— Мы видели вас с весьма очаровательной брюнеткой в «Пастише», сэр.
— Благодарю вас за комплимент моей даме, мистер Уэлк, — капитан слегка склонил голову, и улыбка исчезла с лица Малдун совершенно.
— Брюнетка? — нахмурился Вайсер. — Мне она показалась рыжей.
— Нет, рыжая была у Маллоя, — поправил товарища Маккракен. — Умная, как пуговица.
— В свином глазу!
— Нет; та, в «Свином глазу», была блондинкой.
— Эй, я был в «Пастише», и она была рыжей!
— Да? — спросил Уэлк. — И когда же ты там был?
— В двадцать один ровно.
— О, это слишком рано. Ну, а я его видел там, когда мы утром заглянули перекусить, примерно в четыре. Тогда с ним была брюнетка.
Малдун уставилась в свою тарелку. Род ощутил комок в горле. Он пытался найти другую тему для разговора, но мог вспомнить только слова Фесса: «Уборщиков должны видеть, но не должны слышать».
— Джентльмены, джентльмены! — Донаф улыбнулся всем. — Боюсь, что вы меня поймали. Марго — моя двоюродная сестра, она ждала меня, чтобы...
Взрыв смеха заглушил его голос.
— А блондинка была вашей тетей Гретой!
— Нет, она сестра моего друга, который попросил сводить ее на обед, бедняжку. Она очень застенчива и никуда не выходит...
Вайсер взвыл, как вошедшая в форсированный режим турбина, перешел на раскатистый хохот, но потом заметил выражение лица Малдун и сразу смолк.
— А остальные две, — с достоинством продолжил Донаф, — были моими знакомыми; мне просто не удалось по-настоящему организовать встречу заранее.
— Конечно, — с каменным лицом сказал Уэлк.
— Жаль, что у вас не было времени насладиться их обществом.
Маккракен постарался подавить ржание.
— Социальные обязанности превыше удовольствий, — вздохнул Донаф лицемерно. И наклонил аккуратно выбритый пробор в сторону единственной дамы за столом.
— Да, но нужно позаботиться и об удовольствиях, — Уэлк посерьезнел и тоже повернулся к Малдун. — Вы должны время от времени уходить с корабля, инженер. Это существенное подспорье для поддержки вашего эмоционального здоровья.
— В самом деле, Грейс, — искренне поддакнул Маккракен. — Почему бы вам не пойти с нами в следующий раз?
— Вот именно, — озабоченно подхватил Вайсер. — Хватит плесневеть в машинном отделении, девочка! Поживи немного для себя! Тебе это необходимо!
— Нет, — очень тихо ответила Малдун. — Не думаю.
На пути назад в машинное отделение она была очень молчалива. Род, следуя за ней, чувствовал себя неловко Он хорошо понимал, что Грейс хочет остаться одна, но не видел вежливого способа оставить ее. Ему по-прежнему казалось, что он должен завести с ней разговор, хотя понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Когда они пришли, Малдун пробормотала что-то о бумагах и села за свой стол перед терминалом. Род же бесцельно бродил по залу, не зная, что делать, и не желая попадаться расстроенной женщине на глаза. Она нажимала на клавиши, словно те были ее смертельными врагами. Тишина становилась все напряженней, пока Род не начал почти осязать ее.
Наконец он не смог больше выдержать тягостного молчания.
— Мэм, я мог бы взять на себя вахту, если вы...
И замолчал, услышав, что она плачет.
Род пришел в ужас. Он и раньше имел дело со слезами, но эти казались серьезными. Инстинкты так же надежно привели юношу к предмету его вожделения, как и гормоны, но он не знал, что нужно делать в подобных ситуациях.
Наконец он сдался и опустился перед ней на колено.
— Все будет хорошо, — сказал Род проникновенно. — В конце концов все наладится. Да и сейчас не так уж плохо!
— Заткнись! — вскипела Грейс. — Ты даже не понимаешь, о чем говоришь!
Род, пораженный ее агрессивностью, отшатнулся. Малдун увидела это и снова заплакала.
— О, прости! Ты стараешься помочь, и я не хотела быть грубой. Но все очень плохо! Он уходит и ловит первую попавшуюся хорошенькую девицу, какую найдет за двенадцать часов, потому что знает, что следующую увидит только через месяц. И каждый день он сидит против меня, видит меня каждый раз, как только поднимет голову! Но я не хорошенькая и он не обращает на меня никакого внимания!
— Ты самая красивая! — возразил Род.
— Молчи, дурачок! Я некрасива по сравнению с их спутницами! Я уродлива!
— Ты прекрасна! — закричал Род. — Под пятнами машинной смазки скрыто самое красивое лицо, какое мне приходилось видеть! От твоей фигуры дыхание перехватывает! Из-за таких лиц мужчины в прошедших веках убивали друг друга на дуэлях! Твои глаза — омуты, и мужчина может в них утонуть!
Она смотрела на него во все глаза. И даже перестала плакать:
— Ты... ты на самом деле так считаешь?
Она икнула.
— Клянусь!
— Ну... Ты богатый мальчик, ты видел лучших...
— Лучших! Да равных тебе не Найти во всей галактике!
— Но... но у них такие прелестные платья... и сами они грациозны, утонченны, как...
— Они грациозны, как беременные пингвины на суше! А ты ходишь, как принцесса из сказки!
— Ты видел меня только в невесомости...
— Дай мне шанс посмотреть на тебя при нормальном тяготении, — умолял неудачливый воздыхатель. — Пойди в увольнительную! Поверь мне: у девушек Максимы нет ни грамма твоей красоты!
— Но сцены на экране...
— Какие сцены? А, ты имеешь в виду клипы, которые вставляют в исторические драмы? Это актрисы, а не реальные девушки с Максимы. О, конечно, иногда показывают один-два кадра с настоящих балов, но камера по обыкновению располагается далеко, лиц и фигур не видно.
— Но они поголовно аристократки!
— Да, и выглядят как аристократки. Но разве это меняет дело? Да стоит тебе только подобрать подходящий наряд и макияж, и ты их всех за пояс заткнешь!
— Но я не знаю даже, что делать с пудрой и румянами!
Род набрал полную грудь воздуха:
— Доверься мне. Я знаю.
В свое время на множестве удивительно скучных банкетов Род занимался исключительно тем, что изучал макияж на девичьих лицах: приходилось смотреть на соседок по столу, и нужно было чем-то занять мысли, так что он думал о том, как девицы достигают задуманного эффекта. К тому же он не раз бывал в гримерных любительского театрального общества Максимы и имел возможность вблизи изучить процесс, пока женщина с Земли, профессиональная гримерша, работала кисточкой и лигниновыми тампонами.
— Да, нужно использовать основание! Я знаю, у тебя прекрасная кожа, но ты никогда не подставляла ее солнцу.
— Нет, конечно, — Малдун сердито посмотрела на него. — Я выросла на Леокадии-5. Но меня в юности обсыпало угрями.
— Значит, у тебя был плохой врач. Кожа есть кожа, она как холст, а ты — художник.
— Ну, ладно, — согласилась Малдун, разгладила краску губкой и взяла контурный карандаш.
— Нет, — указал Род, — только не карандаш. Воспользуйся лучше кисточкой: тени карандашом не наносят.
— Но карандашом гораздо легче!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74
— Благодарю вас за комплимент моей даме, мистер Уэлк, — капитан слегка склонил голову, и улыбка исчезла с лица Малдун совершенно.
— Брюнетка? — нахмурился Вайсер. — Мне она показалась рыжей.
— Нет, рыжая была у Маллоя, — поправил товарища Маккракен. — Умная, как пуговица.
— В свином глазу!
— Нет; та, в «Свином глазу», была блондинкой.
— Эй, я был в «Пастише», и она была рыжей!
— Да? — спросил Уэлк. — И когда же ты там был?
— В двадцать один ровно.
— О, это слишком рано. Ну, а я его видел там, когда мы утром заглянули перекусить, примерно в четыре. Тогда с ним была брюнетка.
Малдун уставилась в свою тарелку. Род ощутил комок в горле. Он пытался найти другую тему для разговора, но мог вспомнить только слова Фесса: «Уборщиков должны видеть, но не должны слышать».
— Джентльмены, джентльмены! — Донаф улыбнулся всем. — Боюсь, что вы меня поймали. Марго — моя двоюродная сестра, она ждала меня, чтобы...
Взрыв смеха заглушил его голос.
— А блондинка была вашей тетей Гретой!
— Нет, она сестра моего друга, который попросил сводить ее на обед, бедняжку. Она очень застенчива и никуда не выходит...
Вайсер взвыл, как вошедшая в форсированный режим турбина, перешел на раскатистый хохот, но потом заметил выражение лица Малдун и сразу смолк.
— А остальные две, — с достоинством продолжил Донаф, — были моими знакомыми; мне просто не удалось по-настоящему организовать встречу заранее.
— Конечно, — с каменным лицом сказал Уэлк.
— Жаль, что у вас не было времени насладиться их обществом.
Маккракен постарался подавить ржание.
— Социальные обязанности превыше удовольствий, — вздохнул Донаф лицемерно. И наклонил аккуратно выбритый пробор в сторону единственной дамы за столом.
— Да, но нужно позаботиться и об удовольствиях, — Уэлк посерьезнел и тоже повернулся к Малдун. — Вы должны время от времени уходить с корабля, инженер. Это существенное подспорье для поддержки вашего эмоционального здоровья.
— В самом деле, Грейс, — искренне поддакнул Маккракен. — Почему бы вам не пойти с нами в следующий раз?
— Вот именно, — озабоченно подхватил Вайсер. — Хватит плесневеть в машинном отделении, девочка! Поживи немного для себя! Тебе это необходимо!
— Нет, — очень тихо ответила Малдун. — Не думаю.
На пути назад в машинное отделение она была очень молчалива. Род, следуя за ней, чувствовал себя неловко Он хорошо понимал, что Грейс хочет остаться одна, но не видел вежливого способа оставить ее. Ему по-прежнему казалось, что он должен завести с ней разговор, хотя понимал, что ничего хорошего из этого не выйдет.
Когда они пришли, Малдун пробормотала что-то о бумагах и села за свой стол перед терминалом. Род же бесцельно бродил по залу, не зная, что делать, и не желая попадаться расстроенной женщине на глаза. Она нажимала на клавиши, словно те были ее смертельными врагами. Тишина становилась все напряженней, пока Род не начал почти осязать ее.
Наконец он не смог больше выдержать тягостного молчания.
— Мэм, я мог бы взять на себя вахту, если вы...
И замолчал, услышав, что она плачет.
Род пришел в ужас. Он и раньше имел дело со слезами, но эти казались серьезными. Инстинкты так же надежно привели юношу к предмету его вожделения, как и гормоны, но он не знал, что нужно делать в подобных ситуациях.
Наконец он сдался и опустился перед ней на колено.
— Все будет хорошо, — сказал Род проникновенно. — В конце концов все наладится. Да и сейчас не так уж плохо!
— Заткнись! — вскипела Грейс. — Ты даже не понимаешь, о чем говоришь!
Род, пораженный ее агрессивностью, отшатнулся. Малдун увидела это и снова заплакала.
— О, прости! Ты стараешься помочь, и я не хотела быть грубой. Но все очень плохо! Он уходит и ловит первую попавшуюся хорошенькую девицу, какую найдет за двенадцать часов, потому что знает, что следующую увидит только через месяц. И каждый день он сидит против меня, видит меня каждый раз, как только поднимет голову! Но я не хорошенькая и он не обращает на меня никакого внимания!
— Ты самая красивая! — возразил Род.
— Молчи, дурачок! Я некрасива по сравнению с их спутницами! Я уродлива!
— Ты прекрасна! — закричал Род. — Под пятнами машинной смазки скрыто самое красивое лицо, какое мне приходилось видеть! От твоей фигуры дыхание перехватывает! Из-за таких лиц мужчины в прошедших веках убивали друг друга на дуэлях! Твои глаза — омуты, и мужчина может в них утонуть!
Она смотрела на него во все глаза. И даже перестала плакать:
— Ты... ты на самом деле так считаешь?
Она икнула.
— Клянусь!
— Ну... Ты богатый мальчик, ты видел лучших...
— Лучших! Да равных тебе не Найти во всей галактике!
— Но... но у них такие прелестные платья... и сами они грациозны, утонченны, как...
— Они грациозны, как беременные пингвины на суше! А ты ходишь, как принцесса из сказки!
— Ты видел меня только в невесомости...
— Дай мне шанс посмотреть на тебя при нормальном тяготении, — умолял неудачливый воздыхатель. — Пойди в увольнительную! Поверь мне: у девушек Максимы нет ни грамма твоей красоты!
— Но сцены на экране...
— Какие сцены? А, ты имеешь в виду клипы, которые вставляют в исторические драмы? Это актрисы, а не реальные девушки с Максимы. О, конечно, иногда показывают один-два кадра с настоящих балов, но камера по обыкновению располагается далеко, лиц и фигур не видно.
— Но они поголовно аристократки!
— Да, и выглядят как аристократки. Но разве это меняет дело? Да стоит тебе только подобрать подходящий наряд и макияж, и ты их всех за пояс заткнешь!
— Но я не знаю даже, что делать с пудрой и румянами!
Род набрал полную грудь воздуха:
— Доверься мне. Я знаю.
В свое время на множестве удивительно скучных банкетов Род занимался исключительно тем, что изучал макияж на девичьих лицах: приходилось смотреть на соседок по столу, и нужно было чем-то занять мысли, так что он думал о том, как девицы достигают задуманного эффекта. К тому же он не раз бывал в гримерных любительского театрального общества Максимы и имел возможность вблизи изучить процесс, пока женщина с Земли, профессиональная гримерша, работала кисточкой и лигниновыми тампонами.
— Да, нужно использовать основание! Я знаю, у тебя прекрасная кожа, но ты никогда не подставляла ее солнцу.
— Нет, конечно, — Малдун сердито посмотрела на него. — Я выросла на Леокадии-5. Но меня в юности обсыпало угрями.
— Значит, у тебя был плохой врач. Кожа есть кожа, она как холст, а ты — художник.
— Ну, ладно, — согласилась Малдун, разгладила краску губкой и взяла контурный карандаш.
— Нет, — указал Род, — только не карандаш. Воспользуйся лучше кисточкой: тени карандашом не наносят.
— Но карандашом гораздо легче!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74