Максим дважды стреляет из «Зауера» в Сапунцова и оставляет его труп на опушке леса, даже не попытавшись хотя бы символически зарыть в землю. Да еще и книжку Царькова в карман убитому подсовывает. Отчего такая наивная дурь?
– Возможно, от испуга. Раньше Максим «мокрыми» делами не грешил. Первое убийство шокирует даже сильных людей. А, возможно, что и зарывать нечем было, – ответил Веселкин. – Во всяком случае, при осмотре его джипа лопаты не обнаружили. И вообще в машине никаких улик нет, кроме сотового телефона, принадлежавшего Сапунцову.
– Где сейчас этот джип?
– На охраняемой стоянке.
– А «Зауер», от которого Ширинкин хотел избавиться, подъезжая к посту ГИБДД?…
– У криминалистов на исследовании. Бирюков сказал мне, возле сгоревшей «Тойоты» нашли связку ключей. Ты привез их?
– Привез, чтобы проверить, не подойдут ли эти ключики к каким-либо замкам Ширинкина или Сапунцова.
– Непременно, Слава, проверим.
– О Сапунцове что-нибудь знаешь?
– Очень мало. Я знал Валентина, когда он был участковым инспектором. Засыпался мужик на взятке и, чтобы избежать наказания, подал рапорт о добровольном увольнении из милиции. Начальство, стараясь замять неприятный инцидент, удовлетворило желание взяточника. После он вместе с Золовкиной окончил курсы телохранителей. Какое-то время подвизался в сомнительной фирме «Эталон-плюс» и незаметно сгинул с моих глаз.
– На какой взятке погорел?
– Незаконно сделал прописку одной из путанок, которая моталась по Новосибирску, как неприкаянная. К женщинам Сапунцов был неравнодушен.
– Любовная страсть, похоже, у него сохранилась до последних дней, если даже такую серьезную даму, как София Михайловна Царькова, сумел соблазнить.
Веселкин улыбнулся:
– Французы говорят, что от любви, от лысины и от насморка рецептов нет.
– Ох, уж эта проклятая любовь… – Голубев вздохнул. – Одни неприятности от нее. На нашу беду в дело ввязался еще один любвеобильный ловелас. Ованес Грантович Назарян по уши втюрился в Яну Золовкину. Не знаешь такого?
– Знаю. Богатый армянин. Если возьмется обхаживать даму, не мытьем, так катаньем своего добьется.
– Не он ли «заказал» Царькова?
– Возможно, что и он.
– Сам улизнул вроде в Австралию. Чего ему там делать? И вообще не могу понять, почему наших богачей так страстно тянет за границу?…
– У богатых свои причуды, – Веселкин вновь улыбнулся. – Ну, там… купить дом в Африке и пощупать груди у негритянки, кенгуру погладить в Австралии, в Европе пообщаться с Шэрон Стоун или Клаудией Шиффер.
– На такие приколы много денег надо.
– Валюты у них хватает.
– Вот мать Россия! Не страна – фантастика со слезами. Детские пособия не платят, зарплату бюджетникам задерживают, а богатеи… кенгуру гладят. Между нами, Константин Георгиевич, когда это кончится? Когда российское государство выплатит народу долги?
– О долгах, Слава, есть смысл напоминать государству благополучному и воспитанному. Наше же родное, босяцко-беспризорное, обычно отвечает, что никому ничего но должно. А если и должно, то денег все равно нет.
– Да-а-а… – Голубев покачал головой. – К слову, при советской власти, помню, упор делался на «мой друг отчизне посвятим», а теперь в моде стало: «догадал Бог родиться в России с умом и талантом».
– У каждого времени свои песни. Эта глобальная проблема нам с тобой не по зубам. Давай думать, как уличить Ширинкина.
– Я уже столько передумал, что вконец запутался. Не знаю, с чего начинать дальнейший этап расследования.
– Вначале посетим сожительницу Максима. Оперуполномоченные мне доложили, что в его квартире пригрелась Тата – это прозвище путанки, с пропиской которой засыпался Сапунцов.
– Что она собой представляет?
– Невысокая малявка неопределенного возраста. Как русский человек, пьет водку еще с нежного школьного возраста. На панель вышла в семнадцать. Фамилия Чибисова. Насколько помню, девочка из вашего района.
– Чибисова… – Голубев задумался. – Есть в райцентре Чибисов Митрофан Семенович – кладбищенский сторож. Можно сказать, последний свидетель, который видел Царькова живым. Не родня ли путана ему?
– Это выясним у Таты. Разговаривать с ней – одно удовольствие. У девочки что на уме, то и на языке. Когда работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, мы с ней часто общались.
– Квартира Ширинкина далеко?
– На улице Депутатской. Сейчас садимся в машину и – туда.
Глава XVII
На втором этаже серой многоэтажки Веселкин надавил на кнопку электрозвонка у обитой коричневым дерматином двери с «глазком». Щелкнув замком, дверь открыла молодая с виду девица, похожая круглым накрашенным личиком на куклу Барби и одетая «кое в чем». Сквозь светлую кофточку до пупка просматривался черный лифчик, а бордовая юбочка напоминала широкий пояс, едва прикрывающий начало стройных ног в ажурных колготках и в белых туфельках на высоком каблуке. Увидев Веселкина, девица словно обрадовалась:
– Ой, Константин Георгиевич! Как давно вас не видела!
– Соскучилась? – спросил Веселкин.
– Нет, я просто так…
– Ну, здравствуй, Тата.
– Здрасьте.
– Можно войти?
– Входите, пожалуйста… Только, извините, у нас не прибрано.
«Не прибрано» – это слишком мягко было сказано. Небольшая однокомнатная квартира выглядела запущенной до основания. Потерявшие цвет обои пузырились вздутинами. Линолеум на полу потрескался. На нем – растоптанные окурки и шелуха от семечек подсолнуха. С потолка по углам свисали клочья черной паутины.
– Ласточка, ты почему превратила квартиру в бардак крайней паршивости? – удивился Веселкин.
– А просто так, – отмахнулась Тата. – Мне в лом… то есть ленюсь делать грязную работу.
– Небось за собой не ленишься ухаживать. Вон как ярко наштукатурилась и ресницы дугой закрутила.
– Бомжой мне нельзя выглядеть. Растрепу могут из квартиры вытурить. Вы просто так пришли или по делу?
– По делу. Надо серьезно с тобой поговорить.
– Ну проходите на кухню, там табуретки есть.
Кухня выглядела не лучше прихожей. Те же вздувшиеся обои, усыпанный окурками и шелухой пол, засиженное мухами окно, полуприкрытое грязной шторой, по углам – арсенал пустых бутылок, дверца холодильника «Бирюса» пестрела наклеенными вкривь и вкось прикольными переводными картинками.
Когда все трое уселись возле кухонного столика, Веселкин спросил:
– Ласточка, сколько тебе лет?
Тата игриво прищурилась:
– А как вы думаете?
– Я не думаю, я спрашиваю.
– А-а-а… Недавно исполнилось двадцать пять. Скоро старухой стану.
– Не торопись, до старухи тебе еще далеко.
– Хозяин так же мне говорит: «Маленькая собачка до старости щенок».
– Хозяин – это Максим Ширинкин?
– Угу.
– Давно у него прижилась?
– Полгода здесь живу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
– Возможно, от испуга. Раньше Максим «мокрыми» делами не грешил. Первое убийство шокирует даже сильных людей. А, возможно, что и зарывать нечем было, – ответил Веселкин. – Во всяком случае, при осмотре его джипа лопаты не обнаружили. И вообще в машине никаких улик нет, кроме сотового телефона, принадлежавшего Сапунцову.
– Где сейчас этот джип?
– На охраняемой стоянке.
– А «Зауер», от которого Ширинкин хотел избавиться, подъезжая к посту ГИБДД?…
– У криминалистов на исследовании. Бирюков сказал мне, возле сгоревшей «Тойоты» нашли связку ключей. Ты привез их?
– Привез, чтобы проверить, не подойдут ли эти ключики к каким-либо замкам Ширинкина или Сапунцова.
– Непременно, Слава, проверим.
– О Сапунцове что-нибудь знаешь?
– Очень мало. Я знал Валентина, когда он был участковым инспектором. Засыпался мужик на взятке и, чтобы избежать наказания, подал рапорт о добровольном увольнении из милиции. Начальство, стараясь замять неприятный инцидент, удовлетворило желание взяточника. После он вместе с Золовкиной окончил курсы телохранителей. Какое-то время подвизался в сомнительной фирме «Эталон-плюс» и незаметно сгинул с моих глаз.
– На какой взятке погорел?
– Незаконно сделал прописку одной из путанок, которая моталась по Новосибирску, как неприкаянная. К женщинам Сапунцов был неравнодушен.
– Любовная страсть, похоже, у него сохранилась до последних дней, если даже такую серьезную даму, как София Михайловна Царькова, сумел соблазнить.
Веселкин улыбнулся:
– Французы говорят, что от любви, от лысины и от насморка рецептов нет.
– Ох, уж эта проклятая любовь… – Голубев вздохнул. – Одни неприятности от нее. На нашу беду в дело ввязался еще один любвеобильный ловелас. Ованес Грантович Назарян по уши втюрился в Яну Золовкину. Не знаешь такого?
– Знаю. Богатый армянин. Если возьмется обхаживать даму, не мытьем, так катаньем своего добьется.
– Не он ли «заказал» Царькова?
– Возможно, что и он.
– Сам улизнул вроде в Австралию. Чего ему там делать? И вообще не могу понять, почему наших богачей так страстно тянет за границу?…
– У богатых свои причуды, – Веселкин вновь улыбнулся. – Ну, там… купить дом в Африке и пощупать груди у негритянки, кенгуру погладить в Австралии, в Европе пообщаться с Шэрон Стоун или Клаудией Шиффер.
– На такие приколы много денег надо.
– Валюты у них хватает.
– Вот мать Россия! Не страна – фантастика со слезами. Детские пособия не платят, зарплату бюджетникам задерживают, а богатеи… кенгуру гладят. Между нами, Константин Георгиевич, когда это кончится? Когда российское государство выплатит народу долги?
– О долгах, Слава, есть смысл напоминать государству благополучному и воспитанному. Наше же родное, босяцко-беспризорное, обычно отвечает, что никому ничего но должно. А если и должно, то денег все равно нет.
– Да-а-а… – Голубев покачал головой. – К слову, при советской власти, помню, упор делался на «мой друг отчизне посвятим», а теперь в моде стало: «догадал Бог родиться в России с умом и талантом».
– У каждого времени свои песни. Эта глобальная проблема нам с тобой не по зубам. Давай думать, как уличить Ширинкина.
– Я уже столько передумал, что вконец запутался. Не знаю, с чего начинать дальнейший этап расследования.
– Вначале посетим сожительницу Максима. Оперуполномоченные мне доложили, что в его квартире пригрелась Тата – это прозвище путанки, с пропиской которой засыпался Сапунцов.
– Что она собой представляет?
– Невысокая малявка неопределенного возраста. Как русский человек, пьет водку еще с нежного школьного возраста. На панель вышла в семнадцать. Фамилия Чибисова. Насколько помню, девочка из вашего района.
– Чибисова… – Голубев задумался. – Есть в райцентре Чибисов Митрофан Семенович – кладбищенский сторож. Можно сказать, последний свидетель, который видел Царькова живым. Не родня ли путана ему?
– Это выясним у Таты. Разговаривать с ней – одно удовольствие. У девочки что на уме, то и на языке. Когда работал в отделе по борьбе с экономическими преступлениями, мы с ней часто общались.
– Квартира Ширинкина далеко?
– На улице Депутатской. Сейчас садимся в машину и – туда.
Глава XVII
На втором этаже серой многоэтажки Веселкин надавил на кнопку электрозвонка у обитой коричневым дерматином двери с «глазком». Щелкнув замком, дверь открыла молодая с виду девица, похожая круглым накрашенным личиком на куклу Барби и одетая «кое в чем». Сквозь светлую кофточку до пупка просматривался черный лифчик, а бордовая юбочка напоминала широкий пояс, едва прикрывающий начало стройных ног в ажурных колготках и в белых туфельках на высоком каблуке. Увидев Веселкина, девица словно обрадовалась:
– Ой, Константин Георгиевич! Как давно вас не видела!
– Соскучилась? – спросил Веселкин.
– Нет, я просто так…
– Ну, здравствуй, Тата.
– Здрасьте.
– Можно войти?
– Входите, пожалуйста… Только, извините, у нас не прибрано.
«Не прибрано» – это слишком мягко было сказано. Небольшая однокомнатная квартира выглядела запущенной до основания. Потерявшие цвет обои пузырились вздутинами. Линолеум на полу потрескался. На нем – растоптанные окурки и шелуха от семечек подсолнуха. С потолка по углам свисали клочья черной паутины.
– Ласточка, ты почему превратила квартиру в бардак крайней паршивости? – удивился Веселкин.
– А просто так, – отмахнулась Тата. – Мне в лом… то есть ленюсь делать грязную работу.
– Небось за собой не ленишься ухаживать. Вон как ярко наштукатурилась и ресницы дугой закрутила.
– Бомжой мне нельзя выглядеть. Растрепу могут из квартиры вытурить. Вы просто так пришли или по делу?
– По делу. Надо серьезно с тобой поговорить.
– Ну проходите на кухню, там табуретки есть.
Кухня выглядела не лучше прихожей. Те же вздувшиеся обои, усыпанный окурками и шелухой пол, засиженное мухами окно, полуприкрытое грязной шторой, по углам – арсенал пустых бутылок, дверца холодильника «Бирюса» пестрела наклеенными вкривь и вкось прикольными переводными картинками.
Когда все трое уселись возле кухонного столика, Веселкин спросил:
– Ласточка, сколько тебе лет?
Тата игриво прищурилась:
– А как вы думаете?
– Я не думаю, я спрашиваю.
– А-а-а… Недавно исполнилось двадцать пять. Скоро старухой стану.
– Не торопись, до старухи тебе еще далеко.
– Хозяин так же мне говорит: «Маленькая собачка до старости щенок».
– Хозяин – это Максим Ширинкин?
– Угу.
– Давно у него прижилась?
– Полгода здесь живу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53