Они переглянулись и затоптались на месте, не зная, что делать.
— Завтра уже не выкроим времени, опоздали...— пробормотала девушка.
Лю Юйин выразительно поглядела на кассиршу. Та сделала вид, что смилостивилась, и сказала:
— Ну ладно, платите. Это вам мастера Лю надо благодарить!
Девушка подошла к стенду, на котором были изображены разные виды завивки, и, растерянно улыбаясь, обернулась к парню:
— Как ты думаешь, какую прическу сделать?
Парень тоже улыбнулся и повторил точно попугай:
— В самом деле, какую? — Но потом вспомнил, что он все-таки будущий глава семьи, и промолвил: — Мастер Лю, выберите сами на свой вкус!
— Правильно, выберите сами! — согласилась девушка.
— Ну раз вы мне доверяете, я буду действовать по- своему,— сказала Лю Юйин и уже хотела было отрезать девушке косички, как вдруг взглянула на паренька и остановилась. Он пристально смотрел на ножницы, но его мысли явно витали где-то далеко, будто он силился вспомнить что-то, ускользающее из памяти, и никак не мог. О чем же он думал? Возможно, о том, что вот исчезнут эти косички, и его любимая станет совсем другой. В его ли власти подталкивать ее к этому?
— Пожалуй, вам самому лучше их отрезать! — сказала Лю Юйин.
Молодые не ожидали, что эта простая женщина с печальными глазами и отекшим лицом так точно уловит их настроение. Как ей это удалось? Наверное, образование тут ни при чем, некоторые люди обладают врожденной чуткостью и ощущением прекрасного. За это их и ценят.
Парень с трудом раздвинул ножницы и замер. Он как будто собирался срезать красивый цветок и медлил, щадя прекрасное.
Потом он так же долго держал в руках срезанные косички, бережно укладывал их в пакет. В этот момент парикмахерше показалось, что перед ней У Годун, но такой, каким он был десять с лишним лет назад.
Лю Юйин взяла фен и стала укладывать девушке волосы. В зеркале отражались два совершенно разных лица: юное, розовое, с блестящими глазами и ее собственное, кажущееся рядом с ним еще более старым и серым. Когда- то у нее тоже было розовое лицо с блестящими глазами. И она чуть не произнесла: «Милая девочка, оставайся всегда такой же красивой и свежей!»
Фен мирно гудел. Лю Юйин приподняла пряди волос, росшие над ушами, и навела их девушке на щеки. Та сразу стала похожа на молодую женщину. Она стыдливо поглядела на свое отражение в зеркале и улыбнулась — было слишком непривычно. И она, и парень вдруг ощутили,
2—847
что все происходящее сегодня и эта простая симпатичная парикмахерша имеют особое значение в их жизни, запомнятся им навсегда. Парень в порыве чувств достал из сумки один из пакетов и протянул Лю Юйин:
— Мастер Лю, возьмите, это конфеты, по случаю нашей свадьбы!
— Да что вы, мне неловко! — замахала руками Юйин.
Парень настаивал. Тогда она открыла пакет, взяла две
красные 1 конфеты с иероглифом «двойное счастье» 2, а остальные вернула юноше.
Прохожих на улице было уже мало, на земле лежал тонкий слой снега. Лю Юйин вышла во двор и долго смотрела в спины удалявшимся парню и девушке. В ее душе по-прежнему звучало: «Оставайся всегда такой же красивой!»
Только когда вечерняя мгла поглотила их силуэты, Лю Юйин повернулась и увидела, что возле парикмахерской, прислонившись к дереву, стоит У Годун. Наверное, он стоял здесь уже давно, потому что его старая ватная шапка и шарф были припорошены снегом. Лю Юйин, сжимая в руке свадебные конфеты, медленно направилась к нему.
главе Хэ Цзябинь с раздражением и даже некоторым злорадством смотрел в полное, лоснящееся лицо, с которого, казалось, вот-вот закапает жир. Лицо было огромным, чуть ли не вдвое больше обычного. Хэ Цзябиню ужасно хотелось схулиганить и истошным голосом, каким иногда поют в старом китайском театре, завопить: «О, какая прекрасная огромная физиономия!» Конечно, позволить себе этого он не мог.
Хозяин физиономии был еще не стар, но уже успел неприлично располнеть, жировые складки повисли у него и на щеках, и на подбородке, и на брюхе. Видать, обирался при каждом удобном случае. «Волнуешься? — думал Хэ Цзябинь.— Так тебе и надо! Поволнуйся, поволнуйся, может, похудеешь хоть немного!»
Но Цзябинь слишком хорошо о нем думал, толстяк совсем не волновался, а только делал вид, что волнуется. Будучи снабженцем, он чуть не круглый год мотался по стране и знал, как с кем разговаривать. Выражение его жирного лица полностью зависело от запросов собеседника: толстяк принимал любую личину, как актер классического театра подбирает грим соответственно своему амплуа. Общаться с людьми, подобными Хэ Цзябиню, как раз легче всего. Хэ — лишь рядовой исполнитель, с него лучше начинать, но если заупрямится, то плевать: пойдем к заместителю начальника управления Фэну, а он старый боевой друг секретаря окружкома. Через этих друзей толстяк получал все необходимое оборудование для своей электростанции, но не хотелось беспокоить их попусту, из-за всякой ерунды. Ведь использование связей тоже наука, тут нужно учитывать момент, степень срочности и так далее. Это как вклад в сберкассе: рано или поздно он истощается, однако надо уметь копить, не расходовать денежки зря, а иногда и подкладывать кое-что на счет.
— Нельзя ли попросить вас связаться с заводом, чтобы они сменили вольтаж? — с заискивающей улыбкой промолвил толстяк.— А то мы, составляя заказ, не учли...
— Это просто анекдот! Как можно ошибаться в таких элементарных вещах? Генераторы стандартны, и комплектное оборудование к ним должно быть на шесть тысяч вольт, а не на триста восемьдесят, как вы написали! Пьяные у вас там, что ли, бланки заполняют? Это серьезная работа, а не кормушка для всяких блюдолизов! — Хэ Цзябинь в ярости хлопнул ладонью по столу и еще больше смял жеваный бланк заказа.— К тому же я тут сделать ничего не могу, обеспечение вашей электростанции не включено в лимит этого года, вы вообще ничего не должны были через нас заказывать. Мы распределяем фонды только среди тех объектов капитального строительства, которые упоминаются в государственном плане! Надо еще выяснить, каким способом вы умудрились заполучить оборудование...
Хэ Цзябинь говорил с гневом и иронией, но сам понимал, что все это без толку. Уж лучше вообще не реагировать, а то только нервы себе портишь. Он помнил этого типа, сидевшего сейчас перед ним,— раньше толстяк был продавцом сельпо в их уезде. И оставался бы на этой работе, так нет, прохиндей, пролез в снабженцы, поди, еще и за взятку! Видимо, воображает, что снабжать оборудованием современное предприятие — все равно что торговать иголками, нитками или капустой, а сам, пользуясь новой должностью, разъезжает по лучшим местам страны. На каком основании? Да на том, что приходится начальнику электростанции младшим шурином или еще кем-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
— Завтра уже не выкроим времени, опоздали...— пробормотала девушка.
Лю Юйин выразительно поглядела на кассиршу. Та сделала вид, что смилостивилась, и сказала:
— Ну ладно, платите. Это вам мастера Лю надо благодарить!
Девушка подошла к стенду, на котором были изображены разные виды завивки, и, растерянно улыбаясь, обернулась к парню:
— Как ты думаешь, какую прическу сделать?
Парень тоже улыбнулся и повторил точно попугай:
— В самом деле, какую? — Но потом вспомнил, что он все-таки будущий глава семьи, и промолвил: — Мастер Лю, выберите сами на свой вкус!
— Правильно, выберите сами! — согласилась девушка.
— Ну раз вы мне доверяете, я буду действовать по- своему,— сказала Лю Юйин и уже хотела было отрезать девушке косички, как вдруг взглянула на паренька и остановилась. Он пристально смотрел на ножницы, но его мысли явно витали где-то далеко, будто он силился вспомнить что-то, ускользающее из памяти, и никак не мог. О чем же он думал? Возможно, о том, что вот исчезнут эти косички, и его любимая станет совсем другой. В его ли власти подталкивать ее к этому?
— Пожалуй, вам самому лучше их отрезать! — сказала Лю Юйин.
Молодые не ожидали, что эта простая женщина с печальными глазами и отекшим лицом так точно уловит их настроение. Как ей это удалось? Наверное, образование тут ни при чем, некоторые люди обладают врожденной чуткостью и ощущением прекрасного. За это их и ценят.
Парень с трудом раздвинул ножницы и замер. Он как будто собирался срезать красивый цветок и медлил, щадя прекрасное.
Потом он так же долго держал в руках срезанные косички, бережно укладывал их в пакет. В этот момент парикмахерше показалось, что перед ней У Годун, но такой, каким он был десять с лишним лет назад.
Лю Юйин взяла фен и стала укладывать девушке волосы. В зеркале отражались два совершенно разных лица: юное, розовое, с блестящими глазами и ее собственное, кажущееся рядом с ним еще более старым и серым. Когда- то у нее тоже было розовое лицо с блестящими глазами. И она чуть не произнесла: «Милая девочка, оставайся всегда такой же красивой и свежей!»
Фен мирно гудел. Лю Юйин приподняла пряди волос, росшие над ушами, и навела их девушке на щеки. Та сразу стала похожа на молодую женщину. Она стыдливо поглядела на свое отражение в зеркале и улыбнулась — было слишком непривычно. И она, и парень вдруг ощутили,
2—847
что все происходящее сегодня и эта простая симпатичная парикмахерша имеют особое значение в их жизни, запомнятся им навсегда. Парень в порыве чувств достал из сумки один из пакетов и протянул Лю Юйин:
— Мастер Лю, возьмите, это конфеты, по случаю нашей свадьбы!
— Да что вы, мне неловко! — замахала руками Юйин.
Парень настаивал. Тогда она открыла пакет, взяла две
красные 1 конфеты с иероглифом «двойное счастье» 2, а остальные вернула юноше.
Прохожих на улице было уже мало, на земле лежал тонкий слой снега. Лю Юйин вышла во двор и долго смотрела в спины удалявшимся парню и девушке. В ее душе по-прежнему звучало: «Оставайся всегда такой же красивой!»
Только когда вечерняя мгла поглотила их силуэты, Лю Юйин повернулась и увидела, что возле парикмахерской, прислонившись к дереву, стоит У Годун. Наверное, он стоял здесь уже давно, потому что его старая ватная шапка и шарф были припорошены снегом. Лю Юйин, сжимая в руке свадебные конфеты, медленно направилась к нему.
главе Хэ Цзябинь с раздражением и даже некоторым злорадством смотрел в полное, лоснящееся лицо, с которого, казалось, вот-вот закапает жир. Лицо было огромным, чуть ли не вдвое больше обычного. Хэ Цзябиню ужасно хотелось схулиганить и истошным голосом, каким иногда поют в старом китайском театре, завопить: «О, какая прекрасная огромная физиономия!» Конечно, позволить себе этого он не мог.
Хозяин физиономии был еще не стар, но уже успел неприлично располнеть, жировые складки повисли у него и на щеках, и на подбородке, и на брюхе. Видать, обирался при каждом удобном случае. «Волнуешься? — думал Хэ Цзябинь.— Так тебе и надо! Поволнуйся, поволнуйся, может, похудеешь хоть немного!»
Но Цзябинь слишком хорошо о нем думал, толстяк совсем не волновался, а только делал вид, что волнуется. Будучи снабженцем, он чуть не круглый год мотался по стране и знал, как с кем разговаривать. Выражение его жирного лица полностью зависело от запросов собеседника: толстяк принимал любую личину, как актер классического театра подбирает грим соответственно своему амплуа. Общаться с людьми, подобными Хэ Цзябиню, как раз легче всего. Хэ — лишь рядовой исполнитель, с него лучше начинать, но если заупрямится, то плевать: пойдем к заместителю начальника управления Фэну, а он старый боевой друг секретаря окружкома. Через этих друзей толстяк получал все необходимое оборудование для своей электростанции, но не хотелось беспокоить их попусту, из-за всякой ерунды. Ведь использование связей тоже наука, тут нужно учитывать момент, степень срочности и так далее. Это как вклад в сберкассе: рано или поздно он истощается, однако надо уметь копить, не расходовать денежки зря, а иногда и подкладывать кое-что на счет.
— Нельзя ли попросить вас связаться с заводом, чтобы они сменили вольтаж? — с заискивающей улыбкой промолвил толстяк.— А то мы, составляя заказ, не учли...
— Это просто анекдот! Как можно ошибаться в таких элементарных вещах? Генераторы стандартны, и комплектное оборудование к ним должно быть на шесть тысяч вольт, а не на триста восемьдесят, как вы написали! Пьяные у вас там, что ли, бланки заполняют? Это серьезная работа, а не кормушка для всяких блюдолизов! — Хэ Цзябинь в ярости хлопнул ладонью по столу и еще больше смял жеваный бланк заказа.— К тому же я тут сделать ничего не могу, обеспечение вашей электростанции не включено в лимит этого года, вы вообще ничего не должны были через нас заказывать. Мы распределяем фонды только среди тех объектов капитального строительства, которые упоминаются в государственном плане! Надо еще выяснить, каким способом вы умудрились заполучить оборудование...
Хэ Цзябинь говорил с гневом и иронией, но сам понимал, что все это без толку. Уж лучше вообще не реагировать, а то только нервы себе портишь. Он помнил этого типа, сидевшего сейчас перед ним,— раньше толстяк был продавцом сельпо в их уезде. И оставался бы на этой работе, так нет, прохиндей, пролез в снабженцы, поди, еще и за взятку! Видимо, воображает, что снабжать оборудованием современное предприятие — все равно что торговать иголками, нитками или капустой, а сам, пользуясь новой должностью, разъезжает по лучшим местам страны. На каком основании? Да на том, что приходится начальнику электростанции младшим шурином или еще кем-нибудь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99