– Я уверена, что ты, девушка образованная и интеллигентная, применяла противозачаточные средства, – сказала Грейс спокойно и буднично. – Я права?
– Конрад…
– Нет, не твой приятель. Я имею в виду тебя.
– Нет, я не предохранялась.
Ханне в голову не приходило, что просто презерватива недостаточно.
– Что же, тогда все упрощается, – сказала Грейс быстро и по-деловому, протягивая руку к телефону на стене. – Мы сейчас примем меры, и тебе не придется заботиться об этом каждый месяц. Если он применял презерватив, то у тебя может быть просто задержка, но если ты и в самом деле беременна, ну, тогда нам придется переходить мост, когда мы до него доберемся. – Она взяла со стойки записную книжку в кожаном переплете и стала большим пальцем листать ее страницы. – У меня есть великолепный гинеколог, она принимает пациентов даже по субботам. Сейчас выясним, сможет ли она принять тебя.
Сидя на высоком стуле, словно на насесте, и слушая, как Грейс обхаживала какую-то медсестру, чтобы та записала ее на прием на ближайшее время, Ханна чувствовала себя так, как будто выдала нечто большее, чем просто тайну. Ханна передала Грейс и поводья от своей судьбы.
Через полчаса Ханна лежала на смотровой кушетке в комнате со стенами персикового цвета, увешанными отпечатками с репродукции Кассатта, изображавших матерей с детьми, а молодая женщина в белом халате с темными волосами, убранными в косу за спиной, осторожно ощупывала и прощупывала ее.
Ханне, еще не осознавшей, напугана она или смущена, разрешили сесть. Ее сердце тяжело забилось, когда она натягивала на голые колени хлопчатобумажную рубашку. Она попыталась что-то сказать, но язык, словно распухший, не слушался, от чего стало даже трудно глотать.
Врач приободрила ее, сказав:
– Я проведу анализ мочи прямо сейчас. Но я на девяносто девять процентов уверена, что вы не беременны.
У Ханны внезапно закружилась голова. Если бы она не сидела, то ей пришлось бы сесть. Но облегчение постепенно переполняло ее, будто она была шариком с гелием, делая ее легкой, почти невесомой. Она кивнула и попыталась сосредоточиться на том, как женщина, которая казалась слишком молодой, чтобы быть врачом, рассказывает, как пользоваться диафрагмой. Через несколько минут, когда анализ дал отрицательный результат, ее проводили обратно в туалетную комнату, и она сумела кое-как втиснуть свое невесомое тело в одежду.
Выйдя в приемную, где Грейс ждала ее, просматривая журналы, Ханна почувствовала, что улыбается.
Грейс встала. Один взгляд сказал ей все, что она хотела знать.
– Хочешь посмеяться? – спросила она, избавляя Ханну от необходимости что-либо говорить. – Помнишь, я говорила о кофе? Так вот, я только что сообразила, что так его и не купила.
Ханна не вымолвила ни слова, пока они не сели в такси.
– Ты не скажешь отцу, правда? – спросила она несчастным голосом. – Ему об этом знать незачем, тем более что все в порядке.
– Совершенно незачем, – любезно согласилась Грейс.
– Обещаешь?
– Клянусь.
Благодарность захлестнула Ханну. Но в тот же момент злобный голосок где-то в ее подсознании прошипел: Берегись! Будь бдительной. Не позволяй опутать себя. Теперь у нее есть кое-что против тебя, и она может это использовать в любой момент.
15
В понедельник Бен ушел с работы рано, чтобы забрать свой «БМВ» из авторемонтной мастерской на углу Десятой и Девятнадцатой улиц, но пока он дожидался, чтобы этот механик наконец закончил ремонт, уже пошел седьмой час. Сначала он хотел поехать прямо домой, но потом принял решение в пользу гамбургера у "Эмпайр дайнер" и раннего сеанса в «Триплекс» на Двадцать третьей улице. По крайней мере, это отвлечет его от неотвязных мыслей о Ноле – эта новая привычка пугала его.
Фильм оказался одной из сентиментальных, выжимающих слезы картин о бездетной паре, которая пытается усыновить ребенка одинокой матери. Скучища. По пути домой Бен обнаружил, что в его мозгу крутится мысль о телефонном разговоре сестры с подругой, который он подслушал на прошлой неделе. Что, если Ханна и в самом деле беременна? И кто бы мог подумать, что его сообразительная младшая сестра попадет впросак?
Он надеялся, что страхи Ханны обернутся в конечном счете ничем. И в то же время Бен подумал, что она, возможно, и заслужила это – для разнообразия. Если бы отец узнал, что она валяется с парнями, то переменил бы мнение о своей драгоценной маленькой девочке…
Бен резко затормозил, чтобы не столкнуться с такси, которое внезапно выскочило перед ним, а его мысли, как это бывало каждый раз, когда он думал об отце, перескочили на работу. Нечего благодарить Джека Гоулда за то, что он сумел слегка пригладить взъерошенные перья Роджера Янга, по крайней мере, на какое-то время. А книга Хардинга, за которую он отказался платить больше двухсот тысяч, уже получила предложения от Гильдии Литераторов и клуба "Книга месяца", и они с нетерпением ожидают завершенную рукопись. А вот в том, что касалось писем Нолы, – ничего, никакого результата. Она их не предлагает. А он их не просит.
Но отнюдь не это волновало его в данный момент, а то, что проводя с нею ночь за ночью, он каждый раз уходит с пустыми руками. Самое интересное, что теперь это почти не имело значения.
В какой-то момент – он не мог бы сказать точно, когда именно, – в его отношении к ней появилось что-то новое, гораздо более важное. Любовь? Невозможно, это не для него. Но он прежде не испытывал ничего подобного… и это его пугало.
И словно для того, чтобы доказать себе, что он в состоянии бросить ее в любой момент, – так же, как он поступал с десятками других женщин, – Бен поднял трубку телефона в автомашине и нажал кнопку ускоренного набора. Телефон прозвенел с полдюжины раз, прежде чем она ответила.
– Привет, – сказал он тихим, полным интимности голосом.
– Что случилось?
В ее голосе слышалось равнодушие. Настроение Бена упало.
– Да ничего особенного, – ответил он живо. – Послушай, насчет сегодняшнего вечера…
Он собрался сказать ей, что не придет, как обещал вчера. Отговорится тем, что смертельно устал после жутко тяжелого дня, мол, пришлось торговаться с агентами и издательскими бухгалтерами, улаживать дела с ершистыми авторами.
Но Нола опередила его:
– Господи, я совершенно забыла. Извини. У Дэни температура, и мне кажется, что у Таши тоже. Я только что уложила их спать.
– Это неважно, все равно уже поздно. – Он говорил беспечно, но по непонятной причине чувствовал себя уязвленным. Кто она такая, чтобы давать ему от ворот поворот? Но неожиданно для себя сказал: – Вопрос в том, кто будет укрывать тебя одеялом?
Нола рассмеялась чудесным искренним смехом, от которого он почувствовал сладкую дрожь.
– Мистер хочет занять вакансию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126