Как ты думаешь, они не захотят спеть с нами?
— Можем у них спросить.
— Почему бы и нет?
И они направились к Сенедре и ее спутнице, преувеличенно пылко упрашивая их присоединиться к пению. Прала улыбнулась. Когда корабль качнуло, король мургов тоже качнулся — вперед, потом назад.
— По-моему, вы оба пьяны, — объявила она.
— Мы пьяны? — спросил у Шелка Ургит, продолжая покачиваться.
— Очень надеюсь, что да, — ответил Шелк. — Если нет, то мы понапрасну извели изрядное количество очень хорошего вина.
— Ну, тогда мы и в самом деле пьяны. А теперь, когда мы с этим разобрались, скажи, что мы будем петь?
— О боги! — вздохнула Сенедра, подняв глаза к небу.
На следующее утро шел холодный моросящий дождь; мелкие брызги собирались в тяжелые капли и скатывались с просмоленных канатов. Полгара завтракала вместе со всеми в кают-компании у кормового трапа, однако была молчаливой и отрешенной. Бархотка огляделась. Помещение оказалось просторным, с окнами, выходившими на корму, вместо иллюминаторов крепкие брусья поддерживали потолок.
Полгара взглянула на два подозрительно пустующих кресла у стола и поинтересовалась:
— Как там принц Хелдар и его заблудший венценосный брат?
— Кажется, они вчера засиделись за вином несколько дольше, чем следовало, — ответила Сенедра, улыбнувшись. — Представляю, каково им сегодня.
— Знаешь, они вчера даже пели, — сказала Прала.
— Да ну? И где же они пели? — поинтересовалась Бархотка.
— На палубе, да так ужасно шумели, что распугали всех ласточек, я в жизни такого не слышала, — улыбнулась Прала.
Полгара и Дарник, сидевшие у дальнего края стола, тихо переговаривались.
— Со мной все в порядке, Дарник, иди, — уверяла она.
— Я не хочу оставлять тебя одну, — ответил он.
— Я не одна, дорогой. Со мной Сенедра, Прала и Лизелль. Я знаю, пока ты не убедишься, ты так и будешь расспрашивать, а потом пожалеешь, что упустил редкую возможность, так что иди.
— Ну, если ты так уверена, Полгара…
— Я совершенно уверена, дорогой, — сказала она, ласково касаясь его руки и целуя в щеку.
После завтрака Гарион натянул плащ и вышел на палубу. Он постоял несколько минут под моросящим дождем и обернулся, услышав, что сзади хлопнула дверь. Это были Дарник и Тоф с рыболовными снастями в руках.
— Тут есть свой резон, Тоф, — говорил Дарник, — когда воды так много, и рыбы должно быть много.
Тоф кивнул, а потом раскинул руки, словно что-то измеряя.
— Я, извини, не понял.
Тоф повторил свой жест.
— Ну, все-таки, я думаю, не такая, — возразил кузнец. — Разве такая большая рыба бывает?
Тоф энергично закивал.
— Я тебе верю, ты не думай, — серьезно сказал Дарник, — но все-таки хотел бы на нее посмотреть.
Тоф пожал плечами.
— Какое сегодня прекрасное утро, а, Гарион? — сказал Дарник, глядя на плачущее небо. Он поднялся на три ступеньки, вышел на корму и приветливо кивнул рулевому. Потом долго молча смотрел на пенистый след корабля и, наконец, критически взглянув на свою блесну, сказал Тофу:
— По-моему, нам нужно грузило для удочек, чтобы удержать их внизу, тебе не кажется?
Гигант слегка улыбнулся и кивнул.
— Ну что, Шелку и Ургиту удалось встать? — спросил Гарион.
— М-м-м? — Дарник неотрывно смотрел на яркую блесну, покачивавшуюся где-то далеко в кильватере.
— Я говорю, Шелк и его брат уже встали?
— А, да, встали, по-моему, я слышал какую-то возню в их каюте. Тоф, нам обязательно нужно грузило, чтобы удержать удочки.
Тут на палубу вышел Белгарат в своем старом плаще, плотно обтягивавшем плечи. Он недовольно глянул на плывущий мимо берег, почти скрытый за пеленой дождя, и прошел дальше, в среднюю часть судна.
Гарион подошел к нему.
— Как ты думаешь, дедушка, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Верката?
— Пара недель, — ответил старик, — если погода не ухудшится. Мы плывем к югу, а сейчас сезон штормов.
— Но ведь есть путь короче, — заметил Гарион.
— Что-то я тебя не пойму.
— Помнишь, как мы добрались от Ярвиксхольма до Ривы? Разве мы с тобой не могли бы это повторить? А остальные нас потом догонят.
— Не думаю, что нам положено это делать. Мы должны быть все вместе, когда доберемся до Зандрамас.
Гарион вдруг гневно стукнул кулаком по поручню.
— Положено! — взорвался он. — Мне плевать, что там кому положено. Я хочу вернуть моего сына. Я устал двигаться черепашьими шагами только потому, что должен подчиняться Провидению, следовать за всеми его хитросплетениями и поворотами. Что плохого может случиться, если мы наплюем на это и отправимся прямо туда, куда нам надо?
Белгарат невозмутимо взирал на рыжие скалы, почти скрытые за пеленой дождя.
— Я сам много раз пытался так сделать, но это никогда не удавалось — обычно даже отбрасывало меня далеко назад. Я знаю, твое терпение на исходе, Гарион. Иногда трудно смириться с тем, что, подчиняясь воле Провидения, можно быстрее попасть туда, куда хочешь, но, по-видимому, всегда получается именно так. — Он положил руку Гариону на плечо. — Это так же, как рыть колодец. Вода внизу, но ты должен начать сверху. Пока никому еще не удалось вырыть колодец снизу вверх.
— При чем тут это, дедушка? Не вижу связи.
— Увидишь, если подумаешь немножко.
Прибежал Дарник, в глазах его застыло изумление, руки дрожали.
— Что случилось, Дарник? — спросил Белгарат.
— Огромная рыба, я такой никогда в жизни не видел! — воскликнул кузнец. — Как лошадь!
— Она наверняка у тебя сорвалась.
— Поломала удочку со второго рывка. — В голосе Дарника была странная гордость, глаза ярко заблестели. — Какая замечательная рыба, Белгарат! Она вылетела из воды, словно камень из катапульты, и прошла по волнам на хвосте. Ах, какая рыба!
— И что ты теперь будешь делать?
— Ловить ее, разумеется, только мне нужна удочка покрепче и, может быть, даже канат. Ну и рыба! Прости. — И он заспешил на нос корабля к капитану — поговорить о канате.
Белгарат улыбнулся.
— Люблю я этого человека, Гарион, — сказал он. — Правда люблю.
Дверь возле кормового трапа снова открылась, и появились Шелк с братом. По утрам Гарион первым выходил на палубу, но он знал, что в течение дня подышать бодрящим соленым воздухом и сделать пару кругов рано или поздно выходили все.
Теперь вот и эта парочка с осунувшимися лицами брела по скользкой от дождя палубе. Выглядели оба не слишком-то хорошо.
— Как продвигается наше путешествие? — спросил Шелк. Он был бледен, руки заметно дрожали.
— Понемножку, — проворчал Белгарат. — Вы оба сегодня проспали.
— По-моему, нам надо было спать еще дольше, — мрачно ответил Ургит. — У меня побаливает голова, где-то тут, у левого глаза.
Пот тек с него ручьями, кожа приобрела какой-то зеленоватый оттенок.
— Я ужасно себя чувствую, — объявил он. — Почему ты меня не предупредил, Хелдар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
— Можем у них спросить.
— Почему бы и нет?
И они направились к Сенедре и ее спутнице, преувеличенно пылко упрашивая их присоединиться к пению. Прала улыбнулась. Когда корабль качнуло, король мургов тоже качнулся — вперед, потом назад.
— По-моему, вы оба пьяны, — объявила она.
— Мы пьяны? — спросил у Шелка Ургит, продолжая покачиваться.
— Очень надеюсь, что да, — ответил Шелк. — Если нет, то мы понапрасну извели изрядное количество очень хорошего вина.
— Ну, тогда мы и в самом деле пьяны. А теперь, когда мы с этим разобрались, скажи, что мы будем петь?
— О боги! — вздохнула Сенедра, подняв глаза к небу.
На следующее утро шел холодный моросящий дождь; мелкие брызги собирались в тяжелые капли и скатывались с просмоленных канатов. Полгара завтракала вместе со всеми в кают-компании у кормового трапа, однако была молчаливой и отрешенной. Бархотка огляделась. Помещение оказалось просторным, с окнами, выходившими на корму, вместо иллюминаторов крепкие брусья поддерживали потолок.
Полгара взглянула на два подозрительно пустующих кресла у стола и поинтересовалась:
— Как там принц Хелдар и его заблудший венценосный брат?
— Кажется, они вчера засиделись за вином несколько дольше, чем следовало, — ответила Сенедра, улыбнувшись. — Представляю, каково им сегодня.
— Знаешь, они вчера даже пели, — сказала Прала.
— Да ну? И где же они пели? — поинтересовалась Бархотка.
— На палубе, да так ужасно шумели, что распугали всех ласточек, я в жизни такого не слышала, — улыбнулась Прала.
Полгара и Дарник, сидевшие у дальнего края стола, тихо переговаривались.
— Со мной все в порядке, Дарник, иди, — уверяла она.
— Я не хочу оставлять тебя одну, — ответил он.
— Я не одна, дорогой. Со мной Сенедра, Прала и Лизелль. Я знаю, пока ты не убедишься, ты так и будешь расспрашивать, а потом пожалеешь, что упустил редкую возможность, так что иди.
— Ну, если ты так уверена, Полгара…
— Я совершенно уверена, дорогой, — сказала она, ласково касаясь его руки и целуя в щеку.
После завтрака Гарион натянул плащ и вышел на палубу. Он постоял несколько минут под моросящим дождем и обернулся, услышав, что сзади хлопнула дверь. Это были Дарник и Тоф с рыболовными снастями в руках.
— Тут есть свой резон, Тоф, — говорил Дарник, — когда воды так много, и рыбы должно быть много.
Тоф кивнул, а потом раскинул руки, словно что-то измеряя.
— Я, извини, не понял.
Тоф повторил свой жест.
— Ну, все-таки, я думаю, не такая, — возразил кузнец. — Разве такая большая рыба бывает?
Тоф энергично закивал.
— Я тебе верю, ты не думай, — серьезно сказал Дарник, — но все-таки хотел бы на нее посмотреть.
Тоф пожал плечами.
— Какое сегодня прекрасное утро, а, Гарион? — сказал Дарник, глядя на плачущее небо. Он поднялся на три ступеньки, вышел на корму и приветливо кивнул рулевому. Потом долго молча смотрел на пенистый след корабля и, наконец, критически взглянув на свою блесну, сказал Тофу:
— По-моему, нам нужно грузило для удочек, чтобы удержать их внизу, тебе не кажется?
Гигант слегка улыбнулся и кивнул.
— Ну что, Шелку и Ургиту удалось встать? — спросил Гарион.
— М-м-м? — Дарник неотрывно смотрел на яркую блесну, покачивавшуюся где-то далеко в кильватере.
— Я говорю, Шелк и его брат уже встали?
— А, да, встали, по-моему, я слышал какую-то возню в их каюте. Тоф, нам обязательно нужно грузило, чтобы удержать удочки.
Тут на палубу вышел Белгарат в своем старом плаще, плотно обтягивавшем плечи. Он недовольно глянул на плывущий мимо берег, почти скрытый за пеленой дождя, и прошел дальше, в среднюю часть судна.
Гарион подошел к нему.
— Как ты думаешь, дедушка, сколько времени нам потребуется, чтобы добраться до Верката?
— Пара недель, — ответил старик, — если погода не ухудшится. Мы плывем к югу, а сейчас сезон штормов.
— Но ведь есть путь короче, — заметил Гарион.
— Что-то я тебя не пойму.
— Помнишь, как мы добрались от Ярвиксхольма до Ривы? Разве мы с тобой не могли бы это повторить? А остальные нас потом догонят.
— Не думаю, что нам положено это делать. Мы должны быть все вместе, когда доберемся до Зандрамас.
Гарион вдруг гневно стукнул кулаком по поручню.
— Положено! — взорвался он. — Мне плевать, что там кому положено. Я хочу вернуть моего сына. Я устал двигаться черепашьими шагами только потому, что должен подчиняться Провидению, следовать за всеми его хитросплетениями и поворотами. Что плохого может случиться, если мы наплюем на это и отправимся прямо туда, куда нам надо?
Белгарат невозмутимо взирал на рыжие скалы, почти скрытые за пеленой дождя.
— Я сам много раз пытался так сделать, но это никогда не удавалось — обычно даже отбрасывало меня далеко назад. Я знаю, твое терпение на исходе, Гарион. Иногда трудно смириться с тем, что, подчиняясь воле Провидения, можно быстрее попасть туда, куда хочешь, но, по-видимому, всегда получается именно так. — Он положил руку Гариону на плечо. — Это так же, как рыть колодец. Вода внизу, но ты должен начать сверху. Пока никому еще не удалось вырыть колодец снизу вверх.
— При чем тут это, дедушка? Не вижу связи.
— Увидишь, если подумаешь немножко.
Прибежал Дарник, в глазах его застыло изумление, руки дрожали.
— Что случилось, Дарник? — спросил Белгарат.
— Огромная рыба, я такой никогда в жизни не видел! — воскликнул кузнец. — Как лошадь!
— Она наверняка у тебя сорвалась.
— Поломала удочку со второго рывка. — В голосе Дарника была странная гордость, глаза ярко заблестели. — Какая замечательная рыба, Белгарат! Она вылетела из воды, словно камень из катапульты, и прошла по волнам на хвосте. Ах, какая рыба!
— И что ты теперь будешь делать?
— Ловить ее, разумеется, только мне нужна удочка покрепче и, может быть, даже канат. Ну и рыба! Прости. — И он заспешил на нос корабля к капитану — поговорить о канате.
Белгарат улыбнулся.
— Люблю я этого человека, Гарион, — сказал он. — Правда люблю.
Дверь возле кормового трапа снова открылась, и появились Шелк с братом. По утрам Гарион первым выходил на палубу, но он знал, что в течение дня подышать бодрящим соленым воздухом и сделать пару кругов рано или поздно выходили все.
Теперь вот и эта парочка с осунувшимися лицами брела по скользкой от дождя палубе. Выглядели оба не слишком-то хорошо.
— Как продвигается наше путешествие? — спросил Шелк. Он был бледен, руки заметно дрожали.
— Понемножку, — проворчал Белгарат. — Вы оба сегодня проспали.
— По-моему, нам надо было спать еще дольше, — мрачно ответил Ургит. — У меня побаливает голова, где-то тут, у левого глаза.
Пот тек с него ручьями, кожа приобрела какой-то зеленоватый оттенок.
— Я ужасно себя чувствую, — объявил он. — Почему ты меня не предупредил, Хелдар?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115