Что мне оставалось, как не посоветовать тебе сбросить кожу горожанина и попытать счастья там, где люди находят богатство?
— Как же, как же, прекрасно помню ваш совет, — отвечал Дженкин. — Вы должны были представить меня ей после того, как я стану образцовым кавалером и разбогатею как король. А она должна была ахнуть, узнав во мне того самого беднягу Джина Вина, который, бывало, простаивал от утрени до всенощной, только бы она взглянула разок в его сторону. А вместо этого она теперь влюбилась в шотландского лорда-стервятника, будь он проклят, что выиграл у меня последний тестон. И вот я потерял любовь, богатство и доброе имя, не успев закончить учение, и все из-за вас, матушка Ведьма.
— Лучше не выдумывай для меня всяких прозвищ, сынок Джин Вин, — возразила Урсула тоном одновременно злобным и льстивым, — лучше не выдумывай, потому что я не святая, а всего-навсего грешная женщина и терпения моего только и достанет, чтобы вынести все несчастья, уготованные мне в жизни. Если я тебе причинила какое зло недобрым советом, то должна и поправить дело полезным наставлением. А что до денег, которые нужно положить на место ко дню проверки, то вот в этом толстом зеленом кошельке их ровно столько, сколько тебе надо. Я же берусь уговорить старого упрямца портного повременить пока и не требовать с тебя денег за платье. И мы…
— Матушка, да вы серьезно это говорите? — вскричал Джин Вин, не веря своим ушам и глазам.
— Вот тебе мое честное слово, — ответила хозяйка. — Будешь ли теперь называть меня матушкой Ведьмой, Джин Вин?
— Матушкой Ведьмой! — завопил Дженкин, в восторге заключая хозяйку в крепкие объятия и напечатлев на ее все еще свежей щеке сочный поцелуй, прозвучавший как пистолетный выстрел и принятый весьма милостиво. — Да вы матушка Святая, явившаяся вызволить меня из беды, матушка, что дороже мне родной матери. Та, бедняжка, произведя меня на свет, ввергла в мир греха и печали, а ваша благовременная помощь спасла меня от того и от другого.
Тут мягкосердечный малый откинулся на спинку кресла и, не таясь, провел рукой по глазам.
— Так ты не устроишь скиммингтонской процессии в мою честь, — продолжала хозяйка, — и не отправишь меня на телеге в исправительный дом под грохот медных тазов со всего квартала?
— Скорее меня самого повезут в Тайберн, — отвечал кающийся грешник.
— Ну, тогда сядь прямо, как подобает мужчине, вытри глаза, и коли ты доволен тем, что я для тебя сделала, то я скажу, как ты можешь отплатить мне сторицей.
— Что? — воскликнул Дженкин Винсент, выпрямляясь в кресле. — Так, выходит, вы опять потребуете от меня службы за вашу дружескую услугу?
— Вот то-то и есть, что потребую, — отозвалась миссис Урсли, — потому что, пусть будет тебе известно, золото это не мое, хоть я очень рада пособить тебе с его помощью; его вручили мне с просьбой отыскать надежное лицо для некоей цели, вот я и… Но что с тобой? Неужто ты такой глупец, что сердишься из-за того, что не можешь получить даром кошелек с золотом? Хотелось бы мне знать такое место, где дают золото даром. Уверяю тебя, мне никогда не случалось находить деньги на дороге.
— Нет, нет, миссис, — проговорил несчастный Дженкин, — я вовсе не то хотел сказать; видите ли, я бы с радостью стер до кости вот эти руки, лишь бы жить своим трудом, но… — И тут он умолк.
— За чем же дело стало, мой милый? — спросила миссис Урсли. — Ты согласен работать, чтобы приобрести то, чего тебе недостает; а когда я предлагаю золото, которое поможет тебе достичь цели, ты глядишь на меня, словно черт на Линкольнский собор.
— Не к добру поминать черта, матушка, — сказал Дженкин. — Я и сам только что о нем подумал, потому что, видите ли, я как раз дошел до того состояния, когда, как говорят, черт является к несчастным созданиям и предлагает им золото в обмен на душу. Но вот уже два дня, как я стараюсь убедить себя, что лучше вытерпеть горе и позор и искупить свои грехи, что меня все равно не минует, чем продолжать беспутную жизнь, хотя бы это и помогло мне выйти сухим из всех затруднений. А потому, миссис Урсула, не сбивайте меня с толку и не отвращайте от благого намерения.
— Ни от чего я тебя не отвращаю, милейший, — огрызнулась Урсула, — и раз уж ты, я вижу, начинен благоразумием, то я положу кошелек себе в карман и поищу кого-нибудь поблагодарнее, кто послужит мне с большей охотой. Можешь отправляться своей дорогой, бросай свое ремесло, разоряй отца, лишайся своего доброго имени и скажи «навек прости» распрекрасной мистрис Маргарет.
— Да постойте вы! — воскликнул Дженкин. — Чего вы торопитесь, точно пекарь, когда у него печь перекалилась? Прежде скажите, что вы хотите от меня.
— Да всего-навсего тайно переправить одного знатного, состоятельного джентльмена, попавшего в беду, вниз по реке на Собачий остров или куда-нибудь поблизости от него, чтобы тот мог скрыться, пока ему не удастся улизнуть за границу. Ты, я знаю, изучил каждое местечко вдоль Темзы, как дьявол — ростовщика или нищий — свою суму.
— Провалитесь вы со своими сравнениями, — сказал подмастерье. — Верно, что дьявол меня с рекой познакомил и не иначе как доведет до сумы. А что такого сотворил джентльмен, из-за чего он должен прятаться? Надеюсь, он не папист и не замешан, как Пирси или Кэтсби, в Пороховом заговоре?
— Фу, фу, за кого ты меня принимаешь? — ответила миссис Урсула. — Я такая же добрая протестантка, как пасторская жена, вот жаль только, важные дела не позволяют мне посещать церковь чаще чем один раз в год, на рождество, да простит меня бог. Нет, нет, папизм тут ни при чем. Просто тот джентльмен ударил другого джентльмена в королевском парке…
— Как! — перебил ее Винсент, подпрыгнув в кресле.
— А-а, ты, видно, догадался, о ком речь. Да, это именно он, о ком мы так часто говорим, — сам лорд Гленварлох и никто другой.
Винсент вскочил с места и взволнованно забегал по комнате.
— Ну вот, опять тебя забирает. Ты или лед, или уж прямо порох. Сидишь себе преспокойно в кресле, точно ракета на станке в праздничную ночь, но стоит поднести спичку — фр-р! — ты взвиваешься в небеса, и ничего уже не слышишь, не видишь, и забываешь о всяческом благоразумии. Когда тебе надоест шататься по комнате, ты, может быть, скажешь, каково твое решение — время не ждет. Станешь ты помогать мне в этом деле или нет?
— Нет, нет, тысячу раз нет! — отрезал Дженкин. — Разве не сами вы мне говорили, что Маргарет его любит?
— Она только воображает, что любит, — ответила хозяйка, — но это ненадолго.
— И разве я не сказал минуту назад, — продолжал Дженкин, — что этот самый Гленварлох вытянул из меня в ресторации все денежки до последнего гроша и сделал меня вдобавок вором, выиграв у меня то, что мне не принадлежало? Будь проклято золото, которое этот плут торговец шелками заплатил мне тогда утром за починку часов на колокольне святого Стефана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
— Как же, как же, прекрасно помню ваш совет, — отвечал Дженкин. — Вы должны были представить меня ей после того, как я стану образцовым кавалером и разбогатею как король. А она должна была ахнуть, узнав во мне того самого беднягу Джина Вина, который, бывало, простаивал от утрени до всенощной, только бы она взглянула разок в его сторону. А вместо этого она теперь влюбилась в шотландского лорда-стервятника, будь он проклят, что выиграл у меня последний тестон. И вот я потерял любовь, богатство и доброе имя, не успев закончить учение, и все из-за вас, матушка Ведьма.
— Лучше не выдумывай для меня всяких прозвищ, сынок Джин Вин, — возразила Урсула тоном одновременно злобным и льстивым, — лучше не выдумывай, потому что я не святая, а всего-навсего грешная женщина и терпения моего только и достанет, чтобы вынести все несчастья, уготованные мне в жизни. Если я тебе причинила какое зло недобрым советом, то должна и поправить дело полезным наставлением. А что до денег, которые нужно положить на место ко дню проверки, то вот в этом толстом зеленом кошельке их ровно столько, сколько тебе надо. Я же берусь уговорить старого упрямца портного повременить пока и не требовать с тебя денег за платье. И мы…
— Матушка, да вы серьезно это говорите? — вскричал Джин Вин, не веря своим ушам и глазам.
— Вот тебе мое честное слово, — ответила хозяйка. — Будешь ли теперь называть меня матушкой Ведьмой, Джин Вин?
— Матушкой Ведьмой! — завопил Дженкин, в восторге заключая хозяйку в крепкие объятия и напечатлев на ее все еще свежей щеке сочный поцелуй, прозвучавший как пистолетный выстрел и принятый весьма милостиво. — Да вы матушка Святая, явившаяся вызволить меня из беды, матушка, что дороже мне родной матери. Та, бедняжка, произведя меня на свет, ввергла в мир греха и печали, а ваша благовременная помощь спасла меня от того и от другого.
Тут мягкосердечный малый откинулся на спинку кресла и, не таясь, провел рукой по глазам.
— Так ты не устроишь скиммингтонской процессии в мою честь, — продолжала хозяйка, — и не отправишь меня на телеге в исправительный дом под грохот медных тазов со всего квартала?
— Скорее меня самого повезут в Тайберн, — отвечал кающийся грешник.
— Ну, тогда сядь прямо, как подобает мужчине, вытри глаза, и коли ты доволен тем, что я для тебя сделала, то я скажу, как ты можешь отплатить мне сторицей.
— Что? — воскликнул Дженкин Винсент, выпрямляясь в кресле. — Так, выходит, вы опять потребуете от меня службы за вашу дружескую услугу?
— Вот то-то и есть, что потребую, — отозвалась миссис Урсли, — потому что, пусть будет тебе известно, золото это не мое, хоть я очень рада пособить тебе с его помощью; его вручили мне с просьбой отыскать надежное лицо для некоей цели, вот я и… Но что с тобой? Неужто ты такой глупец, что сердишься из-за того, что не можешь получить даром кошелек с золотом? Хотелось бы мне знать такое место, где дают золото даром. Уверяю тебя, мне никогда не случалось находить деньги на дороге.
— Нет, нет, миссис, — проговорил несчастный Дженкин, — я вовсе не то хотел сказать; видите ли, я бы с радостью стер до кости вот эти руки, лишь бы жить своим трудом, но… — И тут он умолк.
— За чем же дело стало, мой милый? — спросила миссис Урсли. — Ты согласен работать, чтобы приобрести то, чего тебе недостает; а когда я предлагаю золото, которое поможет тебе достичь цели, ты глядишь на меня, словно черт на Линкольнский собор.
— Не к добру поминать черта, матушка, — сказал Дженкин. — Я и сам только что о нем подумал, потому что, видите ли, я как раз дошел до того состояния, когда, как говорят, черт является к несчастным созданиям и предлагает им золото в обмен на душу. Но вот уже два дня, как я стараюсь убедить себя, что лучше вытерпеть горе и позор и искупить свои грехи, что меня все равно не минует, чем продолжать беспутную жизнь, хотя бы это и помогло мне выйти сухим из всех затруднений. А потому, миссис Урсула, не сбивайте меня с толку и не отвращайте от благого намерения.
— Ни от чего я тебя не отвращаю, милейший, — огрызнулась Урсула, — и раз уж ты, я вижу, начинен благоразумием, то я положу кошелек себе в карман и поищу кого-нибудь поблагодарнее, кто послужит мне с большей охотой. Можешь отправляться своей дорогой, бросай свое ремесло, разоряй отца, лишайся своего доброго имени и скажи «навек прости» распрекрасной мистрис Маргарет.
— Да постойте вы! — воскликнул Дженкин. — Чего вы торопитесь, точно пекарь, когда у него печь перекалилась? Прежде скажите, что вы хотите от меня.
— Да всего-навсего тайно переправить одного знатного, состоятельного джентльмена, попавшего в беду, вниз по реке на Собачий остров или куда-нибудь поблизости от него, чтобы тот мог скрыться, пока ему не удастся улизнуть за границу. Ты, я знаю, изучил каждое местечко вдоль Темзы, как дьявол — ростовщика или нищий — свою суму.
— Провалитесь вы со своими сравнениями, — сказал подмастерье. — Верно, что дьявол меня с рекой познакомил и не иначе как доведет до сумы. А что такого сотворил джентльмен, из-за чего он должен прятаться? Надеюсь, он не папист и не замешан, как Пирси или Кэтсби, в Пороховом заговоре?
— Фу, фу, за кого ты меня принимаешь? — ответила миссис Урсула. — Я такая же добрая протестантка, как пасторская жена, вот жаль только, важные дела не позволяют мне посещать церковь чаще чем один раз в год, на рождество, да простит меня бог. Нет, нет, папизм тут ни при чем. Просто тот джентльмен ударил другого джентльмена в королевском парке…
— Как! — перебил ее Винсент, подпрыгнув в кресле.
— А-а, ты, видно, догадался, о ком речь. Да, это именно он, о ком мы так часто говорим, — сам лорд Гленварлох и никто другой.
Винсент вскочил с места и взволнованно забегал по комнате.
— Ну вот, опять тебя забирает. Ты или лед, или уж прямо порох. Сидишь себе преспокойно в кресле, точно ракета на станке в праздничную ночь, но стоит поднести спичку — фр-р! — ты взвиваешься в небеса, и ничего уже не слышишь, не видишь, и забываешь о всяческом благоразумии. Когда тебе надоест шататься по комнате, ты, может быть, скажешь, каково твое решение — время не ждет. Станешь ты помогать мне в этом деле или нет?
— Нет, нет, тысячу раз нет! — отрезал Дженкин. — Разве не сами вы мне говорили, что Маргарет его любит?
— Она только воображает, что любит, — ответила хозяйка, — но это ненадолго.
— И разве я не сказал минуту назад, — продолжал Дженкин, — что этот самый Гленварлох вытянул из меня в ресторации все денежки до последнего гроша и сделал меня вдобавок вором, выиграв у меня то, что мне не принадлежало? Будь проклято золото, которое этот плут торговец шелками заплатил мне тогда утром за починку часов на колокольне святого Стефана!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165