Профессионалы никогда не говорят больше, чем нужно, не так ли, мистер Боуман? Молодых девушек можно заставить говорить. Она не доставит нам неприятностей. Когда мы закончим все, что задумали, а это будет через два дня, она будет свободна.
— Она знает, где похоронен Александре.
— Ну и что? Александре? А кто такой этот Александре?
— Ну конечно. Так ты ее и отпустишь?..
— Даю слово. А ты не будешь особенно сопротивляться.
Боуман согласно кивнул.
Трое бандитов тотчас схватили, а точнее, попытались схватить Боумана, и вся четверка шла не спеша по зоне безопасности. Пестрая толпа зрителей находилась в радостно-возбужденном состоянии. Все предчувствовали, что сейчас увидят нечто великолепное, и смешная возня, происходившая там, являлась прелюдией очередного веселого, комичного номера, потому что человек, который старался вырваться, был одет в смешной костюм Пьеро. Наконец под взрывы смеха, свиста и криков Боуман вырвался, немного пробежал вдоль барьера и перемахнул на арену. Кзерда последовал за ним и даже сымитировал попытку перелезть через барьер, но его схватили Серл и Эль Брокадор, который возбужденно показывал в сторону северной части арены. Кзерда посмотрел туда.
Посмотрели туда и все зрители. Вдруг неожиданно воцарилась полная тишина, смех прекратился, улыбки исчезли с лиц, на них появилось выражение замешательства, которое мгновенно сменилось страхом. Боуман проследил за взглядом толпы, но не мог сначала понять причины страха. Однако почти тотчас же понял, в чем дело.
Северные ворота были подняты, и на выходе стоял бык: не маленький черный камаргский бык, которых обычно использовали для бескровных боев. Это был огромный испанский боевой бык, андалузский монстр, каких используют для смертельных боев на великих корридах Испании. С широкой грудью, огромной головой и ужасающих размеров рогами. Голова животно-гГО была опущена к земле, он уже рыл землю копытом, оставляя глубокие борозды на темном песке арены.
Зрители в смятении переглядывались. Многие хорошо разбирались в корриде и, очевидно, понимали, что происходящее сейчас не имело отношения к честному бою человека с животным. Безоружный человек на арене, каким бы искусным он ни был, был обречен на верную смерть.
Боуман замер. Его губы сжались, зрачки сузились, сосредоточенным взглядом он впился в быка.
Когда двенадцать часов назад он карабкался по отвесной стене старого форта, его охватил страх. И теперь он снова оказался в его власти, прекрасно сознавая это. Это не плохо, подумал Боуман. Страх явится причиной того, что в кровь начнет поступать адреналин — катализатор молниеносной реакции на насильственные действия. Судя по тому, как складываются обстоятельства, ему понадобится весь адреналин, который его организм сможет выработать. Боуман отлично понимал, что, если сейчас он и не погибнет, — это все равно будет лишь отсрочкой. И даже весь адреналин, который выработает его организм, не спасет его.
Кзерда в волнении облизывал губы, стоя в зоне безопасности в предвкушении того, что должно произойти, но он сочувствовал человеку на арене, не сознавая этого. Неожиданно он замер, и одновременно с ним замолкли зрители. Гробовая тишина — предвестник смерти — повисла над ареной. Бык начал свою атаку.
С невероятной для такого крупного животного скоростью он надвигался на Боумана. Словно экспресс. Боуман не мигая следил за быком, его мозг, как электронно-вычислительная машина, высчитывал соотношение между скоростью быка и быстро сокращающимся расстоянием. Он стоял, парализованный беспредельным ужасом. Объятые страхом, зрители в панике смотрели на арену, уверенные, что от смерти этого сумасшедшего Пьеро отделяют лишь несколько секунд.
Боуман выждал, когда бык приблизился на расстояние в двадцать футов, — теперь только одна секунда отделяла его от смерти, — и резко бросил свое тело вправо. Но бык прекрасно понял тактику человека: с удивительным для такого огромного зверя проворством он повернул налево для перехвата. Но Боуман сделал всего лишь обманный финт. Он резко остановился и кинулся влево. Бык пронесся мимо. Его правый рог проскользнул мимо Боумана на расстоянии одного фута. Не веря своим глазам, зрители издали вздох облегчения. Но напряжение не ослабевало и висело в воздухе густым облаком пыли.
Андалузский бык мгновенно остановился, окутанный ею, развернулся и снова пошел в атаку на Боумана, не дав ему ни секунды передышки. И опять Боуман рассчитал все до доли секунды, повторил маневр, только в обратном порядке.
Бык опять промахнулся, но теперь уже всего на несколько дюймов. С трибун донесся вздох облегчения, который сопровождался робкими аплодисментами: напряжение начало медленно, но заметно спадать.
Бык опять развернулся, но на этот раз остановился и замер на месте в тридцати футах от человека; он следил за Боуманом так же, как и Боуман, стоя неподвижно, следил за быком. Боуман разглядывал его рога: сомнений быть не могло — их концы были заточены. Боуман отрешенно подумал, что никогда прежде еще не сталкивался с таким изощренным способом убийства. Не имело значения, были рога заточены или, наоборот, обрублены до диаметра центовой монеты. Удар с разбега такими рогами со всей силой громадного мускулистого тела пронзит насквозь. Удар же заостренным рогом — просто молниеносный способ убийства. Но это не важно, ведь конечный результат будет таким же.
Бык тупо уставился на Боумана. «Что у него на уме? — подумал Боуман. — Понимает ли он, что для человека это всего лишь игра в русскую рулетку, до данного момента пока удачная? Ожидает ли животное новой попытки повторить маневр, когда сможет достать меня, если я не успею бросить свое тело в другую сторону? Или надеется, что следующий маневр будет очень прост? Маневр и еще один маневр... В конце концов, — заключил Боуман, — бесполезно размышлять, здесь вступает в силу закон слепого везения, и рано или поздно, а скорее рано, чем поздно, один из этих рогов вырвет жизнь из моего тела».
Мысль о везении заставила Боумана взглянуть на барьер. Он был не менее чем в десяти футах. Боуман повернулся и побежал к нему, спиной почувствовав, что бык начал новую атаку.
...А в зоне безопасности Боумана ждал Кзерда с пистолетом под красным платком, перекинутым через руку. Кзерда знал, что Боуман не покинет арену...
Боуман развернулся спиной к барьеру, лицом — к быку. Когда животное было настолько близко, что попыталось ударить его рогами, Боуман отскочил в сторону, в результате чего бык не достиг цели, а только скользнул заостренным рогом по рукаву Боумана, не повредив ткани. Со страшной силой бык врезался в барьер, вдребезги разнеся две верхние планки. Еще какое-то время он пытался прорваться дальше, вперед, не понимая от ярости, что противник находится уже далеко позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Она знает, где похоронен Александре.
— Ну и что? Александре? А кто такой этот Александре?
— Ну конечно. Так ты ее и отпустишь?..
— Даю слово. А ты не будешь особенно сопротивляться.
Боуман согласно кивнул.
Трое бандитов тотчас схватили, а точнее, попытались схватить Боумана, и вся четверка шла не спеша по зоне безопасности. Пестрая толпа зрителей находилась в радостно-возбужденном состоянии. Все предчувствовали, что сейчас увидят нечто великолепное, и смешная возня, происходившая там, являлась прелюдией очередного веселого, комичного номера, потому что человек, который старался вырваться, был одет в смешной костюм Пьеро. Наконец под взрывы смеха, свиста и криков Боуман вырвался, немного пробежал вдоль барьера и перемахнул на арену. Кзерда последовал за ним и даже сымитировал попытку перелезть через барьер, но его схватили Серл и Эль Брокадор, который возбужденно показывал в сторону северной части арены. Кзерда посмотрел туда.
Посмотрели туда и все зрители. Вдруг неожиданно воцарилась полная тишина, смех прекратился, улыбки исчезли с лиц, на них появилось выражение замешательства, которое мгновенно сменилось страхом. Боуман проследил за взглядом толпы, но не мог сначала понять причины страха. Однако почти тотчас же понял, в чем дело.
Северные ворота были подняты, и на выходе стоял бык: не маленький черный камаргский бык, которых обычно использовали для бескровных боев. Это был огромный испанский боевой бык, андалузский монстр, каких используют для смертельных боев на великих корридах Испании. С широкой грудью, огромной головой и ужасающих размеров рогами. Голова животно-гГО была опущена к земле, он уже рыл землю копытом, оставляя глубокие борозды на темном песке арены.
Зрители в смятении переглядывались. Многие хорошо разбирались в корриде и, очевидно, понимали, что происходящее сейчас не имело отношения к честному бою человека с животным. Безоружный человек на арене, каким бы искусным он ни был, был обречен на верную смерть.
Боуман замер. Его губы сжались, зрачки сузились, сосредоточенным взглядом он впился в быка.
Когда двенадцать часов назад он карабкался по отвесной стене старого форта, его охватил страх. И теперь он снова оказался в его власти, прекрасно сознавая это. Это не плохо, подумал Боуман. Страх явится причиной того, что в кровь начнет поступать адреналин — катализатор молниеносной реакции на насильственные действия. Судя по тому, как складываются обстоятельства, ему понадобится весь адреналин, который его организм сможет выработать. Боуман отлично понимал, что, если сейчас он и не погибнет, — это все равно будет лишь отсрочкой. И даже весь адреналин, который выработает его организм, не спасет его.
Кзерда в волнении облизывал губы, стоя в зоне безопасности в предвкушении того, что должно произойти, но он сочувствовал человеку на арене, не сознавая этого. Неожиданно он замер, и одновременно с ним замолкли зрители. Гробовая тишина — предвестник смерти — повисла над ареной. Бык начал свою атаку.
С невероятной для такого крупного животного скоростью он надвигался на Боумана. Словно экспресс. Боуман не мигая следил за быком, его мозг, как электронно-вычислительная машина, высчитывал соотношение между скоростью быка и быстро сокращающимся расстоянием. Он стоял, парализованный беспредельным ужасом. Объятые страхом, зрители в панике смотрели на арену, уверенные, что от смерти этого сумасшедшего Пьеро отделяют лишь несколько секунд.
Боуман выждал, когда бык приблизился на расстояние в двадцать футов, — теперь только одна секунда отделяла его от смерти, — и резко бросил свое тело вправо. Но бык прекрасно понял тактику человека: с удивительным для такого огромного зверя проворством он повернул налево для перехвата. Но Боуман сделал всего лишь обманный финт. Он резко остановился и кинулся влево. Бык пронесся мимо. Его правый рог проскользнул мимо Боумана на расстоянии одного фута. Не веря своим глазам, зрители издали вздох облегчения. Но напряжение не ослабевало и висело в воздухе густым облаком пыли.
Андалузский бык мгновенно остановился, окутанный ею, развернулся и снова пошел в атаку на Боумана, не дав ему ни секунды передышки. И опять Боуман рассчитал все до доли секунды, повторил маневр, только в обратном порядке.
Бык опять промахнулся, но теперь уже всего на несколько дюймов. С трибун донесся вздох облегчения, который сопровождался робкими аплодисментами: напряжение начало медленно, но заметно спадать.
Бык опять развернулся, но на этот раз остановился и замер на месте в тридцати футах от человека; он следил за Боуманом так же, как и Боуман, стоя неподвижно, следил за быком. Боуман разглядывал его рога: сомнений быть не могло — их концы были заточены. Боуман отрешенно подумал, что никогда прежде еще не сталкивался с таким изощренным способом убийства. Не имело значения, были рога заточены или, наоборот, обрублены до диаметра центовой монеты. Удар с разбега такими рогами со всей силой громадного мускулистого тела пронзит насквозь. Удар же заостренным рогом — просто молниеносный способ убийства. Но это не важно, ведь конечный результат будет таким же.
Бык тупо уставился на Боумана. «Что у него на уме? — подумал Боуман. — Понимает ли он, что для человека это всего лишь игра в русскую рулетку, до данного момента пока удачная? Ожидает ли животное новой попытки повторить маневр, когда сможет достать меня, если я не успею бросить свое тело в другую сторону? Или надеется, что следующий маневр будет очень прост? Маневр и еще один маневр... В конце концов, — заключил Боуман, — бесполезно размышлять, здесь вступает в силу закон слепого везения, и рано или поздно, а скорее рано, чем поздно, один из этих рогов вырвет жизнь из моего тела».
Мысль о везении заставила Боумана взглянуть на барьер. Он был не менее чем в десяти футах. Боуман повернулся и побежал к нему, спиной почувствовав, что бык начал новую атаку.
...А в зоне безопасности Боумана ждал Кзерда с пистолетом под красным платком, перекинутым через руку. Кзерда знал, что Боуман не покинет арену...
Боуман развернулся спиной к барьеру, лицом — к быку. Когда животное было настолько близко, что попыталось ударить его рогами, Боуман отскочил в сторону, в результате чего бык не достиг цели, а только скользнул заостренным рогом по рукаву Боумана, не повредив ткани. Со страшной силой бык врезался в барьер, вдребезги разнеся две верхние планки. Еще какое-то время он пытался прорваться дальше, вперед, не понимая от ярости, что противник находится уже далеко позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52