Четвертый, вероятно, был утерян.
В ящике для белья наряду с трусами и майками оказались часы марки «Грюен» с оборванным до половины ремешком.
Эротические журналы исчезли. Я тут же понял, что, связанные и зарегистрированные, они отправлены полицейскими на склад, где могут пролежать до скончания века.Как я ни искал, мне не удалось обнаружить у него ничего, связанного с эротикой, и никаких приспособлений для удовлетворения сексуальных потребностей.
В кармане брюк завалялся бумажник. В нем было тридцать два доллара, презерватив в фольге и удостоверение личности. Бланки таких удостоверений продают чуть ли не во всех лавчонках на Таймс-сквер. Обычно их покупает народец, которому нужны фальшивые удостоверения, хотя никого, кроме полных простофиль, им с помощью этих бумажек не обмануть. Эдди заполнил бланк честно, вписав собственные имя и фамилию, адрес и дату рождения, ту же, что упомянута в семейной Библии. Он указал свой рост, вес, цвет волос и глаз. Похоже, у него не было другого удостоверения личности — ни водительских прав, ни карточки социального страхования. Если в «Грин Хэвен» ему и выдали какой-то документ, он не потрудился его сохранить.
Затем я обыскал оставшиеся ящики шкафа, открыл холодильник. Там стояло начавшее прокисать молоко, и я вылил его в раковину. Нашел ломоть итальянского хлеба, банки с арахисовым маслом и джемом. Встав на стул, я даже посмотрел, что лежит на шкафу. Но кроме старых газет, бейсбольной перчатки, принадлежавшей Эдди, когда он был еще ребенком, и запечатанной коробки со свечками на маленьких стеклянных подставках, ничего не нашел. Карманы одежды, резиновые галоши и две пары обуви оказались пусты.
Чуть позже, спрятав в пластиковый пакет Библию, книги «Анонимных алкоголиков» и бумажник Эдди, я вышел из квартиры.
* * *
Я как раз закрывал дверь, когда за моей спиной раздалось чье-то покашливание. Обернувшись, увидел стоявшую на лестничной площадке женщину. Это было крошечное существо с седыми растрепанными волосами и огромными дальнозоркими глазами за толстыми линзами очков. Ей хотелось бы знать, кто я такой. Я назвал свое имя и уточнил, что работаю сыщиком.
— Ах, этот несчастный господин Данфи! — сказала она. — Я знала его с самого рождения. Была знакома и с его родителями.
В пакете вроде моего она несла продукты. Поставив его на пол, старушка принялась копаться в сумке, пытаясь найти ключ.
— Это они его убили!.. — сердито проговорила она.
— Они?
— Скоро они поубивают нас всех. Стоит только вспомнить несчастную госпожу Грод! Они прокрались к ней по пожарной лестнице и перерезали горло.
— Когда это случилось?
— А господин Уайт? — продолжала она, не слушая. — Умер от рака. В последние дни так высох и пожелтел, что выглядел совсем, как китаец. Скоро все мы помрем!.. — воскликнула она, то ли с ужасом, то ли с облегчением заламывая руки.
* * *
Я сидел на кухне за чашкой кофе, когда вернулась Вилла. Она открыла дверь своим ключом, поставила ящик с инструментом на пол и сказала:
— Не целуй меня: я такая грязная! Боже, какая противная работа! Пришлось вскрыть потолок в ванной, а когда это делаешь, всякая дрянь сыплется на голову.
— Где же ты научилась слесарить?
— Вообще-то этому я нигде никогда не училась. Просто мне нравится мастерить, и постепенно я приобрела кое-какой опыт. Конечно, я не профессионал-водопроводчик, но воду отключить и обнаружить течь смогу. Более того, я знаю, как залатать пробоину, чтобы течь прекратилась. Хотя бы на какое-то время.
Она достала из холодильника бутылку пива «Бек'с».
— Пить хочу ужасно. В горле першит от пыли. Не сомневаюсь, что известка канцерогенна.
— Как едва ли не все вокруг.
Она открыла бутылку и отпила немного прямо из горлышка, а потом взяла из сушки стакан и наполнила его. Затем сказала:
— Мне надо принять душ, но сначала хорошо бы передохнуть. Ты давно ждешь?
— Всего несколько минут.
— Наверное, долго пробыл наверху?
— Пожалуй. А потом я встретил странную старушенцию.
Я пересказал Вилле свою беседу с маленькой взлохмаченной женщиной, и она кивнула, подтвердив, что поняла, о ком речь.
— Госпожа Менген, — сказала она. — «Уш верно, мы все в гробах иштлеем, а шмерть нешется за нами по пятам».
— Ты хорошо ее передразнила.
— Этот талант куда менее важен, чем умение останавливать течь. Она — наша домашняя плакальщица. Живет здесь уже целую вечность. Думаю, она родилась в этом доме. Ей, наверное, за восемьдесят. Как ты думаешь?
— Я плохо в этом разбираюсь.
— Ну, разве ты потребовал бы у нее документы, если бы в кинотеатре она попросила билет со скидкой для граждан старшего возраста? Она знает всех в округе, во всяком случае всех стариков и старух. А это значит, что она едва ли не каждый день ходит на похороны.
Допив стакан, Вилла наполнила его снова.
— Признаюсь тебе: не хочу жить вечно, — сказала она.
— Ну, нам до этого далеко.
— Я серьезно, Мэтт. Бывает, люди живут слишком долго. Трагедия, если кто-то умирает в возрасте Эдди Данфи. Или еще моложе, как твоя Паула, у которой вся жизнь была впереди. Но, дожив до возраста госпожи Менген, непременно останешься одна, поскольку мало кто из друзей все еще будет рядом.
— Как умерла госпожа Грод?
— Подожди-ка, когда это случилось? Думаю, больше года назад. Помню, стояла жара. Ее убил проникший через окно квартирный вор. В доме есть ставни, но не все жильцы ими пользуются.
— На окне в квартире Эдди тоже есть ставни — на том, что выходит на пожарную лестницу. Они не были закрыты.
— Люди чаще всего не пользуются ставнями: так им легче открывать и закрывать окна. По всей видимости, кто-то поднялся на крышу и по пожарной лестнице проник в квартиру госпожи Грод. Было поздно, она лежала в постели и, вероятно, проснувшись, увидела вора. Тот ее и зарезал.
Она отпила еще немного пива.
— Ну, а ты что-нибудь нашел? Кстати, что ты там разыскивал?
— Таблетки.
— Таблетки?
— Не обнаружил ничего опаснее аспирина.
Я рассказал ей о результатах вскрытия и о том, какие выводы сделал Стернлихт.
— Меня когда-то научили делать обыск в квартирах, и я умею проводить его основательно. Не поднимал половиц, не разбирал мебель на части, но тщательно обследовал помещение. Будь там хлоралгидрат, я бы его непременно нашел.
— Может, эта таблетка была последней?
— В таком случае мне на глаза попался бы пузырек.
— Он мог его выбросить.
— В мусорной корзине пузырька не было. Не оказалось его и среди хлама под мойкой. Куда еще он мог его закинуть?
— Вероятно, кто-то дал ему эту таблетку. Знаешь, как бывает: «Не можете уснуть? Возьмите-ка вот это — действует безотказно». Насколько я помню, ты говорил, что он вырос на улице. Лекарства здесь продают не только аптекари. На улице можно купить все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
В ящике для белья наряду с трусами и майками оказались часы марки «Грюен» с оборванным до половины ремешком.
Эротические журналы исчезли. Я тут же понял, что, связанные и зарегистрированные, они отправлены полицейскими на склад, где могут пролежать до скончания века.Как я ни искал, мне не удалось обнаружить у него ничего, связанного с эротикой, и никаких приспособлений для удовлетворения сексуальных потребностей.
В кармане брюк завалялся бумажник. В нем было тридцать два доллара, презерватив в фольге и удостоверение личности. Бланки таких удостоверений продают чуть ли не во всех лавчонках на Таймс-сквер. Обычно их покупает народец, которому нужны фальшивые удостоверения, хотя никого, кроме полных простофиль, им с помощью этих бумажек не обмануть. Эдди заполнил бланк честно, вписав собственные имя и фамилию, адрес и дату рождения, ту же, что упомянута в семейной Библии. Он указал свой рост, вес, цвет волос и глаз. Похоже, у него не было другого удостоверения личности — ни водительских прав, ни карточки социального страхования. Если в «Грин Хэвен» ему и выдали какой-то документ, он не потрудился его сохранить.
Затем я обыскал оставшиеся ящики шкафа, открыл холодильник. Там стояло начавшее прокисать молоко, и я вылил его в раковину. Нашел ломоть итальянского хлеба, банки с арахисовым маслом и джемом. Встав на стул, я даже посмотрел, что лежит на шкафу. Но кроме старых газет, бейсбольной перчатки, принадлежавшей Эдди, когда он был еще ребенком, и запечатанной коробки со свечками на маленьких стеклянных подставках, ничего не нашел. Карманы одежды, резиновые галоши и две пары обуви оказались пусты.
Чуть позже, спрятав в пластиковый пакет Библию, книги «Анонимных алкоголиков» и бумажник Эдди, я вышел из квартиры.
* * *
Я как раз закрывал дверь, когда за моей спиной раздалось чье-то покашливание. Обернувшись, увидел стоявшую на лестничной площадке женщину. Это было крошечное существо с седыми растрепанными волосами и огромными дальнозоркими глазами за толстыми линзами очков. Ей хотелось бы знать, кто я такой. Я назвал свое имя и уточнил, что работаю сыщиком.
— Ах, этот несчастный господин Данфи! — сказала она. — Я знала его с самого рождения. Была знакома и с его родителями.
В пакете вроде моего она несла продукты. Поставив его на пол, старушка принялась копаться в сумке, пытаясь найти ключ.
— Это они его убили!.. — сердито проговорила она.
— Они?
— Скоро они поубивают нас всех. Стоит только вспомнить несчастную госпожу Грод! Они прокрались к ней по пожарной лестнице и перерезали горло.
— Когда это случилось?
— А господин Уайт? — продолжала она, не слушая. — Умер от рака. В последние дни так высох и пожелтел, что выглядел совсем, как китаец. Скоро все мы помрем!.. — воскликнула она, то ли с ужасом, то ли с облегчением заламывая руки.
* * *
Я сидел на кухне за чашкой кофе, когда вернулась Вилла. Она открыла дверь своим ключом, поставила ящик с инструментом на пол и сказала:
— Не целуй меня: я такая грязная! Боже, какая противная работа! Пришлось вскрыть потолок в ванной, а когда это делаешь, всякая дрянь сыплется на голову.
— Где же ты научилась слесарить?
— Вообще-то этому я нигде никогда не училась. Просто мне нравится мастерить, и постепенно я приобрела кое-какой опыт. Конечно, я не профессионал-водопроводчик, но воду отключить и обнаружить течь смогу. Более того, я знаю, как залатать пробоину, чтобы течь прекратилась. Хотя бы на какое-то время.
Она достала из холодильника бутылку пива «Бек'с».
— Пить хочу ужасно. В горле першит от пыли. Не сомневаюсь, что известка канцерогенна.
— Как едва ли не все вокруг.
Она открыла бутылку и отпила немного прямо из горлышка, а потом взяла из сушки стакан и наполнила его. Затем сказала:
— Мне надо принять душ, но сначала хорошо бы передохнуть. Ты давно ждешь?
— Всего несколько минут.
— Наверное, долго пробыл наверху?
— Пожалуй. А потом я встретил странную старушенцию.
Я пересказал Вилле свою беседу с маленькой взлохмаченной женщиной, и она кивнула, подтвердив, что поняла, о ком речь.
— Госпожа Менген, — сказала она. — «Уш верно, мы все в гробах иштлеем, а шмерть нешется за нами по пятам».
— Ты хорошо ее передразнила.
— Этот талант куда менее важен, чем умение останавливать течь. Она — наша домашняя плакальщица. Живет здесь уже целую вечность. Думаю, она родилась в этом доме. Ей, наверное, за восемьдесят. Как ты думаешь?
— Я плохо в этом разбираюсь.
— Ну, разве ты потребовал бы у нее документы, если бы в кинотеатре она попросила билет со скидкой для граждан старшего возраста? Она знает всех в округе, во всяком случае всех стариков и старух. А это значит, что она едва ли не каждый день ходит на похороны.
Допив стакан, Вилла наполнила его снова.
— Признаюсь тебе: не хочу жить вечно, — сказала она.
— Ну, нам до этого далеко.
— Я серьезно, Мэтт. Бывает, люди живут слишком долго. Трагедия, если кто-то умирает в возрасте Эдди Данфи. Или еще моложе, как твоя Паула, у которой вся жизнь была впереди. Но, дожив до возраста госпожи Менген, непременно останешься одна, поскольку мало кто из друзей все еще будет рядом.
— Как умерла госпожа Грод?
— Подожди-ка, когда это случилось? Думаю, больше года назад. Помню, стояла жара. Ее убил проникший через окно квартирный вор. В доме есть ставни, но не все жильцы ими пользуются.
— На окне в квартире Эдди тоже есть ставни — на том, что выходит на пожарную лестницу. Они не были закрыты.
— Люди чаще всего не пользуются ставнями: так им легче открывать и закрывать окна. По всей видимости, кто-то поднялся на крышу и по пожарной лестнице проник в квартиру госпожи Грод. Было поздно, она лежала в постели и, вероятно, проснувшись, увидела вора. Тот ее и зарезал.
Она отпила еще немного пива.
— Ну, а ты что-нибудь нашел? Кстати, что ты там разыскивал?
— Таблетки.
— Таблетки?
— Не обнаружил ничего опаснее аспирина.
Я рассказал ей о результатах вскрытия и о том, какие выводы сделал Стернлихт.
— Меня когда-то научили делать обыск в квартирах, и я умею проводить его основательно. Не поднимал половиц, не разбирал мебель на части, но тщательно обследовал помещение. Будь там хлоралгидрат, я бы его непременно нашел.
— Может, эта таблетка была последней?
— В таком случае мне на глаза попался бы пузырек.
— Он мог его выбросить.
— В мусорной корзине пузырька не было. Не оказалось его и среди хлама под мойкой. Куда еще он мог его закинуть?
— Вероятно, кто-то дал ему эту таблетку. Знаешь, как бывает: «Не можете уснуть? Возьмите-ка вот это — действует безотказно». Насколько я помню, ты говорил, что он вырос на улице. Лекарства здесь продают не только аптекари. На улице можно купить все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60