— Навряд ли, — возразила она.
— Так познай же праведный гнев мой! — зарычал отшельник. Он поднял свой посох, и на конце его появился мерцающий сгусток света. И внезапно, соткавшись словно из воздуха, появилось чудовище и кинулось на Полгару. Кожа его была покрыта скользкой чешуей, разверстая пасть полна огромных клыков, а на огромных лапах сверкали острые, словно иглы, когти.
Полгара вытянула одну руку ладонью от себя, чудище внезапно остановилось и безжизненно повисло в воздухе.
— Немного лучше, — критически оценила она выходку отшельника. — Этот несколько более материален.
— Отпусти его! — завыл отшельник, приплясывая в бессильной ярости.
— Ты и впрямь этого хочешь?
— Отпусти его! Отпусти! Отпусти! — Голос его сорвался на визг, а приплясывание превратилось в безумный танец.
— Ну, если ты настаиваешь…
Освобожденное чудовище лениво повернулось в воздухе и мешком свалилось на землю, но тотчас вскочило и с рычанием бросилось на отшельника.
Безумец, опомнившись, направил на него свой посох, и страшилище исчезло.
— С чудовищами всегда следует обращаться с величайшей осторожностью, — дружески посоветовала безумцу Полгара. — Никогда не знаешь, когда они могут напасть на тебя.
Безумные глаза сузились, и острие посоха снова нацелилось на Полгару. С него слетели несколько сгустков света и помчались прямо на нее.
Она вновь вытянула руку, и сверкающие сгустки, отброшенные неведомой силой, покатились куда-то в чащу. Гарион взглянул на один из них и увидел, что в том месте, куда он упал, от сухих игл поднимается дымок. Он вонзил шпоры в бока коня, Дарник тоже рванулся вперед, с дубинкой наготове.
— Остановитесь, вы оба! — угрожающе прикрикнул на них Белгарат. — Полгара сама в состоянии о себе позаботиться!
— Но, дедушка, — запротестовал Гарион, — это же настоящий огонь!
— Делай, что я говорю, Гарион! Ты только собьешь ее с толку, если вмешаешься.
— Ну, почему ты так упрямишься? — спросила Полгара безумца, который уставился на нее сверкающими глазами. — Мы всего-навсего путешественники, просто проезжаем через леса.
— Эти леса мои! — завизжал он. — Мои! Мои! Мои! — И снова безумно заплясал, потрясая кулаками.
— Ну, теперь ты просто смешон! — сказала Полгара.
Отшельник со сдавленным вскриком прыгнул вперед, и земля прямо перед ним словно взорвалась, выплюнув языки голубого пламени и клубы ярко-пурпурного дыма.
— Тебе нравятся такие цвета? — поинтересовалась Полгара. — Мне по вкусу большее разнообразие.
— Полгара, — нетерпеливо прервал ее Белгарат. — Может, хватит игр?
— Это не игра, отец, — твердо ответила Полгара. — Это урок.
Дерево, стоящее ярдах в трех за спиной отшельника, внезапно наклонилось вперед, обхватило его своими мощными ветвями и снова выпрямилось. Отшельник беспомощно забарахтался в воздухе.
— Ну как, тебе еще не наскучило? — спросила Полгара, внимательно глядя на испуганного противника, безуспешно пытающегося освободиться от ветвей, крепко обхвативших его туловище. — Решай, но быстро, мой друг. Ты теперь довольно высоко над землей, и мне начинает уже надоедать все это, а когда совсем надоест, ты можешь упасть.
С громкими проклятиями отшельник, извернувшись, все-таки высвободился и тяжело упал на глинистую почву.
— Ты не ушибся? — заботливо спросила она.
С утробным рычанием отшельник вновь атаковал ее, на сей раз выпустив в сторону Полгары облако непроглядного мрака. Но спокойно сидящая в седле волшебница вдруг вся засветилась голубым светом, который легко оттолкнул сгусток тьмы.
В безумных глазах отшельника вновь появился хитроватый огонек. И одна за другой части тела безумца принялись расти — он делался все больше и больше.
Теперь лицо его было совершенно искажено гримасой безумия, а огромный кулак с размаху ударил по дереву. Потом он склонился, схватил довольно толстое бревно и с хрустом переломил его пополам. Более короткий обломок он отбросил и стал надвигаться на Полгару, потрясая чудовищной дубинкой.
— Полгара! — Белгарат внезапно заволновался. — Берегись его!
— Я справлюсь, отец, — ответила она. Затем спокойно взглянула на безумца, который был теперь десяти футов росту. — Думаю, все зашло достаточно далеко. Надеюсь, бегать ты еще не разучился? — И она сделала странный жест.
Между нею и противником вдруг появился невероятных размеров волк — едва ли не с лошадь величиной — и устрашающе завыл.
— Я не устрашусь твоих фантомов, женщина! — прорычал огромный отшельник. — Я бог и ничего не боюсь!
И тут клыки зверя глубоко вонзились в его плечо. Он с криком отпрянул, уронив дубинку.
— Убирайся! — закричал он на оскалившегося волка. Зверь изготовился к прыжку, сверкая клыками.
— Прочь! — вновь крикнул отшельник. Он неловко взмахнул руками, и Гарион почувствовал, как он напрягает всю свою безумную волю, чтобы заставить волка исчезнуть.
— Советую тебе поскорее спасаться бегством, — почти ласково посоветовала Полгара. — Этот волк вот уже тысячу лет ничего не ел, из чего нетрудно заключить, что он зверски проголодался.
И у отшельника сдали нервы. Он стремглав кинулся в темную чащу — только костлявые белые ноги сверкали да развевались на ветру спутанные волосы и длинная борода. Волк ленивой рысью бросился в погоню, угрожающе рыча.
— Счастливого дня! — крикнула вслед ему Полгара.
Глава 25
Полгара совершенно бесстрастно глядела вслед убегающему и наконец со вздохом прошептала:
— Бедняга.
— Волк поймает его? — тоненьким голоском спросила Сенедра.
— Волк? О нет, дорогая! Ведь это всего лишь иллюзия.
— Но ведь волк его укусил! Я сама видела кровь.
— А это маленькое наказание, Сенедра.
— Тогда почему ты сказала «бедняга»?
— Потому что он совершенно безумен. Разум его погружен во мрак и блуждает среди теней и призраков.
— Такое порой случается, Полгара, — сказал Белгарат. — Что ж, пора. Я хочу как можно дальше уйти, пока не село солнце.
Гарион подъехал к Белгарату и пристроился рядом.
— Тебе не кажется, что этот человек когда-то был гролимом?
— Почему ты так думаешь?
— Ну, потому… — Гарион помешкал, подбирая нужные слова. — Я хочу сказать, что в мире есть лишь две расы колдунов — это мы и гролимы. Но ведь этот — не один из нас?
— Что за странное заблуждение! Талант — это талант. Он может проявиться у любого — чаще всего именно так и происходит. Но в различных культурах он развивается по-разному, однако и магия, и колдовство, и ворожба, и дар провидения, самый странный и удивительный, — все это взаимосвязано и родственно. Источник у всего этого один, и в основе своей это все одно и то же. Только проявляется по-разному, вот и все.
— Я этого не знал.
— Тогда и ты сегодня кое-чему научился. А любой день, когда узнаешь что-то новое, прожит не напрасно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115