Аманда еще спала — во сне она, видимо, чуть отодвинулась, и теперь ее голова лежала на ее же локте, поэтому граф имел определенную свободу движений. Пальцы наконец сжали рукоять орудия, и он, вопреки здравому смыслу, почувствовал себя несколько увереннее.
По всей видимости, монстр заметил его движение, поскольку одна из голов повернулась и взгляд багрового, с желтыми прожилками, глаза уперся прямо в графа.
— Чё, сразу за меч хвататься, да? — неожиданно тонким, каким-то даже детским голосом спросила голова, в то время как вторая продолжала жрать. — Чё мы-то тебе сделали, а?
При этих словах Аманда встрепенулась, раскрыла глаза и ошалело уставилась на огра, а граф опешил от неожиданности. Он, откровенно говоря, ожидал чего угодно другого, незамедлительного нападения, например, но уж никак не такого.
— Ты лошадь мою зачем сожрал, скотина? — ляпнул он первое, что пришло в голову.
— А тебе что, жалко? — обиделась голова. — Вона у тебя их сколько, подумаешь, одной меньше… А мы уж, почитай, дня два не жрамши. Мы и так выбрали, что похуже. Вы б ее все равно загнали, не сегодня, так завтра.
Голова на некоторое время отвлеклась — пришла ее очередь заняться изрядно уменьшившейся в размерах лошадиной ляжкой. По всему видать, что хоть брюхо у них и одно на двоих, но пожрать любят обе башки. Пока мощные челюсти рвали кровавое мясо, громко рыгнув и облизав влажные от крови губы, заговорила вторая голова — ее “голосок” неожиданно оказался низким и хриплым.
— Ты б, рыцарь, не за оружие хватался, а и сам бы пожрал чего. Там и на вашу долю осталось. Твоя баба вон худа, как смерть, смотреть больно. Небось вообще ее не кормишь? Внезапно Рейн расхохотался.
— Не понять тебя, рыцарь, — вздохнула башка. — То за меч хватаешься, то ржешь как оглашенный… Иль это у тебя… как ее… стерика, да?
— Да… наверное, — пробормотал, давясь смехом, Рейн. — Господи, Аманда, ну что с нами творится. Жили себе тихо и мирно, и вот пожалуйста. Убийцы, засада, тролли… теперь здоровенная образина лопает мою лошадь, да меня же, урод, еще ею и угощает. С ума сойти.
— Мы не урод, — снова обиделся огр, точнее сказать, теперь уже вторая его голова. — Мы очень красивые. Разве что маленькие. Но мы еще растем и обязательно вырастем выше всех. А ты, рыцарь, сам тварь неблагодарная. Тебе вон жрачку оставили, а ты еще и нос воротишь.
— В чем-то он прав, — пожала плечами Аманда, оставшись серьезной и настороженной. Теперь она уже полностью проснулась. — Во всяком случае, не пропадать же добру. Думаю, кое-что съедобное мы соорудить сможем. Особенно если ты, друг мой, поможешь мне разделать столь любезно предоставленную нам нашу долю.
Пока мясо жарилось на костре — этот процесс сопровождался шумным возмущением урода по поводу безмозглых людишек, попусту уродующих огнем такое хорошее мясо, Аманде постепенно удалось вытянуть из огра более или менее правдивую историю его появления на скрытой от чужих глаз лесной поляне. По всему было видать, что монстр еще молод — во всяком случае, как истинный ребенок, он при случае старался приврать, а когда его на этом ловили — смертельно обижался и дулся, надолго замолкая и демонстративно отворачиваясь. И все же, слово за слово, он рассказал о себе достаточно.
Его звали Тхай-Тхел. Вообще-то Тхай, обладатель хриплого баса, утверждал, что он старше — якобы он первый вылез из материнского чрева. Обычно, как только Тхай выдавал такое заявление, Тхел начинал бурно с ним спорить — один раз он, ошалев от возмущения, даже тяпнул “брата” зубами за ухо, но тут же получил кулаком по лбу и на некоторое время утихомирился.
Самая ужасная трагедия огра состояла в том, что он не вышел ростом. Не то, что бывает у людей — один чуть повыше, другой — пониже. Нет, тут все было гораздо хуже, Тхай-Тхел был настолько “короче” остальных своих сородичей, что его считали чуть ли не уродом. И малыш очень болезненно это переживал, изо всех сил пытаясь всем доказать, какой он ловкий, сильный и умный. Получалось плохо — силенки его вполне соответствовали росточку, а ум у огромного, или даже не очень огромного, огра — вообще качество редко встречающееся и потому мало ценимое — думать могут и тролли, а вот махать дубиной — это как раз самое подходящее занятие для огров.
И все же он старался — настолько, что ушел в набег с первой же подвернувшейся под руку ордой. Тролли, по крайней мере поначалу, были даже рады такой силовой поддержке — огров было мало, и присутствие колосса, или даже колоссика, способного в принципе выдрать с корнем средних размеров дерево, почти гарантировало успех любого набега. Увы, очень скоро их мнение переменилось. Все дело в том, что Тхай-Тхел действительно оказался, мягко говоря, недоразвитым. С их точки зрения — и вовсе законченным и неизлечимым моральным уродом. И дело даже не в росте: юный огр, к ужасу его товарищей по отряду, был — страшно сказать! — добрым. Кошмар!
Когда отрад орков пронесся по деревне, оставляя за собой трупы и пожары, Тхай-Тхел сидел за околицей, закрыв толстыми ладонями глаза, и шумно всхлипывал. Ему было жалко этих людишек, они были такие забавные — и он никак не мог понять, зачем же их резать. Но самое жуткое произошло потом — вожак орды потребовал от огра, чтобы тот развалил здоровенный каменный дом, в котором староста и его сыновья забаррикадировались и вполне успешно держали оборону.
Видать, отношения у старосты с жителями деревни были не самые лучшие
— его усадьба представляла собой настоящий бастион, построенный явно с расчетом на возможную осаду. Толстые каменные стены, узкие — даже самому маленькому орку нипочем не пролезть — стрельчатые окна, массивная дверь, окованная железом. Даже крыша у дома была крыта не соломой, а доброй черепицей, а посему факелы орков были этой мини-крепости не страшны. А оттуда, из-под самой крыши, из отдушины, куда орку и руку-то просунуть — труд великий, время от времени били арбалетные болты, аккуратно пришпиливая зазевавшихся к более скромным, бревенчатым, стенам окружающих построек.
Разумеется, разметать это строение по кирпичику было для Тхай-Тхела плевым делом, и держи он язык за зубами — все было бы хорошо. Но он, на свою голову, поинтересовался, зачем ему это делать, и вожак, без задней мысли, пояснил, что там, мол, засели особо гнусные людишки, которых просто необходимо вытащить оттуда и придать лютой смерти.
— Не буду, — надулся огр. — Им больно будет. Чего ты на них взъелся?
— Они уложили уже пятерых наших, — ощерился тролль, которому арбалетная стрела разодрала ухо. Пройди она на ла— донь левее — и короткое древко теперь плотно торчало бы у него изо лба.
— Так вы же первые начали, — недоуменно уставился на тролля Тхай-Тхел, который, будучи, по сути, ребенком, искренне верил, что если ты никого не трогаешь, то и тебя не тронут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195