И было от подобной мысли очень тяжело. Потерять уважение такого человека...
В наркомате Петр сразу прошел в отдел кадров. Начальник отдела, багроволицый толстяк с узенькой темной повязкой на левом глазу, даже в лице переменился, когда Петр предъявил ему свою повестку.
— Какое имели право!.. — прохрипел он.— Номенклатура наркомата.
— Истек срок брони,— объяснил Петр.
— Кто оформлял броню?! — еще громче выкрикнул начальник отдела и даже кулаком по столу пристукнул.
— Послушайте,— сказал Петр, которому надоела чрезмерная экспансия кадровика,— какого дьявола вы на меня кричите? Оформлял такой же начальник отдела кадров, как вы.
— Командировку он же выдавал?
— Конечно.
— Почему не видел, что срок брони истекает? Петр окончательно обозлился:
— А сами почему не видели? Я вам предъявлял все свои документы в день приезда.
Кадровик помолчал и произнес приказным тоном:
— Дайте сюда вашу повестку. Петр покачал головой.
— Повестка вручена мне, а не вам. Вы мне скажите, кому я должен сдать документы и деньги?
— Должен прежде доложить наркому.
— Докладывайте.
— Уехал в Совнарком. Сегодня не будет.
— Понятно. Тогда я зайду к вам, товарищ начальник, завтра утром.
Богомазов вместе с двоюродным братом, хрупким юнцом с едва проступившим пушком на верхней губе, уже ждал его возле памятника.
— Пошли. Это совсем недалеко, здесь, на Солянке. Пять минут ходу.
Квартира академика занимала весь второй этаж внушительного особняка с кариатидами у входа. В таких квартирах Петру бывать еще не приходилось.
— И это все ему одному? — притворно ужасаясь, спросил Петр у Богомазова, пока они шли по длинному коридору.
— Тесно живут,— ответил Богомазов.— Семь дочерей, не считая сына, полдюжины теток и кузин, столько же приживалок. Поверишь, нет такой комнаты, чтобы в один присест всех за стол усадить. Обедают в две смены.
— В какую же мы попадем?
— Мы идем в комнату Леонида, сына хозяина дома, единственного, заметь. И потому стол в его комнате будет не хуже, чем главный стол. Или вам обязательно нужен главный?..
— Гость что верблюд: где привяжут, там и стоит,— неожиданно подал голос юный двоюродный брат.
В комнате, куда они вошли, уже находились трое: единственный сын Леонид, высокий цветущего вида блондин, и двое его товарищей по институту, тоже славно ухоженных молодых людей, но все же уступавших Леониду.
— Я привел с собой приленского друга,— сказал Богомазов, представляя Петра,— который сегодня среди нас, а завтра уезжает на поля сражений.
— Почему именно завтра? — спросил один из приятелей Леонида.
Петру не понравился игривый тон вопроса, и ответил он довольно резко:
— Потому что только сегодня получил повестку.
— В таком случае первый тост за отбывающих! — провозгласил Леонид и стал наполнять стопки какой-то зеленовато-желтой жидкостью.
— Нет-нет,— торопливо возразил Богомазов.— Сегодня семейный праздник, поэтому первый тост за благополучие этого дома и всех его обитателей!
— Твоя поправка принимается,— заметил Леонид. Все чокнулись и выпили.
— Что мы пили? — спросил Петр у Богомазова.
— Что-то спиртное... Не допытывайся, все равно не дознаешься. Не забывай, ты в гостях у химиков.
Петр удовлетворился разъяснением и, заметив, что все обстоятельно закусывают, последовал их примеру.
Тосты следовали один за другим с весьма короткими интервалами. Петр начал передергивать: завтра ему предстоял нелегкий день. Да и не затем пришел он в этот дом, чтобы «нагрузиться». Ему хотелось понять, как и чем живут сейчас эти люди, которых война коснулась уже почти непосредственно. Но все его попытки завязать серьезный разговор не увенчивались успехом. На все свои вопросы он получал предельно лаконичные ответы, а самая суть вопроса уходила в песок. И все время его настоятельно угощали, пододвигая то одно, то другое лакомое блюдо.
— Откуда все это... изобилие? — тихо спросил Петр у сидевшего рядом с ним Богомазова.
Конечно, если бы знал, что за этим последует, не стал бы спрашивать.
— Хозяин! — окликнул Богомазов шурина.— Вот мой любознательный друг интересуется, как попали на этот стол все эти дары земные. Он патологически честен, и в его кристальную душу проникла тревожная мысль: не съел ли он, неровен час, чужой кусок?
— Охотно объясню,— с полной готовностью отозвался Леонид,— объясню подробнейшим образом, чтобы успокоить чуткую душу. Вы ведь все знаете, у папы... я, простите, до сих пор его так по-детски называю... так вот у папы не знаю сколько, но много, очень много учеников. Рассеяны они по всем концам страны нашей. Папу все они помнят и чтут. И вы тоже, наверно, знаете, а если не знаете, то догадываетесь, что в огромной стране нашей есть... я о сегодняшнем дне говорю... есть места сытные и есть места... скудные. Так вот из мест сытных ученики привозят и присылают папе... Обязательно... Он даже не знает об этом... хотя, может быть, и догадывается. А заботятся о нем все и считают своим долгом... Да вот, например, эта прелестная рыба с Каспия, из Красноводска, а вот эта, не менее аппетитная, с Камчатки, бараньи ребрышки приехали целой тушкой из Киргизии и так далее. У содержимого каждой тарелки на этом столе своя география... А что присылают из мест скудных, с Урала, например?.. Ничего не присылают. Приезжают сами. И кормятся здесь от щедрот краев сытных. Так вот: сытные присылают, скудные поедают... Но не всё, не всё, я думаю, малую толику. Вы же знаете, сколько в этом доме людей?.. Нет, вы не знаете!.. Так я скажу вам: много, очень много... И чего это я... так разболтался?.. Давайте лучше выпьем еще по одной...
— Может быть, хватит, Леня?
— Не хватит!..
— Тогда посошок!..
Их уговаривали остаться переночевать в квартире академика. Время позднее, все без ночных пропусков, а комендантские патрули попадаются на каждом шагу. Так ли уж приятно просидеть до утра на гарнизонной гауптвахте или, если повезет, в ближайшем отделении милиции?..
Но они втроем все же решили добираться до квартиры Бо-гомазовых. Это совсем недалеко, в Мыльниковом переулке. Можно пробраться с Солянки проходными дворами на Покровский бульвар, а там, если удастся проскочить Покровку и выйти на Чистопрудный, уже можно считать себя дома.
Когда все трое были уже одеты, Леонид спохватился и решил показать им главный стол, конечно, показать Петру, братья Богомазовы, надо полагать, не один раз его видели.
Петр хотел сбросить доху, но Леонид воспротивился:
— Не надо. Вот именно только так! — И повел всех троих в большой зал.
Там за длинным, обильно накрытым столом сидело никак не меньше двадцати человек, притом женщин значительно больше, нежели мужчин.
— Семья и домочадцы? — шепотом спросил Петр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
В наркомате Петр сразу прошел в отдел кадров. Начальник отдела, багроволицый толстяк с узенькой темной повязкой на левом глазу, даже в лице переменился, когда Петр предъявил ему свою повестку.
— Какое имели право!.. — прохрипел он.— Номенклатура наркомата.
— Истек срок брони,— объяснил Петр.
— Кто оформлял броню?! — еще громче выкрикнул начальник отдела и даже кулаком по столу пристукнул.
— Послушайте,— сказал Петр, которому надоела чрезмерная экспансия кадровика,— какого дьявола вы на меня кричите? Оформлял такой же начальник отдела кадров, как вы.
— Командировку он же выдавал?
— Конечно.
— Почему не видел, что срок брони истекает? Петр окончательно обозлился:
— А сами почему не видели? Я вам предъявлял все свои документы в день приезда.
Кадровик помолчал и произнес приказным тоном:
— Дайте сюда вашу повестку. Петр покачал головой.
— Повестка вручена мне, а не вам. Вы мне скажите, кому я должен сдать документы и деньги?
— Должен прежде доложить наркому.
— Докладывайте.
— Уехал в Совнарком. Сегодня не будет.
— Понятно. Тогда я зайду к вам, товарищ начальник, завтра утром.
Богомазов вместе с двоюродным братом, хрупким юнцом с едва проступившим пушком на верхней губе, уже ждал его возле памятника.
— Пошли. Это совсем недалеко, здесь, на Солянке. Пять минут ходу.
Квартира академика занимала весь второй этаж внушительного особняка с кариатидами у входа. В таких квартирах Петру бывать еще не приходилось.
— И это все ему одному? — притворно ужасаясь, спросил Петр у Богомазова, пока они шли по длинному коридору.
— Тесно живут,— ответил Богомазов.— Семь дочерей, не считая сына, полдюжины теток и кузин, столько же приживалок. Поверишь, нет такой комнаты, чтобы в один присест всех за стол усадить. Обедают в две смены.
— В какую же мы попадем?
— Мы идем в комнату Леонида, сына хозяина дома, единственного, заметь. И потому стол в его комнате будет не хуже, чем главный стол. Или вам обязательно нужен главный?..
— Гость что верблюд: где привяжут, там и стоит,— неожиданно подал голос юный двоюродный брат.
В комнате, куда они вошли, уже находились трое: единственный сын Леонид, высокий цветущего вида блондин, и двое его товарищей по институту, тоже славно ухоженных молодых людей, но все же уступавших Леониду.
— Я привел с собой приленского друга,— сказал Богомазов, представляя Петра,— который сегодня среди нас, а завтра уезжает на поля сражений.
— Почему именно завтра? — спросил один из приятелей Леонида.
Петру не понравился игривый тон вопроса, и ответил он довольно резко:
— Потому что только сегодня получил повестку.
— В таком случае первый тост за отбывающих! — провозгласил Леонид и стал наполнять стопки какой-то зеленовато-желтой жидкостью.
— Нет-нет,— торопливо возразил Богомазов.— Сегодня семейный праздник, поэтому первый тост за благополучие этого дома и всех его обитателей!
— Твоя поправка принимается,— заметил Леонид. Все чокнулись и выпили.
— Что мы пили? — спросил Петр у Богомазова.
— Что-то спиртное... Не допытывайся, все равно не дознаешься. Не забывай, ты в гостях у химиков.
Петр удовлетворился разъяснением и, заметив, что все обстоятельно закусывают, последовал их примеру.
Тосты следовали один за другим с весьма короткими интервалами. Петр начал передергивать: завтра ему предстоял нелегкий день. Да и не затем пришел он в этот дом, чтобы «нагрузиться». Ему хотелось понять, как и чем живут сейчас эти люди, которых война коснулась уже почти непосредственно. Но все его попытки завязать серьезный разговор не увенчивались успехом. На все свои вопросы он получал предельно лаконичные ответы, а самая суть вопроса уходила в песок. И все время его настоятельно угощали, пододвигая то одно, то другое лакомое блюдо.
— Откуда все это... изобилие? — тихо спросил Петр у сидевшего рядом с ним Богомазова.
Конечно, если бы знал, что за этим последует, не стал бы спрашивать.
— Хозяин! — окликнул Богомазов шурина.— Вот мой любознательный друг интересуется, как попали на этот стол все эти дары земные. Он патологически честен, и в его кристальную душу проникла тревожная мысль: не съел ли он, неровен час, чужой кусок?
— Охотно объясню,— с полной готовностью отозвался Леонид,— объясню подробнейшим образом, чтобы успокоить чуткую душу. Вы ведь все знаете, у папы... я, простите, до сих пор его так по-детски называю... так вот у папы не знаю сколько, но много, очень много учеников. Рассеяны они по всем концам страны нашей. Папу все они помнят и чтут. И вы тоже, наверно, знаете, а если не знаете, то догадываетесь, что в огромной стране нашей есть... я о сегодняшнем дне говорю... есть места сытные и есть места... скудные. Так вот из мест сытных ученики привозят и присылают папе... Обязательно... Он даже не знает об этом... хотя, может быть, и догадывается. А заботятся о нем все и считают своим долгом... Да вот, например, эта прелестная рыба с Каспия, из Красноводска, а вот эта, не менее аппетитная, с Камчатки, бараньи ребрышки приехали целой тушкой из Киргизии и так далее. У содержимого каждой тарелки на этом столе своя география... А что присылают из мест скудных, с Урала, например?.. Ничего не присылают. Приезжают сами. И кормятся здесь от щедрот краев сытных. Так вот: сытные присылают, скудные поедают... Но не всё, не всё, я думаю, малую толику. Вы же знаете, сколько в этом доме людей?.. Нет, вы не знаете!.. Так я скажу вам: много, очень много... И чего это я... так разболтался?.. Давайте лучше выпьем еще по одной...
— Может быть, хватит, Леня?
— Не хватит!..
— Тогда посошок!..
Их уговаривали остаться переночевать в квартире академика. Время позднее, все без ночных пропусков, а комендантские патрули попадаются на каждом шагу. Так ли уж приятно просидеть до утра на гарнизонной гауптвахте или, если повезет, в ближайшем отделении милиции?..
Но они втроем все же решили добираться до квартиры Бо-гомазовых. Это совсем недалеко, в Мыльниковом переулке. Можно пробраться с Солянки проходными дворами на Покровский бульвар, а там, если удастся проскочить Покровку и выйти на Чистопрудный, уже можно считать себя дома.
Когда все трое были уже одеты, Леонид спохватился и решил показать им главный стол, конечно, показать Петру, братья Богомазовы, надо полагать, не один раз его видели.
Петр хотел сбросить доху, но Леонид воспротивился:
— Не надо. Вот именно только так! — И повел всех троих в большой зал.
Там за длинным, обильно накрытым столом сидело никак не меньше двадцати человек, притом женщин значительно больше, нежели мужчин.
— Семья и домочадцы? — шепотом спросил Петр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108