ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Недостойное поведение свидетельствовало о моральном опустошении, а вульгарность — о порочности. Он принял помощь из рук, которые удушили Лоррейн, и чувствовал себя оскверненным, как сама эта комната была осквернена Милном.
На туалетном столике стояла фотография хозяина, очень стройного и атлетически сложенного, в спортивной рубашке. С холодной злобой и смятением рассматривал Брет улыбающееся лицо на фотографии в кожаной рамке, не в силах понять, зачем Милн вообще привез его к себе домой. Конечно, это нельзя было объяснить человечностью. Вполне могло быть — теперь все казалось ему возможным, — что Милн собирался убить его, но передумал. Для него оставались загадкой хитросплетения ума, который скрывался за этим гладким лицом и тщеславной улыбкой.
Наступил момент позвонить в полицию, если он вообще собирался это сделать. Беглец мог прятаться в каменных джунглях Лос-Анджелеса неделями и месяцами, а то и всю жизнь. В одиночку невозможно прочесать гостиницы и мотели, сдающиеся внаем комнаты, дома, лачуги, притоны, куда мог нырнуть Милн. Необычный случай вывел его один раз на Милна, но он не питал ни малейшей надежды на то, что это повторится. Только полиции по плечу такая задача, да и полиция может не справиться с ней.
Брет направился к телефону, находившемуся в гостиной, сознавая драматическую сторону ситуации. Но еще не дойдя до телефона, он сообразил, что не может так поступить. Он не обязан слушаться Паулу, но должен проявить к ней лояльность. Ее роль в этом деле слишком сомнительна, это не позволяло ему вызвать полицию.
Он никак не мог сообразить, в чем же состояла ее роль, не мог понять ее отношение к покойной женщине и к Гарри Милну. Брет всегда считал ее честной, даже несколько в большей степени, чем это свойственно женщинам. Возможно, это объясняется просто иллюзией любви. Боль и сомнения минувшего дня поглотили некоторую долю любви к ней, и он начал подозревать, что знает ее недостаточно хорошо. Брет больше не был уверен, что знает все мысли, которые рождались за ее чистосердечными глазами. Паула была неискренней, когда уговаривала его подумать о будущем, забыть Лоррейн и бросить все это дело. Но соображение, которое встало теперь на его пути к телефону, было более серьезным. Она встречалась с Милном раньше. И сам факт, что Паула скрыла от него, Брета, правду, в чем бы ни заключалась эта правда, говорил, что косвенно она была заодно с убийцей. Брет боялся, что если будет дальше разбираться в этой запутанной истории и возможных ее последствиях, то свихнется по-настоящему.
* * *
Он все-таки воспользовался телефоном, чтобы вызвать такси, и спустился по лестнице, чтобы подождать его на улице. Водителю такси он дал адрес Паулы. По дороге его разум помимо воли продолжал свою работу. Паула спуталась с Милном, возможно, из-за чего-то, связанного с убийством. Скрывая свою связь с Милном, она защищала его. Несмотря на ее усилия, Милну все равно пришлось скрыться. Не исключена возможность того, что он отправился к Пауле в поисках защиты.
Машина повернула на ее улицу; типичный голливудский блок жилых домов, слишком изысканных и крупных для мелких участков, на которых они стояли. Перед каждым домом росли ряды пальм, похожих на стариков с лохматыми бородами и выцветшими волосами, закрывавшими их глаза. Брет увидел машину Паулы на съездной дорожке и попросил водителя такси остановиться, не доезжая до ее дома.
— Номер 2245 находится дальше по улице, — предупредил шофер.
— Знаю. Я оплачу по времени.
Они запарковались на другой стороне улицы, в сотне ярдов от дома Паулы, и стали ждать. Водитель растянулся по диагонали на переднем сиденье с преувеличенной непринужденностью человека, который расслабился на работе. Брет напряженно подался вперед, положив локти на колени, и стал наблюдать за домом.
После ожидания, которое показалось ему долгим, он взглянул на часы. Без десяти шесть. Никто не появлялся на застекленной веранде или у какого-либо окна. Не подъезжали и не отъезжали машины. От садившегося солнца между домами возникли глубокие тени, и в воздухе спала жара, когда удлинились тени от пальм. Широкий и длинный дом, в котором жила Паула, казался прочным и мирным в янтарном свете, чистым и добротным, медленно плывущим по течению времени. Горизонтальные лучи осветили брызги воды из поливальной системы, и на лужайке над кустарником ненадолго образовалась радуга. Затем окна западной стороны дома ярко вспыхнули отраженным светом на несколько минут, пока солнце совсем не скрылось. Когда лучи пропали, окна стали пустыми и тупыми, как глаза, которые перестали видеть.
По мере того как послеобеденное время переходило в вечер, Брет все глубже погружался в депрессию. Он поставил перед собой зловещую задачу: следить за домом Паулы, как сыщик или ревнивый муж, ожидая худшего. Все те месяцы, в течение которых он восстанавливал свой потрясенный рассудок, именно Паула вселяла в него надежду и энергию для борьбы против апатии и скуки, которые его угнетали. Она придала смысл тому, что он неясно представляет себе. Его рассудок в ужасе отпрянул от края бездны, которую он предвидел в случае, если Паула будет потеряна для него, от пустыни, покрытой пеплом, где однажды он уже валялся, связанный по рукам и ногам своей парализованной волей, от непроходящих сумерек холодного и безвольного настроения, которое нельзя назвать даже отчаянием. Лежал, распростертый в ледяных объятиях отвращения к себе, смутно обуреваемый мелкими мертворожденными побуждениями и не реагировавший даже на воспоминания об ужасах.
В течение тех первых месяцев в госпитале, которые сложились в его мозгу в один серый бесконечный день, он был хуже мертвого, кучей бесполезного органического вещества, слишком слабого и больного, чтобы принять на себя психические нагрузки человека. Из такого мало что обещающего материала время, врачи и любовь Паулы снова возродили в нем человека. Но он не забывал о семени разрушения внутри себя, меланхолической вечности. Он достаточно пережил, чтобы понять свои сильные и слабые стороны, и знал, что без Паулы его жизнь опять станет серой и будет кровоточить до полного изнеможения.
И все же Брет не видел, каким еще образом может себе помочь. Он должен узнать правду и добиться правосудия. Если бы он считал так же, как Паула, что в мире нет справедливости, тогда он не смог бы продолжать свою миссию. Без веры в справедливость, человеческую порядочность невозможно жить. И ему казалось, что его вера в справедливость зависит от исхода этого дела. Впервые в жизни случившееся поставило перед ним проблему справедливости в бескомпромиссной форме, несмотря на тот факт, что сам он был тоже в чем-то виноват. Если бы он отправился прямо домой и остался дома в тот не очень запомнившийся майский вечер — все еще белое пятно в его памяти, когда рамку заполнила мучительная чернота вместо знакомого портрета забытого лица, — если бы он остался дома и подождал Лоррейн, тогда не было бы никакого убийства или он бы погиб, пытаясь его предотвратить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55