Если Грейс выкинет кусок о Неде Эмори, книга по-прежнему останется хорошей, в каком-то смысле выдающейся, но не сенсационной. Им повезет, если они продадут двадцать пять тысяч. Несколько вежливых отзывов, возможно, они и получат, но никакого шума в прессе, в список бестселлеров они тоже не попадут.
А значит, козлом отпущения может стать не только Джерри Шиллер, но и кое-кто еще…
Джек почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Он такого навидался по телевидению, в газетах: руководящие работники высокого ранга без работы, они никому не нужны и никто не хочет их нанять. Он сочувствовал этим ребятам, но никогда, ни единого раза ему не приходило в голову, что он может оказаться одним из таких неудачников.
Рейнгольд копал под него с момента своего появления в издательстве. И Джек не обвинял его. Не секрет, что Джек был против приобретения «Кэдогэна» Гауптманом. Да и кому охота становиться третьим по старшинству, если он привык быть боссом? У него были нарекания на прежнего партнера – корпорацию «Ситвелл», – но они, по крайней мере, позволяли ему всем заправлять.
С другой стороны, Рейнгольд не походил на дурачка. Многолетний опыт Джека, его связи с писателями, агентами, хорошо информированными людьми в Вашингтоне, его глубокое знание вен, артерий и внутренних органов компании – Рейнгольд нуждался во всем этом. Джек вспомнил приезд главного администратора прошлой весной, как он приказал установить компьютерную программу оценки состояния дел, которая перепутала все счета. Потом последовало решение перевести их склад из Нью-Джерси в Западную Вирджинию, в более просторное сооружение с современной технологией. Джек тогда попытался остановить его. Спустя месяцы после переезда складские операции так и не достигли прежнего темпа, а розничные торговцы, наряду с оптовыми, крыли его черными словами.
Они нуждались в книге "Честь превыше всего" – теперь больше, чем когда-либо. Если Роджер Янг уйдет, то только книга Грейс может сохранить «Кэдогэн» в том виде, в котором он любил эту издательскую компанию… и спасти его работу.
Он взял маленькие руки Грейс в свои. Ее кольца, все шесть, по три на каждой руке – переплетенное серебряное колечко, кольцо с бирюзой, кольцо с агатом – с приятной прохладой прижались к подушечкам его ладоней, словно звенья цепи.
Джек не переставал удивляться, насколько она не соответствовала этой комнате с ее массивной кроватью викторианской эпохи и мраморным туалетным столиком, с громоздким, орехового дерева, гардеробом около стены между двумя гравюрами, которые он дал себе труд повесить – парой старинных работ Блейка.
– Грейс, не стану тебя учить, что делать, но тебе не приходило в голову, что лучший способ решить эту проблему – это встретиться со своей матерью и поговорить с глазу на глаз? Ты могла бы пригласить ее погостить.
Грейс выглядела озадаченной, но как только поняла, о чем идет речь, впала в легкую панику.
– Ты серьезно?
– Это ничего не решит, но хоть какое-то начало.
– О, Боже, но это как… ну, все равно как благочестивому католику принимать у себя Папу римского. Мне придется быть начеку каждую секунду!
– А ты уверена, что не преувеличиваешь?
– Ты не знаешь моей мамы. – На мгновение Грейс задумалась, потом сказала: – Я помню, много лет назад мама, Сисси и я навестили бабушку Клейборн в Блессинге. Как раз в то время, когда папа проталкивал Закон о гражданских правах. Поэтому однажды ночью перед нашим домом появилась кучка людей с фонарями и ружьями, выкрикивающими всякие гадости. Но мама вышла на веранду и обратилась к ним так, будто перед ней всего лишь шумная толпа детей, пришедших поколядовать.
– Она, кажется, похожа кое на кого, – поддразнил ее Джек.
Но Грейс, охватив себя руками, выкрикнула:
– О, Джек, а если она права?! Неужели правда о смерти Неда Эмори стоит тех страданий, которые она вызовет? Не говоря уже о возможном судебном скандале.
Джек глубоко вздохнул.
– Адвокатами займусь я. А ты должна сосредоточить внимание на своих делах, забыв о твоей матери и всем остальном.
После секундного молчания она сказала:
– Я сейчас подумала о Ноле. Когда мы встретились, у меня появилось ощущение, что она чего-то не договаривает. И вдруг меня осенило: возможно, отец действительно хотел причинить вред Неду Эмори, может быть, даже убить его. Бог знает почему – возможно, он знал, что Нед дурно обращается с Маргарет, и его терпение лопнуло. Он действительно заботился о ней, ты знаешь. В каком-то смысле Маргарет можно назвать его самым близким другом.
– Ты сама не веришь в это.
– О, Джек! – Она вздохнула. – Я не знаю, во что верить.
Взгляд Джека скользнул по скамье священника, про которую Натали при разделе имущества решила, что она ей не нужна. Скамья стала чем-то вроде места для хранения его одежды – рубашки, носки, галстуки в беспорядке валялись и свешивались с длинной перекладины ее спинки, – пока он не соберется навести порядок в гардеробе. Он заметил, как будто впервые, нераспакованные картонные коробки, сложенные стопкой в углу, все еще ожидавшие, когда до них, спустя восемь месяцев, дойдет очередь, да еще репродукции в рамках, стоящие у стены. И вдруг он ясно понял: это временное пристанище человека, который только ждет удобного случая, чтобы наконец сделать выбор и принять окончательное решение.
Но когда это еще будет? И как он может быть уверен в Грейс, когда она сама, по всей видимости, тоже мучается сомнениями?
Джеку страстно хотелось отмести все ее страхи… Да и свои заодно. Хотелось, чтобы все кончилось благополучно. Подобно тому, как ему удалось сохранить «Кэдогэн» от распада в период последствий нововведений Гауптмана. Он тогда надел маску, действуя агрессивно в соответствии с новыми директивами, чтобы никто не догадался, что на самом деле его права руководителя ущемлены.
Прислонившись к спинке кровати, Джек протянул Грейс руки, и она прижалась к нему, положив голову ему на грудь, щекоча макушкой подбородок.
Джек наклонился, чтобы ее поцеловать, а она закинула голову назад, чтобы встретить его поцелуй, слегка приоткрыв губы, крепко обнимая его сильными руками, словно он тонет и только она может помочь ему остаться на поверхности.
Она была, как персиковый сад, – с ее теплом, с ее вкусом, который он ощутил, приподняв рубашку с короткими рукавами и поцеловав сначала одну, а потом и другую грудь. О, Боже, да она способна превратить его в подростка с ненасытным аппетитом.
– Джек… Джек, я тебя так люблю…
– Я знаю… – прошептал он. Они соскользнули пониже, и их головы легли на подушки, повернувшись друг к другу, а руки и ноги сплелись между собой. – Нет, не отворачивайся. Оставайся так. На боку. Ох, да…
Джек скользнул в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
А значит, козлом отпущения может стать не только Джерри Шиллер, но и кое-кто еще…
Джек почувствовал, как к горлу подступила тошнота. Он такого навидался по телевидению, в газетах: руководящие работники высокого ранга без работы, они никому не нужны и никто не хочет их нанять. Он сочувствовал этим ребятам, но никогда, ни единого раза ему не приходило в голову, что он может оказаться одним из таких неудачников.
Рейнгольд копал под него с момента своего появления в издательстве. И Джек не обвинял его. Не секрет, что Джек был против приобретения «Кэдогэна» Гауптманом. Да и кому охота становиться третьим по старшинству, если он привык быть боссом? У него были нарекания на прежнего партнера – корпорацию «Ситвелл», – но они, по крайней мере, позволяли ему всем заправлять.
С другой стороны, Рейнгольд не походил на дурачка. Многолетний опыт Джека, его связи с писателями, агентами, хорошо информированными людьми в Вашингтоне, его глубокое знание вен, артерий и внутренних органов компании – Рейнгольд нуждался во всем этом. Джек вспомнил приезд главного администратора прошлой весной, как он приказал установить компьютерную программу оценки состояния дел, которая перепутала все счета. Потом последовало решение перевести их склад из Нью-Джерси в Западную Вирджинию, в более просторное сооружение с современной технологией. Джек тогда попытался остановить его. Спустя месяцы после переезда складские операции так и не достигли прежнего темпа, а розничные торговцы, наряду с оптовыми, крыли его черными словами.
Они нуждались в книге "Честь превыше всего" – теперь больше, чем когда-либо. Если Роджер Янг уйдет, то только книга Грейс может сохранить «Кэдогэн» в том виде, в котором он любил эту издательскую компанию… и спасти его работу.
Он взял маленькие руки Грейс в свои. Ее кольца, все шесть, по три на каждой руке – переплетенное серебряное колечко, кольцо с бирюзой, кольцо с агатом – с приятной прохладой прижались к подушечкам его ладоней, словно звенья цепи.
Джек не переставал удивляться, насколько она не соответствовала этой комнате с ее массивной кроватью викторианской эпохи и мраморным туалетным столиком, с громоздким, орехового дерева, гардеробом около стены между двумя гравюрами, которые он дал себе труд повесить – парой старинных работ Блейка.
– Грейс, не стану тебя учить, что делать, но тебе не приходило в голову, что лучший способ решить эту проблему – это встретиться со своей матерью и поговорить с глазу на глаз? Ты могла бы пригласить ее погостить.
Грейс выглядела озадаченной, но как только поняла, о чем идет речь, впала в легкую панику.
– Ты серьезно?
– Это ничего не решит, но хоть какое-то начало.
– О, Боже, но это как… ну, все равно как благочестивому католику принимать у себя Папу римского. Мне придется быть начеку каждую секунду!
– А ты уверена, что не преувеличиваешь?
– Ты не знаешь моей мамы. – На мгновение Грейс задумалась, потом сказала: – Я помню, много лет назад мама, Сисси и я навестили бабушку Клейборн в Блессинге. Как раз в то время, когда папа проталкивал Закон о гражданских правах. Поэтому однажды ночью перед нашим домом появилась кучка людей с фонарями и ружьями, выкрикивающими всякие гадости. Но мама вышла на веранду и обратилась к ним так, будто перед ней всего лишь шумная толпа детей, пришедших поколядовать.
– Она, кажется, похожа кое на кого, – поддразнил ее Джек.
Но Грейс, охватив себя руками, выкрикнула:
– О, Джек, а если она права?! Неужели правда о смерти Неда Эмори стоит тех страданий, которые она вызовет? Не говоря уже о возможном судебном скандале.
Джек глубоко вздохнул.
– Адвокатами займусь я. А ты должна сосредоточить внимание на своих делах, забыв о твоей матери и всем остальном.
После секундного молчания она сказала:
– Я сейчас подумала о Ноле. Когда мы встретились, у меня появилось ощущение, что она чего-то не договаривает. И вдруг меня осенило: возможно, отец действительно хотел причинить вред Неду Эмори, может быть, даже убить его. Бог знает почему – возможно, он знал, что Нед дурно обращается с Маргарет, и его терпение лопнуло. Он действительно заботился о ней, ты знаешь. В каком-то смысле Маргарет можно назвать его самым близким другом.
– Ты сама не веришь в это.
– О, Джек! – Она вздохнула. – Я не знаю, во что верить.
Взгляд Джека скользнул по скамье священника, про которую Натали при разделе имущества решила, что она ей не нужна. Скамья стала чем-то вроде места для хранения его одежды – рубашки, носки, галстуки в беспорядке валялись и свешивались с длинной перекладины ее спинки, – пока он не соберется навести порядок в гардеробе. Он заметил, как будто впервые, нераспакованные картонные коробки, сложенные стопкой в углу, все еще ожидавшие, когда до них, спустя восемь месяцев, дойдет очередь, да еще репродукции в рамках, стоящие у стены. И вдруг он ясно понял: это временное пристанище человека, который только ждет удобного случая, чтобы наконец сделать выбор и принять окончательное решение.
Но когда это еще будет? И как он может быть уверен в Грейс, когда она сама, по всей видимости, тоже мучается сомнениями?
Джеку страстно хотелось отмести все ее страхи… Да и свои заодно. Хотелось, чтобы все кончилось благополучно. Подобно тому, как ему удалось сохранить «Кэдогэн» от распада в период последствий нововведений Гауптмана. Он тогда надел маску, действуя агрессивно в соответствии с новыми директивами, чтобы никто не догадался, что на самом деле его права руководителя ущемлены.
Прислонившись к спинке кровати, Джек протянул Грейс руки, и она прижалась к нему, положив голову ему на грудь, щекоча макушкой подбородок.
Джек наклонился, чтобы ее поцеловать, а она закинула голову назад, чтобы встретить его поцелуй, слегка приоткрыв губы, крепко обнимая его сильными руками, словно он тонет и только она может помочь ему остаться на поверхности.
Она была, как персиковый сад, – с ее теплом, с ее вкусом, который он ощутил, приподняв рубашку с короткими рукавами и поцеловав сначала одну, а потом и другую грудь. О, Боже, да она способна превратить его в подростка с ненасытным аппетитом.
– Джек… Джек, я тебя так люблю…
– Я знаю… – прошептал он. Они соскользнули пониже, и их головы легли на подушки, повернувшись друг к другу, а руки и ноги сплелись между собой. – Нет, не отворачивайся. Оставайся так. На боку. Ох, да…
Джек скользнул в нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126