– Все прошло, ты совсем здорова, Зоя, моя доченька, – твердил он ласково, – здесь – все свои, одни близкие тебе люди, теперь ничего не нужно бояться. Вот, видишь, и Николо с нами. Ты узнаешь Николо, доченька?
– Узнаю, – с усилием выговорила дочь. – Где мама?
– Доченька, маму увели домой. Понимаешь, надо было кому-то из нас идти домой, а здесь требовались мужские силы… Сейчас мы пошлем к маме твою няню, чтобы успокоить…
– Отец, а Николо приехал… один? – Зоины щеки чуть порозовели.
– Пока один, доченька, но наш друг Захариас на обратном пути с севера поехал в Силиврию за твоим Константином. Мы все ждем его с минуты на минуту. Ведь он должен, дитя мое, увезти тебя отсюда.
Слабый стук в дверь прозвучал как тревожный сигнал!
Часовня отца Иоанна не первый раз служила местом ночных встреч с посланцами клефтов. Каждый, кто прокрадывался сюда на тайные сходки, знал: стук запрещен!
Нужно было легонько потрясти дверь.
Стучит чужой!
Зоин брат Николо и Василий Баранщиков подошли по ковровой дорожке к двери. Из-за пазух достали оружие: один – булатный тесачок, другой – турецкий пистолет. Отец Иоанн перекрестился и погасил ближайшую к двери лампаду…
Сквозь щель в двери поп разглядел на паперти тень человека. Не Константин ли Варгас? Нет, тот знает, как постучаться… Впустить чужого? Но он сразу же увидит Зою!
– В алтарь! – шепотом приказывает священник. – Зою с нянькой – обеих в алтарь! Беру грех на свою отягченную душу во спасение души невинной! Василий, Николо, оружие спрячьте, отворите с богом!
Незнакомца впустили. Обежав быстрым взглядом полутемную часовню, человек стал торопливо креститься, прикладывая ладонь к груди и плечам, а не поднося щепоть ко лбу. "Католик, что ли?
Все же христианской веры человек, не турецкой", – подумал Василий Баранщиков. Пришелец прошептал по-турецки:
– Где Панайот Зуриди?
Потом, осмелев, повторил вопрос громче.
Что-то отдаленно знакомое почудилось Баранщикову в звуке этого голоса, в самой манере говорить. С человеком этим Василий наверное встречался раньше, но где? Если на стамбульском Гостином дворе, то это может стать опасным для Василия-беглеца.
На каком языке говорить с чужаком? Василий спросил по-итальянски:
– Кто ты таков? Не итальянец ли?
– О нет, нет! Я русский. Меня зовут Матвеем.
«Он-то русский? Почему же крестится не по-нашему?» – Василий перешел на родной язык:
– Коли русский, то и говори по-русски!
Незнакомец отшатнулся, внимательно всматриваясь во мрак и тщетно пытаясь рассмотреть лицо говорящего. Но единственная лампада горела слишком далеко и тускло… Снова послышался мягкий, вкрадчивый звук чужой речи:
– Ну, здравствуй, брат! Здорово ли живешь? Где же мой друг Панайот?
Василий напряженно вспоминал: где он уже слышал эту интонацию, слышал даже самую фразу…
Панайот Зуриди вышел из алтаря навстречу незнакомцу.
– Матвей? Как ты попал сюда, друг?
– Меня послала за тобой твоя супруга Анастасия.
Баранщиков сообразил, что это, видимо, и есть тот самый «купец российский», о котором Панайот упоминал раньше, называя надежным человеком. Отец Иоанн и Николо пожимают ему руку.
Ближнюю лампаду опять засветили. Василий разглядел лицо незнакомца и обмер.
Он узнал… иуду-обманщика Матиаса, вербовщика простаков для датского «корабля духов»!
***
А тем временем к часовне подкрались еще два человека. Это их осторожные шаги на откосе кладбищенского холма послышались было лазутчику Али-Магомета, работорговцу Матиасу, перед тем как он наткнулся на нужную могилу. Теперь, когда подозрительный незнакомец скрылся в часовне, оба наблюдателя тоже приблизились к ней.
– Слушай, Захариас, я думаю, твои опасения напрасны, – сказал один из них. – Враг не полез бы в мышеловку. Это кто-нибудь из наших.
– Нет, Константин, он странно вел себя. Почему же он не подошел к нашим сразу, коли он друг? Почему он сперва подсматривал, а потом решился идти?
– Не знаю, Захариас, но раз уж он там – войдем и мы. У меня сердце разрывается от страха за нее… Не могу больше оставаться в неведении. Живую или мертвую, я увезу ее с собой.
Будь что будет, идем!
И снова часовню наполнил чугунный гул. Свои! Долгожданные!
Зоя уже могла держаться на ногах и сама пошла у дверям, опираясь на руку отца…
– Константин!
Он подхватил ее на руки, как ребенка, и она приникла щекой к его пропахшей морем соленой рубашке. Отец Иоанн зажег свечи в двух канделябрах и облачился в парчовую ризу поверх подрясника.
Николо и Захариас перенесли аналой к ступеням алтаря.
– Дети, – сказал поп Иоанн обрученным, – до рассвета не более двух часов. Константин и Зоя, подойдите, чтобы я соединил вас навеки.
– Отец Иоанн! – взмолилась невеста. – Ведь мама еще не знает, что я здорова! Сердце ее может не выдержать. Отец хотел послать домой нянюшку…
– Ох, Зоюшка, – заплакала старуха, – я заплутаюсь впотьмах. Уж хоть ты, Николо, вывел бы меня на дорогу!
– Позволь мне отлучиться, отец! – попросил молодой Зуриди.
– Нет, лучше это сделаю я, – быстро вмешался Матиас. – Не годится брату уходить от сестры в час ее венчания. Панайот, хочешь я приведу Анастасию сюда?
– Не успеешь, брат! Через полчаса Константин и жена его Зоя должны быть в море. Но проводить к Анастасии нашу старушку нужно! Что ж, ступайте, няня и Матвей, обрадуйте мать и дождитесь нашего возвращения. Скажите матери, что она сможет проститься с молодыми в Тихой бухте. Позднее мы сами проводим туда Анастасию.
Поп Иоанн пошел открывать. И пока старуха, плача, прощалась с Зоей, а священник возился с тяжелым засовом, Василий Баранщиков, сжав до боли руку младшему Зуриди, шептал ему:
– Николо, клянусь тебе Христом: то – недобрый человек. Я узнал его – он торговец людьми. Проследи за ним, а то – беда будет! Всех нас предаст и в рабство обратает.
Дверь открылась, старуха и Матвей вышли из часовни. Николо Зуриди поманил к себе Захариаса, шепотом перекинулся с ним двумя-тремя фразами, потом оба подошли к попу.
– Скажи, отец Иоанн: есть еще выход из часовни?
– Есть, только подземный, тесный. Паутина там… Выход в склеп Маврониса, рядом, знаешь?
– Знаю. Открой нам этот ход, отец Иоанн, поскорее!
Старик отогнул край ковра. Открылась плита с кольцом.
Схватившись за кольцо, Николо с трудом поднял массивную плиту.
– Возьмите свечу, спуститесь в подвал. Увидите дверцу. За ней – короткий ход, прямо в склеп. Когда поднимитесь по ступенькам – только откиньте решетку, она не заперта.
Оба грека исчезли в черном отверстии подземелья. Внизу тихонько звякнула дверца. Наступила тишина. Прошла минуту, другая – и люди, приникшие ухом к дверной щели, уловили шорох удаляющихся шагов.
***
…Освещенная луной дорога и кусты на откосе казались белыми.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62