Вместе с ними работать буду и подпись свою поставлю. Ведь все равно говорят, что я дал материал для очерка. Из-за этого министерство и послало ко мне комиссию во главе с начальником отдела руководящих кадров, больше месяца проверяли меня. Ну что ж, только черные души боятся света. Теперь и вправду дам авторам материал, потому что они еще недостаточно всего вскрыли.
Вы спросили еще, знал ли я, что готовится очерк. Я честно ответил: и знал, и не знал. Но допустим даже, что обо всем знал. Разве я совершил преступление? Разве в очерке что-то выдумано? Указание ЦК о том, чтобы меньше превозносить отдельных личностей, относится к вам, работникам высших звеньев. А я кто такой? Просто шишка на ровном месте, мне незачем прославлять себя. И вот я хочу спросить: если из-за поста замминистра вокруг человека, усердно работающего, разжигают скандал, то как это квалифицировать? Растолкуйте мне, пожалуйста!
Слушая Чэнь Юнмина, министр кивал головой, словно полностью одобрял его пылкие речи. Когда директор попросил разъяснений, он ответил с безмерной искренностью:
— Ох, ты прав, но согласись, что порочный стиль нелегко изжить. Будь снисходительней! Если сердишься, так и быть, выпусти пар, даже побрани меня, я разрешаю.
Тянь Шоучэн не терялся ни при каких ситуациях, любого мог утешить и ублажить. Когда бушевала «культурная революция», предприятия министерского подчинения были переданы провинциям, городам. В один из таких моментов городские власти вознамерились снова выставить на правёж Чэнь Юнмина. На очередном собрании министр, не заметив, что следом за Чэнем идет секретарь горкома, сказал жертве с притворным сочувствием: «Я слышал, с тобой опять хотят бороться?» Но тут увидел секретаря. Ничуть не меняясь в лице, взял его за руку и промолвил: «Я слышал, что горком защитил Чэнь Юнмина?»
Какая умная голова! И какая быстрая реакция! Если б это был не Тянь, а кто-нибудь другой, непременно показался бы циничным, наглым. Можно ли надеяться, что теперь министр раскается или кого-то раскритикует? Ведь это было бы элементарным самобичеванием. Хватит и того, что он признал стиль некоторых своих подчиненных порочным, уже одно это ослабило гнев Чэнь Юнмина, а тревога жены, которую она выразила с такой милой рассерженностью, и вовсе вызвала у него прилив жарких чувств. Наклонившись к Юй Ливэнь, он нежно поцеловал ее. Но поскольку она стояла ступенькой ниже, ему пришлось подхватить жену под мышки и притянуть к себе. Юй Ливэнь со смехом пыталась вырваться из его сильных рук.
— Не дурачься! Увидит кто-нибудь!
— Ну и что! Жену целовать не грех.
Юй Ливэнь пригладила взлохмаченные волосы:
— Так идешь ты в замминистры или нет?
— Глупышка! И не подумаю! Делать конкретное дело — гораздо лучше, чем быть чиновником! — Он мечтательно произнес: — О, я не брошу свой завод, доведу все до ума! Я создам всекитайскую объединенную автомобилестроительную компанию! Мы выйдем на внешние рынки, будем конкурировать с Японией, США...
В эту минуту он был похож не на директора завода, а на пылкого, восторженного поэта. Его поседевшие волосы разметались, лицо зарумянилось. Ну есть ли мужчина на свете красивее ее мужа?! Юй Ливэнь счастливо вздохнула.
Глядя на Лю Юйин, больные ни за что бы не догадались, что она — жена У Годуна. Если б она не ходила к нему так часто, то и не поверили бы. Совершенно не похожа!
Присев на стул, она извлекла из сумочки банку со смесью из лущеного земляного ореха, бобового сыра, красного перца, поджаренной кубиками свинины и моченых бобов в соевом соусе. Ее сумочка из искусственной кожи светло-серого цвета была в моде лет так пятнадцать назад.
— Ну как, тебе лучше?
— Да, лучше немного.
У Годун, восседавший на койке с поджатыми под себя ногами и неприступным лицом, был похож на буддийского монаха, погруженного в самосозерцание.
— Как дети? В порядке?
— Да, ничего пока.
Они говорили короткими, бесстрастными фразами, точно боялись растратить свою жизненную энергию или, может быть, потому, что стеснялись своих супружеских чувств. Наконец у них не осталось в запасе слов. Лю Юйин чинно сидела на стуле, не зная, то ли еще побыть немножко, то ли уйти. Ее ноги, как у дисциплинированной школьницы, стояли носок к носку.
Мясник подумал: «Не тот нынче бабец пошел, постный какой-то. Пришла к мужу — нет чтоб пошушукаться с ним, полюбезничать. Сидит — даже не улыбнется. Да и вид третьесортный. Не иначе как мяса мало ест».
Неудивительно, что когда в палату вошли Чэнь Юнмин с Юй Ливэнь, то всем показалось, будто влетели два лебедя. Словно посветлело в палате. Лю Юйин тут же встала и подвинула Чэню стул.
— Садитесь, товарищ директор.
— Нет-нет,— замахал руками Чэнь Юнмин,— сидите, пожалуйста.
Оглядев палату, он взял стулья, стоявшие рядом с зонтоправом и преподавателем института. Один подставил Юй Ливэнь, на другой сел сам. Сказал У Годуну:
— Давненько я не видал тебя. Ну, как ты здесь? Есть проблемы?
На деревянный лик У Годуна взошла казенно-учтивая улыбка, какую можно часто встретить в разных приемных.
— Нет-нет, все в порядке,— решительно проговорил он, словно боясь, что если он помешкает хоть мгновение, то кто-нибудь этим воспользуется, чтобы толкнуть его на какое-то грязное дело, вовлечь в темные махинации.
— Ну чудесно. Что надо будет, проси, не стесняйся.
Тут Лю Юйин промолвила, обращаясь к Ливэнь:
— Я, право, не знаю, как мне благодарить директора Чэня. Он помог мне найти работу поближе к дому, а младшему ребенку — ясли. Такое нам облегчение!
При этих словах зонтоправ тотчас полез под подушку за блокнотом и авторучкой. У Годун же, щелкнув досадливо языком и покачав головой, сказал:
— Я слышал, что управление бытового обслуживания у нас грузовик за это потребовало.
— Да, один мы им продали.
— Это вроде бы не совсем по закону? Их нет в разнарядке. И объектом государственного капитального строительства они не являются.
Он ничуть не кривил душой. Он в самом деле считал, что допущено нарушение.
— А что ж здесь неправильного? В этом году вложения в капстроительство снизились. Сооружение многих объектов в связи с пересмотром планов заморожено. Заказы на нашу продукцию сократились, кое-кто даже прежние заказы аннулирует. Если не продавать машины, где деньги возьмем, чтоб платить рабочим? Или вечно кредиты у государства просить? У страны сейчас трудности, а мы, пальцем о палец не ударив, на шею народу усядемся? Нет, сейчас у кого есть деньги, тому мы и продаем! — Чэнь Юнмин обвел глазами больных, словно приглашая стать покупателями и обещая каждому свою продукцию.— Я в этом году еще новый продукт планирую. Мотоциклы! На эту штуковину спрос на рынке большой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Вы спросили еще, знал ли я, что готовится очерк. Я честно ответил: и знал, и не знал. Но допустим даже, что обо всем знал. Разве я совершил преступление? Разве в очерке что-то выдумано? Указание ЦК о том, чтобы меньше превозносить отдельных личностей, относится к вам, работникам высших звеньев. А я кто такой? Просто шишка на ровном месте, мне незачем прославлять себя. И вот я хочу спросить: если из-за поста замминистра вокруг человека, усердно работающего, разжигают скандал, то как это квалифицировать? Растолкуйте мне, пожалуйста!
Слушая Чэнь Юнмина, министр кивал головой, словно полностью одобрял его пылкие речи. Когда директор попросил разъяснений, он ответил с безмерной искренностью:
— Ох, ты прав, но согласись, что порочный стиль нелегко изжить. Будь снисходительней! Если сердишься, так и быть, выпусти пар, даже побрани меня, я разрешаю.
Тянь Шоучэн не терялся ни при каких ситуациях, любого мог утешить и ублажить. Когда бушевала «культурная революция», предприятия министерского подчинения были переданы провинциям, городам. В один из таких моментов городские власти вознамерились снова выставить на правёж Чэнь Юнмина. На очередном собрании министр, не заметив, что следом за Чэнем идет секретарь горкома, сказал жертве с притворным сочувствием: «Я слышал, с тобой опять хотят бороться?» Но тут увидел секретаря. Ничуть не меняясь в лице, взял его за руку и промолвил: «Я слышал, что горком защитил Чэнь Юнмина?»
Какая умная голова! И какая быстрая реакция! Если б это был не Тянь, а кто-нибудь другой, непременно показался бы циничным, наглым. Можно ли надеяться, что теперь министр раскается или кого-то раскритикует? Ведь это было бы элементарным самобичеванием. Хватит и того, что он признал стиль некоторых своих подчиненных порочным, уже одно это ослабило гнев Чэнь Юнмина, а тревога жены, которую она выразила с такой милой рассерженностью, и вовсе вызвала у него прилив жарких чувств. Наклонившись к Юй Ливэнь, он нежно поцеловал ее. Но поскольку она стояла ступенькой ниже, ему пришлось подхватить жену под мышки и притянуть к себе. Юй Ливэнь со смехом пыталась вырваться из его сильных рук.
— Не дурачься! Увидит кто-нибудь!
— Ну и что! Жену целовать не грех.
Юй Ливэнь пригладила взлохмаченные волосы:
— Так идешь ты в замминистры или нет?
— Глупышка! И не подумаю! Делать конкретное дело — гораздо лучше, чем быть чиновником! — Он мечтательно произнес: — О, я не брошу свой завод, доведу все до ума! Я создам всекитайскую объединенную автомобилестроительную компанию! Мы выйдем на внешние рынки, будем конкурировать с Японией, США...
В эту минуту он был похож не на директора завода, а на пылкого, восторженного поэта. Его поседевшие волосы разметались, лицо зарумянилось. Ну есть ли мужчина на свете красивее ее мужа?! Юй Ливэнь счастливо вздохнула.
Глядя на Лю Юйин, больные ни за что бы не догадались, что она — жена У Годуна. Если б она не ходила к нему так часто, то и не поверили бы. Совершенно не похожа!
Присев на стул, она извлекла из сумочки банку со смесью из лущеного земляного ореха, бобового сыра, красного перца, поджаренной кубиками свинины и моченых бобов в соевом соусе. Ее сумочка из искусственной кожи светло-серого цвета была в моде лет так пятнадцать назад.
— Ну как, тебе лучше?
— Да, лучше немного.
У Годун, восседавший на койке с поджатыми под себя ногами и неприступным лицом, был похож на буддийского монаха, погруженного в самосозерцание.
— Как дети? В порядке?
— Да, ничего пока.
Они говорили короткими, бесстрастными фразами, точно боялись растратить свою жизненную энергию или, может быть, потому, что стеснялись своих супружеских чувств. Наконец у них не осталось в запасе слов. Лю Юйин чинно сидела на стуле, не зная, то ли еще побыть немножко, то ли уйти. Ее ноги, как у дисциплинированной школьницы, стояли носок к носку.
Мясник подумал: «Не тот нынче бабец пошел, постный какой-то. Пришла к мужу — нет чтоб пошушукаться с ним, полюбезничать. Сидит — даже не улыбнется. Да и вид третьесортный. Не иначе как мяса мало ест».
Неудивительно, что когда в палату вошли Чэнь Юнмин с Юй Ливэнь, то всем показалось, будто влетели два лебедя. Словно посветлело в палате. Лю Юйин тут же встала и подвинула Чэню стул.
— Садитесь, товарищ директор.
— Нет-нет,— замахал руками Чэнь Юнмин,— сидите, пожалуйста.
Оглядев палату, он взял стулья, стоявшие рядом с зонтоправом и преподавателем института. Один подставил Юй Ливэнь, на другой сел сам. Сказал У Годуну:
— Давненько я не видал тебя. Ну, как ты здесь? Есть проблемы?
На деревянный лик У Годуна взошла казенно-учтивая улыбка, какую можно часто встретить в разных приемных.
— Нет-нет, все в порядке,— решительно проговорил он, словно боясь, что если он помешкает хоть мгновение, то кто-нибудь этим воспользуется, чтобы толкнуть его на какое-то грязное дело, вовлечь в темные махинации.
— Ну чудесно. Что надо будет, проси, не стесняйся.
Тут Лю Юйин промолвила, обращаясь к Ливэнь:
— Я, право, не знаю, как мне благодарить директора Чэня. Он помог мне найти работу поближе к дому, а младшему ребенку — ясли. Такое нам облегчение!
При этих словах зонтоправ тотчас полез под подушку за блокнотом и авторучкой. У Годун же, щелкнув досадливо языком и покачав головой, сказал:
— Я слышал, что управление бытового обслуживания у нас грузовик за это потребовало.
— Да, один мы им продали.
— Это вроде бы не совсем по закону? Их нет в разнарядке. И объектом государственного капитального строительства они не являются.
Он ничуть не кривил душой. Он в самом деле считал, что допущено нарушение.
— А что ж здесь неправильного? В этом году вложения в капстроительство снизились. Сооружение многих объектов в связи с пересмотром планов заморожено. Заказы на нашу продукцию сократились, кое-кто даже прежние заказы аннулирует. Если не продавать машины, где деньги возьмем, чтоб платить рабочим? Или вечно кредиты у государства просить? У страны сейчас трудности, а мы, пальцем о палец не ударив, на шею народу усядемся? Нет, сейчас у кого есть деньги, тому мы и продаем! — Чэнь Юнмин обвел глазами больных, словно приглашая стать покупателями и обещая каждому свою продукцию.— Я в этом году еще новый продукт планирую. Мотоциклы! На эту штуковину спрос на рынке большой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99