«Пострадала же она в трагедии революции действительно не меньше всех прочих в силу упомянутой большей причастности к отжившей идеологии, но только не по причинам отношения большевизма к интеллигенции (в этом ее житейском смысле). Отношение же большевизма к ученым неидеологического толка было, по самой природе марксизма, известным. В частности, по ярким примерам об этом писал П.Л. Капица - помощь Ленина даже заметно «инакомыслящему» И.П.Павлову (затем помогал С.М.Киров), К.А.Тимирязеву, А.А. Богданову, Д.К.Чернову и др. Отдельные, «местные» глупости и свинства, конечно, были, но ведь не в них типологическая суть. Да и о чем здесь говорить вообще, коли замышлялось «научно управляемое общество»! С самого начала, «специфически», но редкостно верно пишет австралийский советолог Р. Миллер, большевиками насаждался «культ науки», давший взлет научной активности в 20-е гг. И даже уже в самый разгар боев и военной голодухи большевики наскребали пайки для ученых, разрабатывавших планы «развития производительных сил России» (Цит. изд. т.4. с.164).
«Партия в социалистических преобразованиях, - подводит итог А.С.Шушарин, - это и была новая, революционная, организованная (в том числе властная) форма идеологической интеллигенции, идеи, состояние, авторитет (объективное влияние) которой зависят от несметного количества обстоятельств, в том числе самой партийной борьбы. И в этом отношении все революционные партии, «консорции», одним миром мазаны. А вот у большевиков было и нечто новое, далеко не всем (до сей поры!) заметное, а для всей истории небывалое, хотя и с мифами (в их значении здесь близком иллюзиям)» (Цит. изд. т.4. с.166).
Так что же было особенного у большевиков? Ответ А.С.Шушарина на этот вопрос вполне полилогический: «…это была самая первая в человеческой истории партия, последовательно опиравшаяся на научную социальную теорию. Пусть и весьма узкую. Именно поэтому с социализмом человечество впервые и вступало в действительную ноосферу, сферу разума (подчеркну - разума, ума, знания), т.е. в научный, рациональный способ осмысления происходящего и осуществления назревших, неотвратимых перемен (в десятый раз подчеркну, что до того ни одно, так сказать, «формационного» калибра революционное преобразование в мире, хоть и сопровождалось в итоге релевантными идейными формами, не обеспечивалось научной теорией). Но вот что такое научная социальная теория - вопрос, мало кем понимаемый до сей поры. Будь то академики или партийные лидеры. Удивительный кошмар, а потому воз и ныне там. Точнее, покатился в новые тартарары» (Цит. изд. т.4. с.167). Следует заметить, что в данном предложении А.С.Шушарин применил понятие «ноосфера» в интерпретации Н.Моисеева (точнее - В.Вернадского), а не в своей интерпретации, как производительные силы. К тому же Россия вступала не в ноосферу (по Н.Моисееву), а в социализм (см. монографию «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества»). Что же касается высказывания А.С.Шушарина об узости социальной теории марксизма (в сравнении, конечно, с полилогией), оставим его на совести автора. И еще одно замечание принципиального характера - о роли интеллигенции в партии большевиков. Спору нет, интеллигенция сыграла выдающуюся роль в большевистском движении и социалистической революции 1917 года, однако без опоры на рабочий класс она была бы бессильна. А что касается политики послереволюционного партийного строительства, то она состояла в привлечении трудящихся масс. Сначала в партию принимали активных участников гражданской войны, а позднее - рабочих от станка и сельских активистов-кооператоров. Поскольку аппарат управления комплектовался по классовому принципу, то в 1930-х годах в составе партии значительно возрос удельный вес государственных служащих (бывших рабочих и крестьян, получивших образование уже в учебных заведениях советского времени). Неизбежное снижение общего образовательного уровня партийной массы явилось одной из причин становления сталинизма со всеми вытекающими позитивными и негативными последствиями.
Далее А.С.Шушарин попытался разобраться в причинах монопартийности, сложившейся в СССР начиная с 1920-х годов. Он насчитал свыше десятка конкретно-исторических причин. Они, по его мнению, были следующими: 1) партия руководствовалась «…монологической, т.е. гомогенной революционно-экономической или постэкономической» теорией; 2) «…централизм присущ вообще даже самой аморфной партии, тем более революционной»; 3) «…определенный централизм свойствен и любому самому раздемократическому государству, за овладение которым, как и все другие партии, открыто боролись большевики»; 4) не просто упомянутый монологизм, но и особая (революционно-теоретическая) оппозиционность (так сказать, «…не только вера, но и логика, семантика) в революционной дивергенции тоже неумолимо работает на жесткость определенного обособления в «среде» даже неизбежного отрыва от нее»; 5) «…иерархический централизм - неотделимый момент любых территориальных производственных отношений, исторически особо существенных для преобладающих (по «массе») доиндустриальных структур, а также «большого» и «холодного» пространства России»; 6) «…к этому добавляется давнишняя и огромная азийная региональная и производственная неоднородность (типологически отсутствующая на Западе); 7) «…централизм органически присущ и как раз функциональным, технологическим производственным отношениям, тем более в устанавливавшейся господствующей линейной форме собственности на технологии»; 8) «враждебное окружение» или индустриальный вызов в эгокультурном мире тоже лили воду на ту же мельницу»; 9) «…сам факт революции будил новые надежды рабочих других стран, а это тоже материально обязывает, дисциплинирует»; 10) всеобщая «…ожесточенность, сокрушительное разложение «всех сторон общественной жизни»<…>«низкий средний уровень культуры, «закон наименьших», погромность разбуженного дна…», сила оппозиции, вся совокупность катастрофических и военных обстоятельств (а это командность, беспрекословность и пр.); 11) «…властно-институционализируемый интернационализм (интеркультурность)» (Цит. изд. т.4. с.177-178). Далеко не со всеми вышеперечисленными причинами можно согласиться, но в принципе большинство из них верно подмечены А.С.Шушариным. Например, какое отношение к формированию монопартийности имели такие причины, как марксистская теория, или т.н. территориальные производственные отношения в большом и холодном пространстве России, или функциональные технологические производственные отношения, или интернационализм? Да и в последующем комментарии А.С.Шушарин сам себя опровергает. Так, он писал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147