— Значит, ты избранный.
— Может, и ты избранный?…
— Это зависит от того, что ты имеешь в виду.
— Пожалуй, — говорит он, как всегда довольный, если кто-то выражает сомнение или задает вопросы. Потом заворачивает колокольчик в пух и осторожно прячет его в свой пояс.
На лице у него появляется хитрая улыбка.
— Теперь я уверен, что закончу его, тихо говорит он.
Мы выходим вместе.
— Кто же ты?… — спрашивает он.
Небо над Усебергом усыпано звездами.
Воля к борьбе не оставляет Хеминга, и он идет к Арлетте.
— Слушай, что я придумал сегодня, когда его птицы вконец замучили меня, — говорит он. — Они кричат не только в небе, но и у меня в груди. Окажи мне последнюю услугу!
Арлетта — некрасивая женщина, и ее никто не любит. Но Хеминг всегда хорошо относился к ней. Сперва она спрашивает, откуда он знает, что это последняя услуга.
— Разве мы не будем еще долго жить в Усеберге? Мы сможем оказать друг другу еще много разных услуг.
Он отмахивается от ее слов, как от пустой болтовни.
— Послушай, — говорит он. — Ты знаешь, что Хальвдан боится темноты?
— Так говорят.
— Это правда. Но одно мне в нем нравится: он никогда не хвастается, что убил своих противников в темноте. Он хитер, это верно, нерешителен, скуп, мелочен, он пьяница, плохой викинг и опасливый лентяй, который никого не хочет злить. Ты знаешь, что он боится могильных жителей?
— Мы все их боимся.
— Будто? Да может, их вовсе и не существует? Но Хальвдан верит в них. Слушай, Арлетта, а что, если мы его напугаем?
— Зачем?
— Могильный житель может потребовать у Хальвдана всего, чего пожелает…
Глаза у Хеминга покраснели от бессонницы, от ненависти, от неизбывной муки. Он хватает Арлетту за рубаху. Чувствует под ней мягкое тело. Арлетта
— женщина, ему передается ее жар.
— Слушай! Ты намажешь лицо бараньим салом, чтобы оно было белое. Наденешь что-нибудь черное, чтобы скрыть всю себя, кроме лица. Съежишься. И подойдешь к нему ночью.
— В доме или на дворе?
— На дворе. Когда он выйдет помочиться. Ты вдруг появишься сзади и загородишь ему дорогу. И скажешь грубым голосом, что знаешь его. Если он побежит, беги за ним. И смотри не упусти его.
— А если он позовет людей?
— Они все будут пьяные. Ты догонишь его и крикнешь ему в лицо: я не хочу, чтобы ко мне клали эту тощую бабу.
— Понимаешь? Только намекни. Имени не надо. Откуда могильному жителю знать имя Одни? Я не хочу, чтобы ко мне клали эту тощую бабу!… Мне нужен мужик! Хорошо бы ты изловчилась и плюнула в него. А потом исчезла.
— Не так-то просто вдруг взять да исчезнуть.
— В темноте-то? Я уверен, что у тебя это получится.
— Ну и что будет дальше?
— Когда он вернется в дом сам не свой от страха, королева будет мертва.
— Что? — Арлетта зажимает рукой крик.
— Я ее убью. Задушу. Ей много не нужно. Тогда будет надежда, что Хальвдан сделает так, как ему велел могильный житель — положит в курган мужчину. Кто ему помешает солгать: мы договорились об этом в последний вечер перед ее смертью, он скажет.
— А если он что-нибудь заподозрит?
— Мы с Одни убежим. Ему все равно может прийти в голову убить ее, даже если в курган положат другого человека.
— Он пошлет за тобой погоню.
— Пускай. Пойми, Арлетта: могильный житель не хочет, чтобы к нему клали Одни! Это может подействовать! Вдруг Хальвдан даст нам уйти! — Хеминг повышает голос, он обнимает Арлетту за плечи, и она обещает помочь ему.
— Вы оба молодые и сильные, — говорит она. — Я сделаю, что могу.
— Это может подействовать, Арлетта! Я ненавижу его птиц! — вдруг кричит он.
— В этом ты прав, — говорит она.
Они расстаются, но сначала он прижимает к себе голову Арлетты и целует ее.
В тот день он уходит и долго бродит по лесу, он не может успокоиться и без конца спрашивает себя: уж не сон ли это, неужели нам действительно удастся бежать из Усеберга? А если не удастся и нас обоих убьют, это все равно лучше, чем потерять Одни. Хальвдан скуп, если я убегу, он ни за что не убьет шесть человек, как распорядилась королева.
Потом Хеминг идет к Одни.
Она моет девочку, укладывает ее, и девочка засыпает, Хеминг шепотом излагает Одни свой замысел.
Она спрашивает:
— А девочку мы возьмем с собой?
— Девочку? Нет, с ребенком бежать нельзя!
— Тогда я не хочу.
— Одни, пойми же, нам и так придется очень трудно, а девочке здесь будет хорошо, может, когда-нибудь потом мы заберем ее к себе.
— Без нее я никуда не побегу.
Она исполнена силы, против которой у него нет средств. И вдруг он понимает — это была только мечта, последняя мечта, он наклоняется и целует Одни. Она тверже, чем он. Ему хочется что-нибудь сказать ей.
— Спасибо, Одни.
Все кончено.
Хеминг идет к Арлетте и говорит, что ничего не получится.
Он убедился, что ему не справиться с королевой.
На рассвете королева умирает.
Раннее утро. На склонах еще лежит туман. Он смешивается с дымом десяти огромных костров, разожженных на холмах вокруг Усеберга. Красные языки пламени вырываются будто из пасти чудовищ, которые окружили кольцом дома и людей. У каждого костра стоят по два воина с обнаженными мечами. На болотах и на горном кряже тоже выставлены дозоры. На выгоне пасутся кони. Скоро их зарежут и положат в курган. Несколько стреноженных быков протяжно мычат. Шерсть у них влажная от моросившего ночью дождя, им уже мало радости от прибитой инеем травы.
Появляется шествие, во главе — сын королевы Хальвдан, сегодня на нем белая безрукавка до колен, в вырезе видна глаженая рубаха. Хальвдан без оружия; держась очень прямо, он идет еще более мелким шагом, чем обычно. Отекшее лицо, тяжелый, непроницаемый взгляд, не открывающий, что у него на уме. За ним идут ближайшие родичи, в основном старые мужчины. Потом две женщины, которые размахивают факелами. И наконец четверо воинов с носилками. Видно, что носилки нетяжелые, королева легко покоится на них. Она очень худа. Голова закрыта покрывалом.
Воины ставят носилки на землю. Они пошли полпути, спускаясь от усадьбы к кургану. Носилки стоят наклонно. Воины несли королеву головой вперед. Теперь голова ниже ног. Один из воинов тихонько ворчит. Другой говорит:
— Давай развернем носилки, чтобы голова была выше.
Они спорят, Хальвдан оборачивается, он раздражен. Старик родич громко бранится. Воины пытаются поставить носилки поперек тропы и чуть их не опрокидывают. Никто не подумал заранее о том, что обряд будет происходить на крутом склоне. К счастью, к ним, прихрамывая, подбегает старый Бьернар. Волосы у него нынче причесаны, да и ту часть лица, что не скрыта бородой, он, наверное, вымыл. В руках у Бьернара деревянный чурбак. Он подставляет его под нижнюю часть носилок. Теперь они стоят прямо.
Подходит Гюрд, сегодня голова у нее покрыта плотным темным платком. Ее сразу не узнаешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53