Может быть, галеры… Или рудники…
– Супруг мой, угодно ли вам исполнить одну просьбу вашей жены?
– Разумеется, моя дорогая. Все, что в моих силах!
– Купите этого солдата, сеньор! Мне, право, жаль его. Он так ревностно вышагивал целый вечер, все дамы любовались этим часовым. Мы устроим ему… кухонную каторгу в нашем доме, сеньор! Купите его, этого большого руса!
– Но, моя дорогая, кухонная каторга в вашем доме… боюсь, это не то наказание, которое желал бы для провинившегося наш любезный хозяин!
– Если моему супругу и повелителю будет угодно, то и кухонная каторга, как всякая другая, не будет особенно сладкой, пока… вина его не искупится.
– Но, говоря серьезно, дорогая Мария, за такого силача этот датский комендант заломит цену… гм…
– Сеньор! Не скупитесь! Просьба вашей супруги…
– Молчи, плутовка! Ты знаешь, что против такой улыбки я бессилен. Господин майор! Извольте назначить цену за этого московита. Я решил купить его.
Обрадованный майор все же счел своим долгом предупредить соседа, что солдат Николаефф и сам склонен к побегу, и ненадежен как надзиратель.
– Мне нужен кухонный слуга для тяжелых работ в доме.
Насчет побега – не тревожьтесь, от нас не убегают! Благоволите назначить цену, сеньор комендант.
– Полагаю, ваше превосходительство, что он будет счастлив столь благоприятной судьбе и станет… трудиться за двоих.
Угодно ли вам, ваше превосходительство, уступить мне за этого великолепного московита… парочку широкоплечих негров из ваших нынешних гребцов. Я любовался ими! Нам здесь нужны черные руки, ваше превосходительство, очень нужны. И, хотя цены на негров в настоящее время как будто падают… Ведь их стали теперь возить не только англичане, но и американцы… хэ-хэ-хэ, я бы, из желания угодить вашему превосходительству и в то же время не упустить из виду интересов нашей компании, счел бы такой обмен справедливым для обоих сторон, не так ли?
– Испанский дворянин не торгуется с соседом, когда речь идет об исполнении прихоти дамы, сеньор! – важно сказал коррехидор Пуэрто-Рико, обрадованный, что не нужно платить наличными за нового слугу. У его превосходительства спеси было больше, чем наличного золота в атласных карманах!
Пуэрто-Рико
Опять корабль, ветер в парусах, шлепающие удары волн в корабельную грудь. С борта генеральской яхты Василий Баранщиков наблюдал за выходом в море «Песни ветра». Оба корабля одновременно покидали бухту Святого Фомы. Яхта пошла к острову Пуэрто-Рико, «Песня ветра» некоторое время держалась на параллельном курсе.
Привычным, уже опытным матросским взглядом глядел Василий Баранщиков на ее стройные мачты, упруго несущие белую громаду парусов – грота, марселей, брамселей, триселей и кливеров; прикидывая в уме соотношение парусов и ширины судна, он дивился непривычной быстроте хода английского корабля, будто летевшего по воле. «Песня ветра» была новейшей постройки, но в этом изящном, стройном судне угадывалось что-то зловещее. Чудилось даже, что ветром доносит с него запах человеческих тел, пота, мочи, пропитавшей самое дерево бортов…
Отсалютовав яхте, «Песня ветра» переменила курс, и вскоре белое пятнышко ее парусов исчезло за горизонтом.
Новый владелец «Мишеля Николаева», испанский генерал и губернатор острова Пуэрто-Рико, торопился домой. Яхта шла на всех парусах. Генерал знал толк в мореходстве и видел, с какой ловкостью управляется с парусами новый матрос.
– В море он был бы нужнее, чем на кухне у сеньоры! – подумал генерал и вспомнил о предостережении датского майора.
– Чтобы из головы этого сильного московита изгнать всякую мысль о побегах, придется дону Мануэлю принять меры сразу по приезде, а то… ищи потом ветра в поле. Рабов, черных или белых, равно как и рабочий скот, принято клеймить. Гм!
Заклеймить такого молодца?.. Что ж, за него отдано два негра, а это около ста британских фунтов стерлингов, и он нужен для хозяйства…
Путь, который другие корабли проделывали за трое суток, легкая генеральская яхта оставила за собой в два дня и одну ночь. Перед наступлением второй ночи с корабля стали видны вершины высоких гор острова Пуэрто-Рико. Ранним утром яхта бросила якорь в бухте города Сан-Хуан – губернаторской резиденции.
Прибытие генеральской яхты было встречено пушечным салютом. Белый катер с красной полоской по ватерлинии и двенадцатью гребцами птицей полетел к яхте, четко развернулся перед трапом, быстро пришвартовался, и на палубу поспешно взбежал испанский офицер в треуголке. Он отсалютовал шпагой генералу и галантно раскланялся перед его супругой.
Уже сходя по трапу на катер, генерал вполголоса сказал офицеру, указывая на нового матроса, который в тот миг крепил цепь на кнехтах:
– Дон Мануэль, возьмите-ка этого молодца на ночь в кордегардию, пока он без клейм. Ему надо отбить охоту к новым морским путешествиям, понимаете? Два дня назад, у датчан, он помог скрыться каким-то беглецам. Позаботьтесь, сеньор, чтобы все было сделано быстрее. Потом ему найдется работа в моем доме.
Катер отвалил. В ожидании, пока решится его судьба, Василий Баранщиков рассматривал с палубы город и порт. Ему пояснили, что Пуэрто-Рико по-испански значит «богатый порт». И впрямь, здесь все крупнее, богаче, разнообразнее, чем на датском острове.
Уже не уютный городок Святого Фомы, а большой, существующий почти три столетия город – Сан-Хуан ди Пуэрто-Рико. Не маленький форт, а внушительная крепость царит здесь над берегом. Вместо одной лютеранской кирки здесь вздымаются колокольни нескольких церквей и католического собора. Горы уходят вершинами в тучи. Полоса взморья, обшитая кружевом пены, простирается на десятки верст. А за этой полосой тянутся плоские предгорья с огромными плантациями сахарного тростника, кофе, табака, пряностей. Здесь тоже ощущается в воздухе густой и терпкий запах диковинных растений. Он манит путника своей новизной, но Василию Баранщикову он уже в тягость. Ему милее дымок от березовых дровец, холодное дыхание зимней Волги поутру и теплый дух печеного хлеба, чуть слежавшегося сенца… Россия! Нет ничего дороже и милее!
Никакие пальмы, ничье небо, самое голубое и ласковое, не заменят тебя русскому сердцу!
***
После ночи в камере гарнизонной кордегардии Баранщиков был выведен доном Мануэлем на утренний свет божий и зажмурился от яркого солнца. Казалось, оно раскаляло добела все вокруг – площадь, изгороди, стены, крыши. Указывая дорогу московиту, дон Мануэль только подбородок вскинул, не удостоивши Василия даже словом.
Идти пришлось недалеко, в губернаторскую канцелярию, которая занимала красивое здание с колоннами и закрытым, в испанском вкусе, – перенятом, впрочем, у мавров, – двором-патио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Супруг мой, угодно ли вам исполнить одну просьбу вашей жены?
– Разумеется, моя дорогая. Все, что в моих силах!
– Купите этого солдата, сеньор! Мне, право, жаль его. Он так ревностно вышагивал целый вечер, все дамы любовались этим часовым. Мы устроим ему… кухонную каторгу в нашем доме, сеньор! Купите его, этого большого руса!
– Но, моя дорогая, кухонная каторга в вашем доме… боюсь, это не то наказание, которое желал бы для провинившегося наш любезный хозяин!
– Если моему супругу и повелителю будет угодно, то и кухонная каторга, как всякая другая, не будет особенно сладкой, пока… вина его не искупится.
– Но, говоря серьезно, дорогая Мария, за такого силача этот датский комендант заломит цену… гм…
– Сеньор! Не скупитесь! Просьба вашей супруги…
– Молчи, плутовка! Ты знаешь, что против такой улыбки я бессилен. Господин майор! Извольте назначить цену за этого московита. Я решил купить его.
Обрадованный майор все же счел своим долгом предупредить соседа, что солдат Николаефф и сам склонен к побегу, и ненадежен как надзиратель.
– Мне нужен кухонный слуга для тяжелых работ в доме.
Насчет побега – не тревожьтесь, от нас не убегают! Благоволите назначить цену, сеньор комендант.
– Полагаю, ваше превосходительство, что он будет счастлив столь благоприятной судьбе и станет… трудиться за двоих.
Угодно ли вам, ваше превосходительство, уступить мне за этого великолепного московита… парочку широкоплечих негров из ваших нынешних гребцов. Я любовался ими! Нам здесь нужны черные руки, ваше превосходительство, очень нужны. И, хотя цены на негров в настоящее время как будто падают… Ведь их стали теперь возить не только англичане, но и американцы… хэ-хэ-хэ, я бы, из желания угодить вашему превосходительству и в то же время не упустить из виду интересов нашей компании, счел бы такой обмен справедливым для обоих сторон, не так ли?
– Испанский дворянин не торгуется с соседом, когда речь идет об исполнении прихоти дамы, сеньор! – важно сказал коррехидор Пуэрто-Рико, обрадованный, что не нужно платить наличными за нового слугу. У его превосходительства спеси было больше, чем наличного золота в атласных карманах!
Пуэрто-Рико
Опять корабль, ветер в парусах, шлепающие удары волн в корабельную грудь. С борта генеральской яхты Василий Баранщиков наблюдал за выходом в море «Песни ветра». Оба корабля одновременно покидали бухту Святого Фомы. Яхта пошла к острову Пуэрто-Рико, «Песня ветра» некоторое время держалась на параллельном курсе.
Привычным, уже опытным матросским взглядом глядел Василий Баранщиков на ее стройные мачты, упруго несущие белую громаду парусов – грота, марселей, брамселей, триселей и кливеров; прикидывая в уме соотношение парусов и ширины судна, он дивился непривычной быстроте хода английского корабля, будто летевшего по воле. «Песня ветра» была новейшей постройки, но в этом изящном, стройном судне угадывалось что-то зловещее. Чудилось даже, что ветром доносит с него запах человеческих тел, пота, мочи, пропитавшей самое дерево бортов…
Отсалютовав яхте, «Песня ветра» переменила курс, и вскоре белое пятнышко ее парусов исчезло за горизонтом.
Новый владелец «Мишеля Николаева», испанский генерал и губернатор острова Пуэрто-Рико, торопился домой. Яхта шла на всех парусах. Генерал знал толк в мореходстве и видел, с какой ловкостью управляется с парусами новый матрос.
– В море он был бы нужнее, чем на кухне у сеньоры! – подумал генерал и вспомнил о предостережении датского майора.
– Чтобы из головы этого сильного московита изгнать всякую мысль о побегах, придется дону Мануэлю принять меры сразу по приезде, а то… ищи потом ветра в поле. Рабов, черных или белых, равно как и рабочий скот, принято клеймить. Гм!
Заклеймить такого молодца?.. Что ж, за него отдано два негра, а это около ста британских фунтов стерлингов, и он нужен для хозяйства…
Путь, который другие корабли проделывали за трое суток, легкая генеральская яхта оставила за собой в два дня и одну ночь. Перед наступлением второй ночи с корабля стали видны вершины высоких гор острова Пуэрто-Рико. Ранним утром яхта бросила якорь в бухте города Сан-Хуан – губернаторской резиденции.
Прибытие генеральской яхты было встречено пушечным салютом. Белый катер с красной полоской по ватерлинии и двенадцатью гребцами птицей полетел к яхте, четко развернулся перед трапом, быстро пришвартовался, и на палубу поспешно взбежал испанский офицер в треуголке. Он отсалютовал шпагой генералу и галантно раскланялся перед его супругой.
Уже сходя по трапу на катер, генерал вполголоса сказал офицеру, указывая на нового матроса, который в тот миг крепил цепь на кнехтах:
– Дон Мануэль, возьмите-ка этого молодца на ночь в кордегардию, пока он без клейм. Ему надо отбить охоту к новым морским путешествиям, понимаете? Два дня назад, у датчан, он помог скрыться каким-то беглецам. Позаботьтесь, сеньор, чтобы все было сделано быстрее. Потом ему найдется работа в моем доме.
Катер отвалил. В ожидании, пока решится его судьба, Василий Баранщиков рассматривал с палубы город и порт. Ему пояснили, что Пуэрто-Рико по-испански значит «богатый порт». И впрямь, здесь все крупнее, богаче, разнообразнее, чем на датском острове.
Уже не уютный городок Святого Фомы, а большой, существующий почти три столетия город – Сан-Хуан ди Пуэрто-Рико. Не маленький форт, а внушительная крепость царит здесь над берегом. Вместо одной лютеранской кирки здесь вздымаются колокольни нескольких церквей и католического собора. Горы уходят вершинами в тучи. Полоса взморья, обшитая кружевом пены, простирается на десятки верст. А за этой полосой тянутся плоские предгорья с огромными плантациями сахарного тростника, кофе, табака, пряностей. Здесь тоже ощущается в воздухе густой и терпкий запах диковинных растений. Он манит путника своей новизной, но Василию Баранщикову он уже в тягость. Ему милее дымок от березовых дровец, холодное дыхание зимней Волги поутру и теплый дух печеного хлеба, чуть слежавшегося сенца… Россия! Нет ничего дороже и милее!
Никакие пальмы, ничье небо, самое голубое и ласковое, не заменят тебя русскому сердцу!
***
После ночи в камере гарнизонной кордегардии Баранщиков был выведен доном Мануэлем на утренний свет божий и зажмурился от яркого солнца. Казалось, оно раскаляло добела все вокруг – площадь, изгороди, стены, крыши. Указывая дорогу московиту, дон Мануэль только подбородок вскинул, не удостоивши Василия даже словом.
Идти пришлось недалеко, в губернаторскую канцелярию, которая занимала красивое здание с колоннами и закрытым, в испанском вкусе, – перенятом, впрочем, у мавров, – двором-патио.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62