Грубо говоря, накапливающееся противоречие между 100 миллионами бедняков (в том числе и сельских люмпенов) и 10 миллионами богачей, кулаков разрешилось полностью в пользу бедняков» (Цит. изд. т.4. с.246).
Переходя к анализу политических процессов, в частности становлению сталинизма, А.С.Шушарин писал: «Альтернатива срыву, абстрактно, была, но «человеческий материал», в том числе резко ухудшенный предшествующими процессами (война, деклассирование части рабочих, влияние люмпенства и маргиналов), включая и саму идеологическую интеллигенцию (быстрая массовизация партии, причем уже как «партии власти»), а равно и политическую элиту, тоже претерпел свою трансформацию - верх над большевизмом взяли интеллектуально упрощенные силы. Весь этот процесс М.Ферро называет даже произошедшей «плебеизацией власти», а Л.С.Васильев со своей «теорией сервильности» даже «бунтом рабов». Похоже, но все ж односторонне и простовато. А если не упрощать, то как раз и произошло упрощение социально-политического процесса. Связь культур и субкультур (интеллигенция) из труднейшего диалога (нэп) сорвалась в доминирующий монолог. Это были и герои города и села. Но и не только. В верхах это были, условно говоря, монологические «плановики» (если угодно, администраторы), а в низах возобладали в деревнях Игнашки (В.Белов), в городе (хотя отнюдь и не на заводах) Швондеры и Шариковы (М.Булгаков), а упрощение в поворотах истории на трудной почве - это неизбежно кровь, террор, во всей их мерзости. Большевизм, революционное движение, мысль, мораль кончились. Но и завершили свое историческое дело. Потому и далеко не все Игнашками и Швондерами определялось. Тем более, еще раз повторю, не в решающем и опущенном Булгаковым и вроде даже А. Платоновым индустриальном секторе» (Цит. изд. т.4. с.253-254). Картина, нарисованная А.С.Шушариным, примитивна. Действительность была значительно сложнее (см. параграф 2.3.4. «Метаморфозы политической системы, или Диктатура во имя социализма» в моей монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества)». Кстати, уже в следующем абзаце А.С.Шушарин, противореча сам себе, заметил: «Еще в 1925 г. А.Белый писал о новой, становящейся интеллигенции, «часто рабоче-крестьянского слоя», которая, сначала оказавшись с «рассеченной грудью», воззовет (к середине 30-х гг.). Так оно примерно и произошло, проявившись в невиданном подъеме созидательного духа» (Цит. изд. т.4. с.254).
Давая определение сталинизму, А.С.Шушарин писал: «…сталинизм - это конкретно-исторический социально-политический режим с преобладанием личной власти, а резче - диктатура» (Цит. изд. т.4. с.255), что в принципе правильно. Следовало бы, однако добавить, что диктатура партийно-государственного аппарата породила Сталина, а не Сталин породил диктатуру.
Сопротивление сталинизму имело место, но оно было не массовым и плохо организованным и, я бы сказал, идеологически незрелым. А.С.Шушарин в связи с этим писал: «Последним же заметным и трагическим сопротивлением большевизма сталинизму был, видимо, «союз марксистов-ленинцев» М.Н.Рютина и др. Бескомпромиссная критика еще накатывавшегося сталинизма едва ли не по всем аспектам политики превосходила критику времен Н.Хрущева, а с учетом времени даже и современную. Но вся трагедия в том, что группа была уже малочисленна (осуждено 30 человек), сталинизм уже «пошел», причем и в низах, как скатывание к простым политическим чувствам и умонастроениям, следовательно, и к террору. Запущенная (а точней даже - отпущенная) же затем на этой основе истребительная машина террора во многом собственно и уничтожала «у советского народа голову - его революционную интеллигенцию» (О.М.Фрейденберг), в том числе и прежде всего партийные кадры» (Цит. изд. т.4. с.259). И А.С.Шушарин верно отметил, что всякое сопротивление парализовалось страхом, причем на всех уровнях социальной лестницы - сверху и донизу.
А.С.Шушарин следующим образом подвел итог предыдущему анализу относительно первоначального периода истории СССР: «Итак, вся суть конца нэпа, коллективизации в ее беспощадной форме, и означает вовсе не контрреволюцию (Ю.Афанасьев), а трагическое завершение социалистической революции, конец, отвратительный по установившемуся социально-политическому режиму; но все это уже не имеет никакого отношения к производственному содержанию необратимо произошедших восходящих перемен и уж тем более к современным проблемам. Короче говоря, в нэпе мы имеем богатейший исторический опыт труднейшей политики восходящего процесса неустойчивого, переходного периода, энтропийно сорвавшегося в объективно неизбежно жесткий, но кровавый, террористический политический режим, хотя и уже нового, более высокого квазистабильного состояния планового равновесия. Сталинизм и означал срыв в простую форму власти, режима и пр., питаемых объективной фазой роста и упрощенными настроениями и представлениями. В политической борьбе, в частности, интеллект (и без того не почетный) уступил место куда более мощному козырю - силе упрощенно мыслящего большинства, во всяком случае его активной части, в том числе энтузиазму как в его позитивном, так и негативном смысле» (Цит. изд. т.4. с.262). Вывод А.С.Шушарина о завершении социалистической революции и о том, что последующий период истории СССР, начиная с середины 1930-х годов, не имели «никакого отношения к производственному содержанию необратимо произошедших восходящих перемен и уж тем более к современным проблемам» - абсолютно неверен. Общественная система, сложившаяся после коллективизации, отличительными чертами которой были социалистические экономические отношения (правда, деформированные) и диктатура партийно-государственного аппарата, функционировала с некоторыми видоизменениями вплоть до 1991 года и в силу острейшего внутреннего противоречия между экономической и политической сферами, в конце концов, развалилась. И еще с одним выводом А.С.Шушарина невозможно согласиться - о неизбежности проводившегося И.Сталиным и всем политическим руководством страны курса. И дело даже не только в оправдании, но и в защите этого курса. Словом, как считал А.С.Шушарин, сработал пресловутый закон падшести. Противостоять действию этого закона руководство ВКП(б) не смогло. Вот вкратце позиция А.С.Шушарина по данному вопросу: «…весь процесс «великого перелома» («управленчески», «политически», как «курс») хоть и мог быть скорректирован, но только в очень узких пределах, но главное, что он в целом оказался не «плохим» и не «хорошим», а объективно неотвратимым. Хлеба, например, прямо и косвенно (через экспорт зерна и импорт оборудования) требовали быстро растущие города и промышленные строительства по всей стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
Переходя к анализу политических процессов, в частности становлению сталинизма, А.С.Шушарин писал: «Альтернатива срыву, абстрактно, была, но «человеческий материал», в том числе резко ухудшенный предшествующими процессами (война, деклассирование части рабочих, влияние люмпенства и маргиналов), включая и саму идеологическую интеллигенцию (быстрая массовизация партии, причем уже как «партии власти»), а равно и политическую элиту, тоже претерпел свою трансформацию - верх над большевизмом взяли интеллектуально упрощенные силы. Весь этот процесс М.Ферро называет даже произошедшей «плебеизацией власти», а Л.С.Васильев со своей «теорией сервильности» даже «бунтом рабов». Похоже, но все ж односторонне и простовато. А если не упрощать, то как раз и произошло упрощение социально-политического процесса. Связь культур и субкультур (интеллигенция) из труднейшего диалога (нэп) сорвалась в доминирующий монолог. Это были и герои города и села. Но и не только. В верхах это были, условно говоря, монологические «плановики» (если угодно, администраторы), а в низах возобладали в деревнях Игнашки (В.Белов), в городе (хотя отнюдь и не на заводах) Швондеры и Шариковы (М.Булгаков), а упрощение в поворотах истории на трудной почве - это неизбежно кровь, террор, во всей их мерзости. Большевизм, революционное движение, мысль, мораль кончились. Но и завершили свое историческое дело. Потому и далеко не все Игнашками и Швондерами определялось. Тем более, еще раз повторю, не в решающем и опущенном Булгаковым и вроде даже А. Платоновым индустриальном секторе» (Цит. изд. т.4. с.253-254). Картина, нарисованная А.С.Шушариным, примитивна. Действительность была значительно сложнее (см. параграф 2.3.4. «Метаморфозы политической системы, или Диктатура во имя социализма» в моей монографии «Мир на перекрестке четырех дорог. Прогноз судьбы человечества)». Кстати, уже в следующем абзаце А.С.Шушарин, противореча сам себе, заметил: «Еще в 1925 г. А.Белый писал о новой, становящейся интеллигенции, «часто рабоче-крестьянского слоя», которая, сначала оказавшись с «рассеченной грудью», воззовет (к середине 30-х гг.). Так оно примерно и произошло, проявившись в невиданном подъеме созидательного духа» (Цит. изд. т.4. с.254).
Давая определение сталинизму, А.С.Шушарин писал: «…сталинизм - это конкретно-исторический социально-политический режим с преобладанием личной власти, а резче - диктатура» (Цит. изд. т.4. с.255), что в принципе правильно. Следовало бы, однако добавить, что диктатура партийно-государственного аппарата породила Сталина, а не Сталин породил диктатуру.
Сопротивление сталинизму имело место, но оно было не массовым и плохо организованным и, я бы сказал, идеологически незрелым. А.С.Шушарин в связи с этим писал: «Последним же заметным и трагическим сопротивлением большевизма сталинизму был, видимо, «союз марксистов-ленинцев» М.Н.Рютина и др. Бескомпромиссная критика еще накатывавшегося сталинизма едва ли не по всем аспектам политики превосходила критику времен Н.Хрущева, а с учетом времени даже и современную. Но вся трагедия в том, что группа была уже малочисленна (осуждено 30 человек), сталинизм уже «пошел», причем и в низах, как скатывание к простым политическим чувствам и умонастроениям, следовательно, и к террору. Запущенная (а точней даже - отпущенная) же затем на этой основе истребительная машина террора во многом собственно и уничтожала «у советского народа голову - его революционную интеллигенцию» (О.М.Фрейденберг), в том числе и прежде всего партийные кадры» (Цит. изд. т.4. с.259). И А.С.Шушарин верно отметил, что всякое сопротивление парализовалось страхом, причем на всех уровнях социальной лестницы - сверху и донизу.
А.С.Шушарин следующим образом подвел итог предыдущему анализу относительно первоначального периода истории СССР: «Итак, вся суть конца нэпа, коллективизации в ее беспощадной форме, и означает вовсе не контрреволюцию (Ю.Афанасьев), а трагическое завершение социалистической революции, конец, отвратительный по установившемуся социально-политическому режиму; но все это уже не имеет никакого отношения к производственному содержанию необратимо произошедших восходящих перемен и уж тем более к современным проблемам. Короче говоря, в нэпе мы имеем богатейший исторический опыт труднейшей политики восходящего процесса неустойчивого, переходного периода, энтропийно сорвавшегося в объективно неизбежно жесткий, но кровавый, террористический политический режим, хотя и уже нового, более высокого квазистабильного состояния планового равновесия. Сталинизм и означал срыв в простую форму власти, режима и пр., питаемых объективной фазой роста и упрощенными настроениями и представлениями. В политической борьбе, в частности, интеллект (и без того не почетный) уступил место куда более мощному козырю - силе упрощенно мыслящего большинства, во всяком случае его активной части, в том числе энтузиазму как в его позитивном, так и негативном смысле» (Цит. изд. т.4. с.262). Вывод А.С.Шушарина о завершении социалистической революции и о том, что последующий период истории СССР, начиная с середины 1930-х годов, не имели «никакого отношения к производственному содержанию необратимо произошедших восходящих перемен и уж тем более к современным проблемам» - абсолютно неверен. Общественная система, сложившаяся после коллективизации, отличительными чертами которой были социалистические экономические отношения (правда, деформированные) и диктатура партийно-государственного аппарата, функционировала с некоторыми видоизменениями вплоть до 1991 года и в силу острейшего внутреннего противоречия между экономической и политической сферами, в конце концов, развалилась. И еще с одним выводом А.С.Шушарина невозможно согласиться - о неизбежности проводившегося И.Сталиным и всем политическим руководством страны курса. И дело даже не только в оправдании, но и в защите этого курса. Словом, как считал А.С.Шушарин, сработал пресловутый закон падшести. Противостоять действию этого закона руководство ВКП(б) не смогло. Вот вкратце позиция А.С.Шушарина по данному вопросу: «…весь процесс «великого перелома» («управленчески», «политически», как «курс») хоть и мог быть скорректирован, но только в очень узких пределах, но главное, что он в целом оказался не «плохим» и не «хорошим», а объективно неотвратимым. Хлеба, например, прямо и косвенно (через экспорт зерна и импорт оборудования) требовали быстро растущие города и промышленные строительства по всей стране.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147