчетливым игроком, знал, как играть за обе партии, чтобы не сделать свое пребывание в Штатах нежелательным.
Благодаря поддержке избирательной кампании, Карл стал "персона грата" у некоторых политиков, которые были обязаны ему своей карьерой и старались обеспечить ему соответствующее положение, чтобы упрочить свое собственное.
Но Ричмонд по-прежнему оставался свободным художником и не мог отказать себе в удовольствии то финансировать переворот в Саудовской Аравии, то продавать оружие греческим коммунистам. Он постоянно служил одним, предавал других, менял стороны, словно шахматный игрок, играющий против самого себя. Это позволяло развлечься, и в то же время быстрая смена позиции всегда помогала умножать состояние.
И тем не менее, он всегда был одиночкой. В юные годы женился на молодой и недалекой соотечественнице, удивив выбором всех людей своего круга. Робкую болезненную девушку смущала и оставляла равнодушной светская жизнь. Этому жребию она предпочла бы тихие радости семейного очага и воспитание детей. Но до самой смерти этой её мечте так и не суждено было сбыться.
Овдовев, Карл Ричмонд в первый и единственный раз в жизни пережил неподдельное горе.
С той поры минуло сорок лет, но он больше ни разу даже и заговаривал о женитьбе.
Не давая поблажек себе, с остальными Ричмонд обращался ещё суровее. Антона Корфа он встретил во время визита в Германию в 1934 году, и нанял его временным секретарем. От его наметанного глаза не ускользнули исключительные деловые данные нового сотрудника, и с тех пор тот так и пребывал в этой должности.
Корф был карьеристом, претендовавшим на свою долю пирога. Старик давно об этом догадывался и, играя на его честолюбии, добивался исключительной преданности.
Но рано или поздно должен был прийти момент, когда Корф ознакомится с завещанием и поймет всю тщетность своих надежд. Было очень забавно составлять этот небольшой документ, который в день оглашения преподнесет немало сюрпризов. Жаль, что он не сможет там присутствовать и насладиться этим зрелищем.
Деньги совсем испортили старика. За свою долгую жизнь он уверился в их безраздельной власти и всегда мог позволить себе удвоить ставки на подкуп известного своей честностью человека. В этом мире купить можно все, и причем не спешить расплачиваться по счетам. Карл Ричмонд за свои чеки покупал не только бесчисленных политиков и актрис, но генералов, и губернаторов, старавшихся получить за свои услуги максимальную цену.
Только один человек несмотря ни на что постоянно оказывал ему сопротивление - его жена.
Она вышла за него, как могла бы выйти и за нищего. Ее трудно было назвать красавицей или умницей, но она была предана ему душой и телом, обнаружив при этом удивительную верность и необъятные запасы нерастраченной нежности.
Да, за всю свою долгую жизнь ему так и не довелось встретить другую такую.
Он мог бы стать совсем другим, если бы не его окружение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44