– тогда мой секрет может раскрыться. Я сняла пояс и прокладку, положила их в коробочки и спрятала в нижнем ящике письменного стола. Мама никогда туда не заглядывает, потому что от моего беспорядка ей становится плохо.
На следующее утро бабушка с дедушкой объявили, что уезжают в Нью-Йорк.
– То есть как! – удивилась мама. – Вы же говорили, что остановитесь у нас на неделю!
– Да, говорили, – произнес дедушка. – Но решили провести остаток недели в Нью-Йорке, в гостинице.
– Понятно, – сказала мама.
Отец спрятался за газетой, но я видела широкую улыбку на его лице. Я подумала только, что они лишили меня поездки во Флориду, а сами уезжают. Это было нечестно! Даже подло!
Когда мама вернулась, проводив их на автобус, отец сказал:
– Готов спорить, что это с самого начала была поездка в Нью-Йорк. А к нам они заехали по дороге, потому что так было удобно.
– Я не верю! – вспыхнула мама.
– Зато я верю, – буркнул отец.
– Они испортили мне каникулы, – сказала я.
Мне никто не ответил.
Глава 23
В тот вечер мы были с родителями в маленькой комнате. В восемь вечера раздался звонок в дверь. Я сказала, что пойду посмотрю, и открыла входную дверь.
– Бабушка! – завопила я. И бросилась к ней с объятиями. – Как ты сюда попала?
– Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету.
Я засмеялась: это, значит, я Магомет, а бабушка – гора. Рядом с бабушкой стоял человек. Бабушка повернулась к нему.
– Морис, – сказала она. – Это моя Маргарет.
Потом бабушка закрыла входную дверь и сказала мне:
– Маргарет, дорогая, это мистер Морис Бинамон.
– Рифмуется с «кардамон», – подсказал он мне.
Я улыбнулась.
Бабушка выглядела замечательно – очень загоревшая, волосы «светлый блондин». У мистера Бинамона была седая шевелюра, такие же усы и очки в черной оправе. Он тоже был загоревший. Он держал бабушку под руку.
– Где они? – спросила бабушка.
– Мама с папой в маленькой комнате, – ответила я.
– С твоими другими бабушкой и дедушкой?
– Нет… они уехали.
– Уехали! – вскричала бабушка. – Но ведь они, кажется, приезжали на неделю.
– Мы тоже так думали, – сказала я.
– А мы с Морисом хотели их увидеть.
– Вы? – удивилась я. – Зачем?
Бабушка и мистер Бинамон заговорщически переглянулись.
– Ну… мы думали, может, тебе понадобится наша поддержка.
– Ну что ты, бабушка! Я ведь уже не маленькая.
– Я знаю. И потом ты ведь моя Маргарет, верно? Скажи – они говорили о чем-нибудь с тобой?
– О чем, например? – спросила я.
– Ну, ты знаешь, – немного смутилась бабушка. – О церкви и так далее.
– В общем… да, – призналась я.
– Я так и знала! – воскликнула бабушка. – Я же говорила, – сказала она мистеру Бинамону.
Мистер Бинамон покачал головой.
– Ты все время как в воду глядела, Сильвия, – согласился он.
– Помни, Маргарет… что бы они ни говорили… ты еврейская девочка.
– Вовсе нет! – взвилась я. – Я сама по себе, и ты это знаешь! Я даже не верю в Бога!
– Маргарет! – всполошилась бабушка. – Никогда не говори так о Боге.
– Почему? – спросила я. – Это правда!
Я хотела спросить Бога, слышит ли Он мои слова! Но я ведь больше с Ним не разговаривала, и думаю, Он об этом знал!
Мама с папой были уже в гостиной, и бабушка поспешила представить им своего спутника. Мои родители окинули мистера Бинамона быстрым и придирчивым взглядом, и он тоже внимательно их разглядывал.
Потом мама сварила для гостей кофе. Мне она предложила молоко с имбирным печеньем, но мне ничего не хотелось, кроме одного – поскорей убраться оттуда. Поэтому я громко зевнула и даже не прикрыла рот.
– Маргарет, дорогая, если ты так устала, то почему бы тебе не пойти и не лечь спать, – сказала бабушка.
– Пожалуй, я так и сделаю. Спокойной ночи.
Иногда бабушка бывает не лучше всех остальных. Если она любит меня, а я – её, то при чем тут, вообще, религия?
Глава 24
Мистер Бенедикт объявил, что наши отчеты о годовой работе должны быть сданы в следующую пятницу. Оценки за них ставиться не будут, поэтому он просит, чтобы мы писали честно и не старались ему угодить. Он выразил надежду, что каждый из нас узнал что-нибудь для себя полезное. В четверг вечером я написала письмо.
Дорогой мистер Бенедикт,
Моя годовая работа была посвящена религии. В результате я так и не решила, какую религию выберу, когда стану взрослой, и вообще нужна ли мне религия.
Я прочитала три книги по этой теме.
Книги такие: Современный иудаизм, История христианства и Католицизм – прошлое и настоящее.
Я была на богослужении в Первой пресвитерианской церкви в Фарбруке. Я ходила в Объединенную методистскую церковь на Рождество. Я была в нью-йоркской синагоге на Рош-Хашана – это такой еврейский праздник. Я ходила на исповедь в собор святого Варфоломея, но мне пришлось уйти оттуда, потому что я не знала, что говорить. Буддисткой или мусульманкой я быть не пробовала, потому что среди моих знакомых нет ни буддистов, ни мусульман. Этот религиозный опыт не доставил мне особого удовольствия, и, думаю, я еще долго не смогу принять никакого решения. Я думаю, человек не может просто так выбрать себе религию. Это все равно, что самому выбирать себе имя. Думаешь, думаешь, и ни на чем не можешь остановиться.
Если у меня когда-нибудь будут дети, я им сразу скажу, к какой религии они принадлежат – пусть начинают с самого начала. Двенадцать лет – это уже слишком поздно.
С уважением,
Маргарет Энн Саймон.
В пятницу все сдали объемистые отчеты с красиво оформленными обложками.
У меня было только мое письмо, и я не могла сдать его вместе со всеми.
Мистер Бенедикт, наверно, подумал, что я вообще ничего не сделала.
Когда прозвенел звонок, и все стали выходить из класса, я осталась сидеть за партой.
Мистер Бенедикт заметил и сказал:
– Да, Маргарет?
Я подошла к его столу со своим письмом.
– Я не сдала отчет, – сказала я.
– Не сдала?
– Я, мм… Я написала вместо него письмо.
Я протянула ему письмо и стояла молча, пока он читал его.
– Я, правда, старалась, мистер Бенедикт. Извините. Но так получилось.
Я не могла больше говорить. Я почувствовала, что сейчас расплачусь, и выбежала из класса.
Я добежала до туалета и дала волю слезам. Я слышала, как мистер Бенедикт зовет: «Маргарет, Маргарет…», но не обращала на это внимания. Я подставила лицо под холодную воду.
Потом я медленно шла домой – совсем одна.
И что только со мною сделалось? Когда мне было одиннадцать, я никогда не плакала. Теперь же рыдала по любому поводу. Мне хотелось поговорить об этом с Богом. Мне в самом деле не доставало Его. Но я решила молчать.
Глава 25
Семнадцатого июня АРУ устроила нам в спортзале выпускной вечер. На этот раз ни на ком из шестиклассниц не было носок. На мне были первые в моей жизни чулки-паутинка, которые часом позже дали первую стрелку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
На следующее утро бабушка с дедушкой объявили, что уезжают в Нью-Йорк.
– То есть как! – удивилась мама. – Вы же говорили, что остановитесь у нас на неделю!
– Да, говорили, – произнес дедушка. – Но решили провести остаток недели в Нью-Йорке, в гостинице.
– Понятно, – сказала мама.
Отец спрятался за газетой, но я видела широкую улыбку на его лице. Я подумала только, что они лишили меня поездки во Флориду, а сами уезжают. Это было нечестно! Даже подло!
Когда мама вернулась, проводив их на автобус, отец сказал:
– Готов спорить, что это с самого начала была поездка в Нью-Йорк. А к нам они заехали по дороге, потому что так было удобно.
– Я не верю! – вспыхнула мама.
– Зато я верю, – буркнул отец.
– Они испортили мне каникулы, – сказала я.
Мне никто не ответил.
Глава 23
В тот вечер мы были с родителями в маленькой комнате. В восемь вечера раздался звонок в дверь. Я сказала, что пойду посмотрю, и открыла входную дверь.
– Бабушка! – завопила я. И бросилась к ней с объятиями. – Как ты сюда попала?
– Если Магомет не идет к горе, то гора идет к Магомету.
Я засмеялась: это, значит, я Магомет, а бабушка – гора. Рядом с бабушкой стоял человек. Бабушка повернулась к нему.
– Морис, – сказала она. – Это моя Маргарет.
Потом бабушка закрыла входную дверь и сказала мне:
– Маргарет, дорогая, это мистер Морис Бинамон.
– Рифмуется с «кардамон», – подсказал он мне.
Я улыбнулась.
Бабушка выглядела замечательно – очень загоревшая, волосы «светлый блондин». У мистера Бинамона была седая шевелюра, такие же усы и очки в черной оправе. Он тоже был загоревший. Он держал бабушку под руку.
– Где они? – спросила бабушка.
– Мама с папой в маленькой комнате, – ответила я.
– С твоими другими бабушкой и дедушкой?
– Нет… они уехали.
– Уехали! – вскричала бабушка. – Но ведь они, кажется, приезжали на неделю.
– Мы тоже так думали, – сказала я.
– А мы с Морисом хотели их увидеть.
– Вы? – удивилась я. – Зачем?
Бабушка и мистер Бинамон заговорщически переглянулись.
– Ну… мы думали, может, тебе понадобится наша поддержка.
– Ну что ты, бабушка! Я ведь уже не маленькая.
– Я знаю. И потом ты ведь моя Маргарет, верно? Скажи – они говорили о чем-нибудь с тобой?
– О чем, например? – спросила я.
– Ну, ты знаешь, – немного смутилась бабушка. – О церкви и так далее.
– В общем… да, – призналась я.
– Я так и знала! – воскликнула бабушка. – Я же говорила, – сказала она мистеру Бинамону.
Мистер Бинамон покачал головой.
– Ты все время как в воду глядела, Сильвия, – согласился он.
– Помни, Маргарет… что бы они ни говорили… ты еврейская девочка.
– Вовсе нет! – взвилась я. – Я сама по себе, и ты это знаешь! Я даже не верю в Бога!
– Маргарет! – всполошилась бабушка. – Никогда не говори так о Боге.
– Почему? – спросила я. – Это правда!
Я хотела спросить Бога, слышит ли Он мои слова! Но я ведь больше с Ним не разговаривала, и думаю, Он об этом знал!
Мама с папой были уже в гостиной, и бабушка поспешила представить им своего спутника. Мои родители окинули мистера Бинамона быстрым и придирчивым взглядом, и он тоже внимательно их разглядывал.
Потом мама сварила для гостей кофе. Мне она предложила молоко с имбирным печеньем, но мне ничего не хотелось, кроме одного – поскорей убраться оттуда. Поэтому я громко зевнула и даже не прикрыла рот.
– Маргарет, дорогая, если ты так устала, то почему бы тебе не пойти и не лечь спать, – сказала бабушка.
– Пожалуй, я так и сделаю. Спокойной ночи.
Иногда бабушка бывает не лучше всех остальных. Если она любит меня, а я – её, то при чем тут, вообще, религия?
Глава 24
Мистер Бенедикт объявил, что наши отчеты о годовой работе должны быть сданы в следующую пятницу. Оценки за них ставиться не будут, поэтому он просит, чтобы мы писали честно и не старались ему угодить. Он выразил надежду, что каждый из нас узнал что-нибудь для себя полезное. В четверг вечером я написала письмо.
Дорогой мистер Бенедикт,
Моя годовая работа была посвящена религии. В результате я так и не решила, какую религию выберу, когда стану взрослой, и вообще нужна ли мне религия.
Я прочитала три книги по этой теме.
Книги такие: Современный иудаизм, История христианства и Католицизм – прошлое и настоящее.
Я была на богослужении в Первой пресвитерианской церкви в Фарбруке. Я ходила в Объединенную методистскую церковь на Рождество. Я была в нью-йоркской синагоге на Рош-Хашана – это такой еврейский праздник. Я ходила на исповедь в собор святого Варфоломея, но мне пришлось уйти оттуда, потому что я не знала, что говорить. Буддисткой или мусульманкой я быть не пробовала, потому что среди моих знакомых нет ни буддистов, ни мусульман. Этот религиозный опыт не доставил мне особого удовольствия, и, думаю, я еще долго не смогу принять никакого решения. Я думаю, человек не может просто так выбрать себе религию. Это все равно, что самому выбирать себе имя. Думаешь, думаешь, и ни на чем не можешь остановиться.
Если у меня когда-нибудь будут дети, я им сразу скажу, к какой религии они принадлежат – пусть начинают с самого начала. Двенадцать лет – это уже слишком поздно.
С уважением,
Маргарет Энн Саймон.
В пятницу все сдали объемистые отчеты с красиво оформленными обложками.
У меня было только мое письмо, и я не могла сдать его вместе со всеми.
Мистер Бенедикт, наверно, подумал, что я вообще ничего не сделала.
Когда прозвенел звонок, и все стали выходить из класса, я осталась сидеть за партой.
Мистер Бенедикт заметил и сказал:
– Да, Маргарет?
Я подошла к его столу со своим письмом.
– Я не сдала отчет, – сказала я.
– Не сдала?
– Я, мм… Я написала вместо него письмо.
Я протянула ему письмо и стояла молча, пока он читал его.
– Я, правда, старалась, мистер Бенедикт. Извините. Но так получилось.
Я не могла больше говорить. Я почувствовала, что сейчас расплачусь, и выбежала из класса.
Я добежала до туалета и дала волю слезам. Я слышала, как мистер Бенедикт зовет: «Маргарет, Маргарет…», но не обращала на это внимания. Я подставила лицо под холодную воду.
Потом я медленно шла домой – совсем одна.
И что только со мною сделалось? Когда мне было одиннадцать, я никогда не плакала. Теперь же рыдала по любому поводу. Мне хотелось поговорить об этом с Богом. Мне в самом деле не доставало Его. Но я решила молчать.
Глава 25
Семнадцатого июня АРУ устроила нам в спортзале выпускной вечер. На этот раз ни на ком из шестиклассниц не было носок. На мне были первые в моей жизни чулки-паутинка, которые часом позже дали первую стрелку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25