Вместо того, чтобы сразу рассказать о последних днях, Сапунцова заговорила о единственном своем отпрыске чуть ли не с пеленочного возраста. По ее словам. Валя рос смышленым энергичным мальчиком с задатками лидера. Эту черту характера он унаследовал от родителей. Сама Вера Александровна с комсомольской юности была ответственным работником в партаппарате, а ее муж десятки лет возглавлял крупные хозяйственные организации, но в период горбачевской анархии был оклеветан завистниками и скоропостижно скончался от обширного инфаркта.
Среднюю школу Валентин закончил без троек. У него была прекрасная перспектива поступить в ВУЗ, затем – в аспирантуру. В том, что это не осуществилось, виноваты, так называемые, «демократы», развалившие величайшую державу и нагло ограбившие до нитки доверчивый российский народ.
– Вера Александровна, – сказал Веселкин, – развал державы и, как вы говорите, ограбление народа – это, конечно, печально. Однако, согласитесь, что аудитории российских ВУЗов не опустели от студентов и аспирантуры не прекратили своего существования. Почему Валентин выбрал иной путь?
Сапунцова уставилась в глаза собеседника, будто жена на супруга, пропившего получку:
– Вы защищаете паршивых демократов?…
– Я не защищаю, а спрашиваю. Могу сформулировать вопрос по-другому: что помещало Валентину после школы поступить в высшее учебное заведение?
– Разве не знаете, кто теперь там учится?
– По-моему, все способные парни и девушки, стремящиеся получить образование.
На волевом лице Сапунцовой появилась саркастическая улыбка:
– Не наивничайте, господин подполковник! Далеко не всем способным по карману оплачивать свои устремления.
– Проще говоря, учиться дальше вашему сыну не позволило материальное положение?
– Мы не нищие, – гордо сказала Сапунцова.
– Так, что же?…
– По молодости Валентин поддался обманной демократической эйфории и вместо института пошел служить в армию.
– Где он служил?
– При штабе Сибво, в Новосибирске.
– Раньше служить в родном городе новосибирцев не оставляли.
Вера Александровна высокомерно усмехнулась:
– Раньше я не пенсионерка была. Полковники и даже генералы Сибирского округа передо мной под козырек брали.
– При такой субординации вам не стоило труда определить сына на службу у себя под боком.
– А вам хотелось бы, чтобы я отправила единственного ребенка в горячую точку?
– Мне хочется узнать характер Валентина и с кем он общался в последнее время, – миролюбиво сказал Веселкин. – Не зная этого, трудно вести розыск. Прошло уже несколько дней, а мы топчемся на месте.
– Это говорит о вашей беспомощности. При требовательной партийной власти сотрудники милиции крутились, как белки в колесе. Теперь же, при вопиющей безответственности, как сытые коты, перестали мышей ловить.
– Криминальная обстановка теперь стала сложнее, чем была в застойные годы.
– За что боролись, на то и напоролись?
– Уголовный розыск в политической борьбе не участвовал. Мы и прежде, и теперь ловим преступников.
– И тут же их выпускаете.
– Выпускают судьи.
– Раньше они не были такими либералами.
– Как говорили мудрые латиняне, времена меняются. И мы меняемся вместе с ними.
– Странно меняетесь… Банду на сицилийский лад стали именовать «семья».
– Все переименования исходят от политиков и журналистов.
– А в кошмарном разгуле преступности виноваты обезьяны? – съязвила Сапунцова.
Веселкин улыбнулся:
– По Дарвину – так. Не было бы обезьян, не было бы людей, а значит, не было бы и преступников.
– Напрасно иронизируете, господин подполковник!
– Каков вопрос, таков ответ, – Веселкин посерьезнел. – Давайте, Вера Александровна, от общих рассуждений перейдем к конкретному разговору о вашем сыне.
– Мой сын не преступник.
– Прекрасно понимаю ваши материнские чувства, однако нужна объективная характеристика Валентина. С кем он общался в последнее время?
– Исключительно с серьезными людьми из коммерческих структур.
– А фамилия Ширинкин вам ни о чем не говорит?
– Абсолютно.
– О Назаряне Ованесе Грантовиче тоже не слышали?
– Назарян – шеф Валентина. Он был у нас в гостях. На мой день рождения привез корзинку алых роз и жемчужное ожерелье. Обаятельный и деловой товарищ.
– Из других сослуживцев сына кто у вас бывал?
– Никого не было.
– Сколько Валентину лет?
– Тридцать три года.
– Возраст Христа. И он до сих пор не женился?
– Для создания нормальной семьи сейчас трудно найти порядочную девушку. Поэтому я не торопила Валентина с женитьбой.
– Между тем, у вас жила Тамара Чибисова…
– Тата, как ее называл Валентин, нанималась к нам служанкой, – резко перебила Сапунцова. – Вертлявая легкомысленная пустышка без роду без племени. Первое время старательно исполняла свои обязанности. Ходила за продуктами, готовила сносные обеды, пылесосила в квартире, постоянно вытирала пыль и даже обстирывала Валентина. В моем возрасте делать такую работу уже трудновато. Но со временем девочка стала лентяйничать, грубить в ответ на мои критические замечания и подсказки. Однажды я попросила ее состирнуть мое белье и была шокирована хамским ответом: «Свои шмотки стирай сама. Не облысеешь». Стерпеть такую моральную оплеуху от вульгарной пигалицы я, естественно, не смогла и осенью прошлого года выставила грубиянку за дверь.
– У Валентина с ней, кажется, были интимные отношения…
– В этом плане я не контролировала их. Валентин – не евнух. Не вижу ничего дурного в том, если он переспал со служанкой. В былые времена даже породистые дворяне этого не гнушались. Гораздо хуже и аморальнее, на мой взгляд, для удовлетворения заложенного природой инстинкта общаться с уличными проститутками, которые могут наградить венерическими болезнями вплоть до неизлечимого СПИДа.
Убедившись, что ждать от Веры Александровны объективной оценки поступков сына бесполезно, Веселкин спросил:
– При последнем отъезде из дома Валентин не говорил, куда и по какому делу отправляется?
– Сказал, на день уезжает в ближнюю командировку. Прилично оделся. Взял портфель «Дюпон», с которым постоянно ездил по делам, поцеловал меня и вышел из квартиры.
– Что у него было в портфеле?
– Вероятно, деловые документы. Через окно я видела, как Валя выгнал из гаража «Мерседес», сел в него и уехал.
– В какое время это было?
– Утром того дня, когда к вечеру разразилась гроза. Точнее сказать, пятнадцатого мая.
– И после этого никаких вестей от него не поступало?
– Абсолютно.
Веселкин взял у Голубева связку найденных на месте гибели Царькова ключей. Передав их Вере Александровне, попросил:
– Посмотрите внимательно. Это не Валентиновы?…
Сапунцова, перебирая словно чётки, порассматривала ключи и с недоумением сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
Среднюю школу Валентин закончил без троек. У него была прекрасная перспектива поступить в ВУЗ, затем – в аспирантуру. В том, что это не осуществилось, виноваты, так называемые, «демократы», развалившие величайшую державу и нагло ограбившие до нитки доверчивый российский народ.
– Вера Александровна, – сказал Веселкин, – развал державы и, как вы говорите, ограбление народа – это, конечно, печально. Однако, согласитесь, что аудитории российских ВУЗов не опустели от студентов и аспирантуры не прекратили своего существования. Почему Валентин выбрал иной путь?
Сапунцова уставилась в глаза собеседника, будто жена на супруга, пропившего получку:
– Вы защищаете паршивых демократов?…
– Я не защищаю, а спрашиваю. Могу сформулировать вопрос по-другому: что помещало Валентину после школы поступить в высшее учебное заведение?
– Разве не знаете, кто теперь там учится?
– По-моему, все способные парни и девушки, стремящиеся получить образование.
На волевом лице Сапунцовой появилась саркастическая улыбка:
– Не наивничайте, господин подполковник! Далеко не всем способным по карману оплачивать свои устремления.
– Проще говоря, учиться дальше вашему сыну не позволило материальное положение?
– Мы не нищие, – гордо сказала Сапунцова.
– Так, что же?…
– По молодости Валентин поддался обманной демократической эйфории и вместо института пошел служить в армию.
– Где он служил?
– При штабе Сибво, в Новосибирске.
– Раньше служить в родном городе новосибирцев не оставляли.
Вера Александровна высокомерно усмехнулась:
– Раньше я не пенсионерка была. Полковники и даже генералы Сибирского округа передо мной под козырек брали.
– При такой субординации вам не стоило труда определить сына на службу у себя под боком.
– А вам хотелось бы, чтобы я отправила единственного ребенка в горячую точку?
– Мне хочется узнать характер Валентина и с кем он общался в последнее время, – миролюбиво сказал Веселкин. – Не зная этого, трудно вести розыск. Прошло уже несколько дней, а мы топчемся на месте.
– Это говорит о вашей беспомощности. При требовательной партийной власти сотрудники милиции крутились, как белки в колесе. Теперь же, при вопиющей безответственности, как сытые коты, перестали мышей ловить.
– Криминальная обстановка теперь стала сложнее, чем была в застойные годы.
– За что боролись, на то и напоролись?
– Уголовный розыск в политической борьбе не участвовал. Мы и прежде, и теперь ловим преступников.
– И тут же их выпускаете.
– Выпускают судьи.
– Раньше они не были такими либералами.
– Как говорили мудрые латиняне, времена меняются. И мы меняемся вместе с ними.
– Странно меняетесь… Банду на сицилийский лад стали именовать «семья».
– Все переименования исходят от политиков и журналистов.
– А в кошмарном разгуле преступности виноваты обезьяны? – съязвила Сапунцова.
Веселкин улыбнулся:
– По Дарвину – так. Не было бы обезьян, не было бы людей, а значит, не было бы и преступников.
– Напрасно иронизируете, господин подполковник!
– Каков вопрос, таков ответ, – Веселкин посерьезнел. – Давайте, Вера Александровна, от общих рассуждений перейдем к конкретному разговору о вашем сыне.
– Мой сын не преступник.
– Прекрасно понимаю ваши материнские чувства, однако нужна объективная характеристика Валентина. С кем он общался в последнее время?
– Исключительно с серьезными людьми из коммерческих структур.
– А фамилия Ширинкин вам ни о чем не говорит?
– Абсолютно.
– О Назаряне Ованесе Грантовиче тоже не слышали?
– Назарян – шеф Валентина. Он был у нас в гостях. На мой день рождения привез корзинку алых роз и жемчужное ожерелье. Обаятельный и деловой товарищ.
– Из других сослуживцев сына кто у вас бывал?
– Никого не было.
– Сколько Валентину лет?
– Тридцать три года.
– Возраст Христа. И он до сих пор не женился?
– Для создания нормальной семьи сейчас трудно найти порядочную девушку. Поэтому я не торопила Валентина с женитьбой.
– Между тем, у вас жила Тамара Чибисова…
– Тата, как ее называл Валентин, нанималась к нам служанкой, – резко перебила Сапунцова. – Вертлявая легкомысленная пустышка без роду без племени. Первое время старательно исполняла свои обязанности. Ходила за продуктами, готовила сносные обеды, пылесосила в квартире, постоянно вытирала пыль и даже обстирывала Валентина. В моем возрасте делать такую работу уже трудновато. Но со временем девочка стала лентяйничать, грубить в ответ на мои критические замечания и подсказки. Однажды я попросила ее состирнуть мое белье и была шокирована хамским ответом: «Свои шмотки стирай сама. Не облысеешь». Стерпеть такую моральную оплеуху от вульгарной пигалицы я, естественно, не смогла и осенью прошлого года выставила грубиянку за дверь.
– У Валентина с ней, кажется, были интимные отношения…
– В этом плане я не контролировала их. Валентин – не евнух. Не вижу ничего дурного в том, если он переспал со служанкой. В былые времена даже породистые дворяне этого не гнушались. Гораздо хуже и аморальнее, на мой взгляд, для удовлетворения заложенного природой инстинкта общаться с уличными проститутками, которые могут наградить венерическими болезнями вплоть до неизлечимого СПИДа.
Убедившись, что ждать от Веры Александровны объективной оценки поступков сына бесполезно, Веселкин спросил:
– При последнем отъезде из дома Валентин не говорил, куда и по какому делу отправляется?
– Сказал, на день уезжает в ближнюю командировку. Прилично оделся. Взял портфель «Дюпон», с которым постоянно ездил по делам, поцеловал меня и вышел из квартиры.
– Что у него было в портфеле?
– Вероятно, деловые документы. Через окно я видела, как Валя выгнал из гаража «Мерседес», сел в него и уехал.
– В какое время это было?
– Утром того дня, когда к вечеру разразилась гроза. Точнее сказать, пятнадцатого мая.
– И после этого никаких вестей от него не поступало?
– Абсолютно.
Веселкин взял у Голубева связку найденных на месте гибели Царькова ключей. Передав их Вере Александровне, попросил:
– Посмотрите внимательно. Это не Валентиновы?…
Сапунцова, перебирая словно чётки, порассматривала ключи и с недоумением сказала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53