Он направлялся к ним. Она невольно вскрикнула.
– Что такое? – спросил Николас. Потом заметил всадника. Из серого облака выехала гнедая лошадь, на ней сидел Роберт. Погоняя коня по слякоти легким галопом, он скакал прямо на них.
Бежать не имело смысла. Ни у Николаса, ни у Мириэл не осталось сил, чтобы тягаться в скорости с лошадью, а Роберт был уже близко, они не успели бы затеряться в тумане. Николас вытащил из-за пояса нож госпожи Лепешер. На стальном лезвии затрепетали ледяные блики.
Роберт натянул поводья. Лошадь резко остановилась, подняв фонтан грязи, а потом, чувствуя возбуждение наездника, шарахнулась в сторону и стала грызть удила, утопая копытами в мягком сыром песке. На поясе у Роберта тоже висел нож, но он, вместо того чтобы обнажить клинок, отцепил прикрепленный к задней луке седла топор на деревянной рукоятке.
– Что, хочешь забрать то, в чем отказываешь мне? – глумливо произнес он. – Ведь это то самое место, не так ли, грязная потаскуха? – Он помахивал топором.
Николас и Мириэл мгновенно поняли, зачем Роберт последовал за ними к берегу. Он решил, что они убегают не от него, а идут, чтобы забрать королевские сокровища.
– Да, то самое, – зло ответила Мириэл, обводя рукой всю приливную полосу. – Забирай, если найдешь. Ищи, как ищут все – копай, тыкай шестом. А я ничего не знаю. И не знала никогда! – Она бросила на него огненный взгляд. Страх быстро сменился гневом.
Роберт облизнул губы. Его лицо тоже потемнело от ярости. Он перевел взгляд на Николаса:
– Скажи, где золото, и она твоя. Заплати за нее, как за продажную тварь, какая она и есть на самом деле. – Он сплюнул в грязь.
– Здесь только одна продажная тварь. Это ты, – выпалил Николас, едва не захлебываясь словами. – Ты продал душу дьяволу, добиваясь своего подлостью и низостью.
Топор качнулся в руке Роберта, и его конь вновь шарахнулся в сторону. Вращая белками глаз, он пытался выдернуть копыта из вязкого месива.
– Хватит умничать, – рявкнул Роберт. – Либо показывай, где спрятано остальное, либо я убью вас обоих.
– Здесь ты найдешь только собственную смерть. – Николас взмахнул ножом. Он попытался заслонить Мириэл собой, но она, гневно сверкая глазами, выскочила вперед, нагнулась, зачерпнула пригоршнями комья вонючей грязи и швырнула их в Роберта.
– Никаких сокровищ нет, они только в твоем воображении! – пронзительно выкрикнула она. – Ты не видишь ничего, кроме золота… не хочешь ничего, кроме власти… не чувствуешь ничего, кроме алчности. – Каждый свой обличительный вопль она сопровождала броском грязи. – Ты – ничтожество! – Конь, и так уже нервничавший оттого, что его копыта увязали в холодной тине, от визга и летящих в него комьев грязи окончательно обезумел. Последний сгусток глины угодил ему прямо в глаз. В панике он завертелся на месте и стрелой помчался по приливной полосе.
Роберт завалился назад в седле. Смешно дрыгая ногами, он пытался выпрямиться, чтобы схватить поводья и усмирить коня. Какое-то время конь стремительно несся по обнаженному дну – уши прижаты к голове, хвост развевается. Потом его копыта провалились в податливый, засасывающий ил, его подбросило вверх тормашками. Роберт с криком вылетел из седла, но не упал: одна нога застряла в стремени, и он повис на лошади. Конь рвался и метался, погружаясь в трясину. Роберт извивался, пытаясь высвободить ступню, но вместе с конем лишь глубже увязал в болоте. Наконец, сообразив, что погибает, он заревел, как раненый бык, призывая на помощь.
Задыхаясь от избытка чувств и напряжения, Мириэл в ужасе смотрела на кошмарную сцену.
– Боже милостивый, – прошептала она. Ей хотелось отвернуться, уткнуться лицом Николасу в грудь, глядя на ужасное зрелище. Они ничего не могли поделать. У Николаса была веревка, но слишком короткая, да к тому же Роберт застрял в стремени. Спасти его было невозможно.
– Круги на воде, – пробормотал Николас и перекрестился. Лицо его было мрачно, но в глазах читалось удовлетворение. Зло, хоть и жестоким образом, было отомщено. Он жалел только лошадь.
Трясина недолго церемонилась с пленниками. Роберт скончался прежде, чем болото поглотило его. Тучное тело торговца не выдержало удушающего давления ила и песка.
Когда лошадь упала, из вьючного седла выбросило небольшой дорожный сундук. Он покатился, два-три раза подпрыгнув на земле, замок сломался, и в грязь вывалилась корона Матильды. Пурпурный шелк заалел на мокром песке, словно экзотический цветок. Теперь и сундук, и корона тоже тонули, но, будучи гораздо легче, чем конь и человек, они погружались почти незаметно, с достоинством, исчезали постепенно – медленно, но верно, как рябь на воде. Мириэл хотела спросить Николаса, что означают его слова «круги на воде», но, наблюдая за погружением короны, неожиданно поняла.
В тишине скорбно заголосил кроншнеп. Туман сгустился, окутав берег плотным белым саваном. Николас и Мириэл молча взялись за руки и повернули в глубь суши, ища тропу, которая должна была вывести их туда, где им уже ничто не угрожало.
В тот же вечер они на корабле добрались в Бостон. В доме Мартина Вудкока их ждали горячий ужин и теплая постель, но никто ни о чем их не расспрашивал. Мириэл спала крепко, хотя и видела сны. Пробудилась она рано и в первую минуту не сразу поняла, где находится. Комната была сухая и теплая, постель мягкая, с пуховой периной, убранство яркое – узорчатые гобелены на стенах, расписные сундуки для одежды. В помещении стояли еще несколько кроватей, но все пустые, хотя было видно, что на некоторых кто-то недавно лежал.
Пока она осматривалась, появилась Элфвен с горячим медом и ежевичным отваром.
– Сегодня лучше себя чувствуете, госпожа? – спросила девушка.
Мириэл кивнула, хотя на самом деле затруднялась сказать, что она сейчас чувствует. Она взяла из рук Элфвен ежевичный напиток и с наслаждением сделала глоток. Постепенно она вспомнила, что произошло, и ее наполнило чувство благодарности.
– Спасибо, что добралась до Вудкоков. Я у тебя в долгу, – обратилась она к служанке, – Что хочешь готова тебе отдать. – Она глянула на девушку поверх чаши и улыбнулась – И не говори, будто тебе ничего не надо. Это не ответ.
Элфвен тоже улыбнулась.
– Ну уж нет, госпожа. Это было бы глупо, – простодушно рассудила она и в задумчивости склонила набок голову. – Я бы хотела отрез алого твила. Сошью из него праздничное платье.
– Считай, что отрез твой. А шить самой тебе не придется. Я найму швею.
Элфвен зарумянилась от удовольствия, и у Мириэл потеплело на душе. В последнее время ее жизнь была лишена тепла и радости, и теперь пришла пора наверстывать упущенное.
– А где?.. – начала спрашивать она, но ее вопрос предупредили поскребывание на лестнице и быстрое топотание лап, а потом вдруг на нее бросился маленький пушистый комочек с яростным розовым язычком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120
– Что такое? – спросил Николас. Потом заметил всадника. Из серого облака выехала гнедая лошадь, на ней сидел Роберт. Погоняя коня по слякоти легким галопом, он скакал прямо на них.
Бежать не имело смысла. Ни у Николаса, ни у Мириэл не осталось сил, чтобы тягаться в скорости с лошадью, а Роберт был уже близко, они не успели бы затеряться в тумане. Николас вытащил из-за пояса нож госпожи Лепешер. На стальном лезвии затрепетали ледяные блики.
Роберт натянул поводья. Лошадь резко остановилась, подняв фонтан грязи, а потом, чувствуя возбуждение наездника, шарахнулась в сторону и стала грызть удила, утопая копытами в мягком сыром песке. На поясе у Роберта тоже висел нож, но он, вместо того чтобы обнажить клинок, отцепил прикрепленный к задней луке седла топор на деревянной рукоятке.
– Что, хочешь забрать то, в чем отказываешь мне? – глумливо произнес он. – Ведь это то самое место, не так ли, грязная потаскуха? – Он помахивал топором.
Николас и Мириэл мгновенно поняли, зачем Роберт последовал за ними к берегу. Он решил, что они убегают не от него, а идут, чтобы забрать королевские сокровища.
– Да, то самое, – зло ответила Мириэл, обводя рукой всю приливную полосу. – Забирай, если найдешь. Ищи, как ищут все – копай, тыкай шестом. А я ничего не знаю. И не знала никогда! – Она бросила на него огненный взгляд. Страх быстро сменился гневом.
Роберт облизнул губы. Его лицо тоже потемнело от ярости. Он перевел взгляд на Николаса:
– Скажи, где золото, и она твоя. Заплати за нее, как за продажную тварь, какая она и есть на самом деле. – Он сплюнул в грязь.
– Здесь только одна продажная тварь. Это ты, – выпалил Николас, едва не захлебываясь словами. – Ты продал душу дьяволу, добиваясь своего подлостью и низостью.
Топор качнулся в руке Роберта, и его конь вновь шарахнулся в сторону. Вращая белками глаз, он пытался выдернуть копыта из вязкого месива.
– Хватит умничать, – рявкнул Роберт. – Либо показывай, где спрятано остальное, либо я убью вас обоих.
– Здесь ты найдешь только собственную смерть. – Николас взмахнул ножом. Он попытался заслонить Мириэл собой, но она, гневно сверкая глазами, выскочила вперед, нагнулась, зачерпнула пригоршнями комья вонючей грязи и швырнула их в Роберта.
– Никаких сокровищ нет, они только в твоем воображении! – пронзительно выкрикнула она. – Ты не видишь ничего, кроме золота… не хочешь ничего, кроме власти… не чувствуешь ничего, кроме алчности. – Каждый свой обличительный вопль она сопровождала броском грязи. – Ты – ничтожество! – Конь, и так уже нервничавший оттого, что его копыта увязали в холодной тине, от визга и летящих в него комьев грязи окончательно обезумел. Последний сгусток глины угодил ему прямо в глаз. В панике он завертелся на месте и стрелой помчался по приливной полосе.
Роберт завалился назад в седле. Смешно дрыгая ногами, он пытался выпрямиться, чтобы схватить поводья и усмирить коня. Какое-то время конь стремительно несся по обнаженному дну – уши прижаты к голове, хвост развевается. Потом его копыта провалились в податливый, засасывающий ил, его подбросило вверх тормашками. Роберт с криком вылетел из седла, но не упал: одна нога застряла в стремени, и он повис на лошади. Конь рвался и метался, погружаясь в трясину. Роберт извивался, пытаясь высвободить ступню, но вместе с конем лишь глубже увязал в болоте. Наконец, сообразив, что погибает, он заревел, как раненый бык, призывая на помощь.
Задыхаясь от избытка чувств и напряжения, Мириэл в ужасе смотрела на кошмарную сцену.
– Боже милостивый, – прошептала она. Ей хотелось отвернуться, уткнуться лицом Николасу в грудь, глядя на ужасное зрелище. Они ничего не могли поделать. У Николаса была веревка, но слишком короткая, да к тому же Роберт застрял в стремени. Спасти его было невозможно.
– Круги на воде, – пробормотал Николас и перекрестился. Лицо его было мрачно, но в глазах читалось удовлетворение. Зло, хоть и жестоким образом, было отомщено. Он жалел только лошадь.
Трясина недолго церемонилась с пленниками. Роберт скончался прежде, чем болото поглотило его. Тучное тело торговца не выдержало удушающего давления ила и песка.
Когда лошадь упала, из вьючного седла выбросило небольшой дорожный сундук. Он покатился, два-три раза подпрыгнув на земле, замок сломался, и в грязь вывалилась корона Матильды. Пурпурный шелк заалел на мокром песке, словно экзотический цветок. Теперь и сундук, и корона тоже тонули, но, будучи гораздо легче, чем конь и человек, они погружались почти незаметно, с достоинством, исчезали постепенно – медленно, но верно, как рябь на воде. Мириэл хотела спросить Николаса, что означают его слова «круги на воде», но, наблюдая за погружением короны, неожиданно поняла.
В тишине скорбно заголосил кроншнеп. Туман сгустился, окутав берег плотным белым саваном. Николас и Мириэл молча взялись за руки и повернули в глубь суши, ища тропу, которая должна была вывести их туда, где им уже ничто не угрожало.
В тот же вечер они на корабле добрались в Бостон. В доме Мартина Вудкока их ждали горячий ужин и теплая постель, но никто ни о чем их не расспрашивал. Мириэл спала крепко, хотя и видела сны. Пробудилась она рано и в первую минуту не сразу поняла, где находится. Комната была сухая и теплая, постель мягкая, с пуховой периной, убранство яркое – узорчатые гобелены на стенах, расписные сундуки для одежды. В помещении стояли еще несколько кроватей, но все пустые, хотя было видно, что на некоторых кто-то недавно лежал.
Пока она осматривалась, появилась Элфвен с горячим медом и ежевичным отваром.
– Сегодня лучше себя чувствуете, госпожа? – спросила девушка.
Мириэл кивнула, хотя на самом деле затруднялась сказать, что она сейчас чувствует. Она взяла из рук Элфвен ежевичный напиток и с наслаждением сделала глоток. Постепенно она вспомнила, что произошло, и ее наполнило чувство благодарности.
– Спасибо, что добралась до Вудкоков. Я у тебя в долгу, – обратилась она к служанке, – Что хочешь готова тебе отдать. – Она глянула на девушку поверх чаши и улыбнулась – И не говори, будто тебе ничего не надо. Это не ответ.
Элфвен тоже улыбнулась.
– Ну уж нет, госпожа. Это было бы глупо, – простодушно рассудила она и в задумчивости склонила набок голову. – Я бы хотела отрез алого твила. Сошью из него праздничное платье.
– Считай, что отрез твой. А шить самой тебе не придется. Я найму швею.
Элфвен зарумянилась от удовольствия, и у Мириэл потеплело на душе. В последнее время ее жизнь была лишена тепла и радости, и теперь пришла пора наверстывать упущенное.
– А где?.. – начала спрашивать она, но ее вопрос предупредили поскребывание на лестнице и быстрое топотание лап, а потом вдруг на нее бросился маленький пушистый комочек с яростным розовым язычком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120