Однако на Солёном Побережье страсти быстро улеглись, и все пошло по-прежнему.
В это же время в Долине Скаум Эйч-Монкур решил извлечь максимум выгоды из отсутствия Риалто. По его предложению Айделфонс созвал «Совет Почтения», чтобы воздать почести достижениям Великого Фандаала, непревзойдённого гения Большого Мотолэма, который систематизировал правила контроля над Слугами. Когда все маги собрались, Эйч-Монкур перевёл дискуссию на обсуждение якобы совершённых Риалто проступков.
Маг с видимым возмущением заговорил:
— Лично я считаю Риалто своим близким другом и вовсе не собирался упоминать здесь его имя, разве что по возможности защитить его от нападок некоторых из присутствующих.
— Очень благородно с твоей стороны. Должен ли я считать, что Риалто и его поведение стало формальной темой нашей дискуссии? — поинтересовался Айделфонс.
— А почему бы и нет? Его деяния нельзя назвать иначе как преступными! — проворчал Гилгэд.
— Ну-ка, ну-ка! Нечего бормотать себе под нос и хныкать! Или громко скажи, в чем ты обвиняешь Риалто, или я, в качестве его защитника, выдвину предложение проголосовать за одобрение действий моего друга Риалто Великолепного! — вскричал Эйч-Монкур.
Гилгэд вскочил на ноги.
— Что?! Ты хочешь обвинить меня в хныканье? Меня, Гил-гэда, разработавшего десять заклинаний против Кейно, Морского демона?
Эйч-Монкур спокойно возразил:
— Это лишь форма обращения. Защищая Риалто, я обязан использовать своеобразные термины. Если я нанёс тебе непростительное оскорбление или уличил в чем-то недостойном, ты должен рассматривать мои слова, как слова самого Риалто, а не твоего друга Эйч-Монкура, который лишь стремится восстановить справедливость. Итак, раз Гилгэду не хватает храбрости выразить жалобу по всем правилам, может, кто-то ещё имеет претензии к Риалто?
Гилгэд возмущённо взревел:
— Ба-а! Даже в роли защитника Риалто ты оскорбляешь меня с явным удовольствием! Чтобы снять твои обвинения, я открыто обвиняю Риалто в нарушении этикета и избиении симиода и требую возмещения ущерба.
Айделфонс внёс предложение:
— Ради краткости и ясности стоило бы включить избиение в понятие нарушения этикета. Ты согласен?
Гилгэд неохотно пошёл на компромисс. Айделфонс обратился с воззванием к остальным членам ассоциации:
— Есть ли ещё добавления по делу Риалто? Эйч-Монкур обвёл взглядом присутствующих.
— Что за сборище жалких нытиков! Если необходимо, то я, в качестве заместителя Риалто, сам добавлю кое-что по его делу!
— Молчание! У меня есть что сказать! — прогремел Зилифант.
— Очень хорошо. Тема открыта для дискуссии, — заявил Айделфонс.
— Я предлагаю отмести все обвинения разом как недоказуемые. Несмотря даже на то, что Риалто все-таки хвастался своим успехом на Большом Балу и с иронией рассказывал об ужимках Айделфонса в компании толстой матроны и комических попытках Бизанта соблазнить тощую поэтессу в жёлтом парике, — заявил Эйч-Монкур.
— Твоё предложение отклоняется. Мы намерены разобрать все жалобы в деталях, — промычал Айделфонс сквозь зубы.
— Я вижу, что моё заступничество не приносит пользы. Тогда позвольте и мне огласить обвинения в адрес Риалто, чтобы по завершении обсуждения получить часть добычи из конфискованного имущества, — заявил Эйч-Монкур.
В течение нескольких минут собравшиеся занялись обсуждением имущества Риалто, выражая свою заинтересованность в той или иной вещи.
Эо Хозяин Опалов тяжеловесно произнёс:
— К сожалению, Риалто нанёс нам слишком много оскорблений! Они включают поступки и поведение, которые трудно назвать определёнными словами, но они ранят моё сердце словно нож. Я обвиняю Риалто в жадности, надменности и намеренной вульгарности.
— Твои обвинения не подкреплены фактами, тем не менее мы учтём и их, — промолвил Айделфонс.
Зилифант нарочито высоко поднял палец.
— С жестоким коварством Риалто уничтожил моё редкое дерево, привезённое из Канопуса, — последнее, обнаруженное мной в этом умирающем мире! Когда я выразил Риалто своё возмущение, он лживо отрицал мои обвинения, а под конец заявил: «Посмотри лучше в сторону Зачарованного Леса на темнеющую листву дубов! Когда солнце скроется, их не отличишь от твоего стеклянного дерева». Разве это не насмешка над приличиями?
Эйч-Монкур печально кивнул головой.
— У меня нет слов. Прошу прощения от имени Риалто за содеянное, хотя он сам, вероятно, лишь посмеялся бы над моими попытками спасти его репутацию. Тем не менее разве не можем мы проявить милосердие к сбившемуся с пути истинного?
— Конечно. Точно такое же, с которым он отнёсся к моему деревцу! Я официально обвиняю Риалто в уголовном преступлении! — ответил Зилифант.
И снова Эйч-Монкур покачал головой.
— С трудом могу в это поверить. Зилифант побагровел от возмущения.
— Поостерегись! Несмотря на то, что ты здесь защищаешь подлеца Риалто, я не потерплю недоверия к моим словам! — прогремел он.
— Ты неправильно меня понял! Я сказал это сам себе, ибо никак не могу поверить, что Риалто был способен совершить такое злодеяние! — поспешил объяснить Эйч-Монкур.
— Что ж! Тогда беру назад свои слова.
Поочерёдно все члены ассоциации высказали свои жалобы, которые были записаны Айделфонсом на отдельном листе. Когда церемония закончилась, Наставник пробежал глазами весь список и в недоумении нахмурил брови.
— Забавно, как человек, подобный Риалто, мог так долго жить среди нас и не проявлять своих дурных наклонностей! Эйч-Монкур, тебе есть что добавить?
— Только апелляцию о помиловании ради проформы.
— Апелляция была услышана. А теперь мы проведём голосование. Итак, поднимите руки те, кто считает поведение Риал-то удовлетворительным и не видит за ним никакой вины, — обратился Наставник к собравшимся.
Ни одна рука не поднялась.
— Кто считает Риалто виновным? Все руки разом оказались поднятыми. Айделфонс прокашлялся и продолжил:
— После голосования я обязан определить сумму налагаемого штрафа. Должен заметить, что отсутствие Риалто некоторым образом облегчает наши печальные обязанности. Есть ли какие-то предложения со стороны собравшихся?
Заговорил Бизант:
— Мне кажется, следует пронумеровать всех сидящих за столом, начиная с меня. Затем мы отправимся в Фалу и там, в порядке очерёдности, выберем из имущества Риалто компенсацию.
Эо Хозяин Опалов поддержал идею Бизанта, но внёс некоторое дополнение:
— В целом, идея неплохая. Однако я предлагаю, чтобы нумерация производилась по жребию, а комнату защитили от любых заклинаний замораживания времени.
Все согласились с предложением Эо, и жребий был брошен. Когда каждый получил номер, маги отправились в Фалу. Мажордом Фроло вышел им навстречу и официальным тоном поинтересовался, что явилось причиной прибытия столь большой компании в поместье его хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
В это же время в Долине Скаум Эйч-Монкур решил извлечь максимум выгоды из отсутствия Риалто. По его предложению Айделфонс созвал «Совет Почтения», чтобы воздать почести достижениям Великого Фандаала, непревзойдённого гения Большого Мотолэма, который систематизировал правила контроля над Слугами. Когда все маги собрались, Эйч-Монкур перевёл дискуссию на обсуждение якобы совершённых Риалто проступков.
Маг с видимым возмущением заговорил:
— Лично я считаю Риалто своим близким другом и вовсе не собирался упоминать здесь его имя, разве что по возможности защитить его от нападок некоторых из присутствующих.
— Очень благородно с твоей стороны. Должен ли я считать, что Риалто и его поведение стало формальной темой нашей дискуссии? — поинтересовался Айделфонс.
— А почему бы и нет? Его деяния нельзя назвать иначе как преступными! — проворчал Гилгэд.
— Ну-ка, ну-ка! Нечего бормотать себе под нос и хныкать! Или громко скажи, в чем ты обвиняешь Риалто, или я, в качестве его защитника, выдвину предложение проголосовать за одобрение действий моего друга Риалто Великолепного! — вскричал Эйч-Монкур.
Гилгэд вскочил на ноги.
— Что?! Ты хочешь обвинить меня в хныканье? Меня, Гил-гэда, разработавшего десять заклинаний против Кейно, Морского демона?
Эйч-Монкур спокойно возразил:
— Это лишь форма обращения. Защищая Риалто, я обязан использовать своеобразные термины. Если я нанёс тебе непростительное оскорбление или уличил в чем-то недостойном, ты должен рассматривать мои слова, как слова самого Риалто, а не твоего друга Эйч-Монкура, который лишь стремится восстановить справедливость. Итак, раз Гилгэду не хватает храбрости выразить жалобу по всем правилам, может, кто-то ещё имеет претензии к Риалто?
Гилгэд возмущённо взревел:
— Ба-а! Даже в роли защитника Риалто ты оскорбляешь меня с явным удовольствием! Чтобы снять твои обвинения, я открыто обвиняю Риалто в нарушении этикета и избиении симиода и требую возмещения ущерба.
Айделфонс внёс предложение:
— Ради краткости и ясности стоило бы включить избиение в понятие нарушения этикета. Ты согласен?
Гилгэд неохотно пошёл на компромисс. Айделфонс обратился с воззванием к остальным членам ассоциации:
— Есть ли ещё добавления по делу Риалто? Эйч-Монкур обвёл взглядом присутствующих.
— Что за сборище жалких нытиков! Если необходимо, то я, в качестве заместителя Риалто, сам добавлю кое-что по его делу!
— Молчание! У меня есть что сказать! — прогремел Зилифант.
— Очень хорошо. Тема открыта для дискуссии, — заявил Айделфонс.
— Я предлагаю отмести все обвинения разом как недоказуемые. Несмотря даже на то, что Риалто все-таки хвастался своим успехом на Большом Балу и с иронией рассказывал об ужимках Айделфонса в компании толстой матроны и комических попытках Бизанта соблазнить тощую поэтессу в жёлтом парике, — заявил Эйч-Монкур.
— Твоё предложение отклоняется. Мы намерены разобрать все жалобы в деталях, — промычал Айделфонс сквозь зубы.
— Я вижу, что моё заступничество не приносит пользы. Тогда позвольте и мне огласить обвинения в адрес Риалто, чтобы по завершении обсуждения получить часть добычи из конфискованного имущества, — заявил Эйч-Монкур.
В течение нескольких минут собравшиеся занялись обсуждением имущества Риалто, выражая свою заинтересованность в той или иной вещи.
Эо Хозяин Опалов тяжеловесно произнёс:
— К сожалению, Риалто нанёс нам слишком много оскорблений! Они включают поступки и поведение, которые трудно назвать определёнными словами, но они ранят моё сердце словно нож. Я обвиняю Риалто в жадности, надменности и намеренной вульгарности.
— Твои обвинения не подкреплены фактами, тем не менее мы учтём и их, — промолвил Айделфонс.
Зилифант нарочито высоко поднял палец.
— С жестоким коварством Риалто уничтожил моё редкое дерево, привезённое из Канопуса, — последнее, обнаруженное мной в этом умирающем мире! Когда я выразил Риалто своё возмущение, он лживо отрицал мои обвинения, а под конец заявил: «Посмотри лучше в сторону Зачарованного Леса на темнеющую листву дубов! Когда солнце скроется, их не отличишь от твоего стеклянного дерева». Разве это не насмешка над приличиями?
Эйч-Монкур печально кивнул головой.
— У меня нет слов. Прошу прощения от имени Риалто за содеянное, хотя он сам, вероятно, лишь посмеялся бы над моими попытками спасти его репутацию. Тем не менее разве не можем мы проявить милосердие к сбившемуся с пути истинного?
— Конечно. Точно такое же, с которым он отнёсся к моему деревцу! Я официально обвиняю Риалто в уголовном преступлении! — ответил Зилифант.
И снова Эйч-Монкур покачал головой.
— С трудом могу в это поверить. Зилифант побагровел от возмущения.
— Поостерегись! Несмотря на то, что ты здесь защищаешь подлеца Риалто, я не потерплю недоверия к моим словам! — прогремел он.
— Ты неправильно меня понял! Я сказал это сам себе, ибо никак не могу поверить, что Риалто был способен совершить такое злодеяние! — поспешил объяснить Эйч-Монкур.
— Что ж! Тогда беру назад свои слова.
Поочерёдно все члены ассоциации высказали свои жалобы, которые были записаны Айделфонсом на отдельном листе. Когда церемония закончилась, Наставник пробежал глазами весь список и в недоумении нахмурил брови.
— Забавно, как человек, подобный Риалто, мог так долго жить среди нас и не проявлять своих дурных наклонностей! Эйч-Монкур, тебе есть что добавить?
— Только апелляцию о помиловании ради проформы.
— Апелляция была услышана. А теперь мы проведём голосование. Итак, поднимите руки те, кто считает поведение Риал-то удовлетворительным и не видит за ним никакой вины, — обратился Наставник к собравшимся.
Ни одна рука не поднялась.
— Кто считает Риалто виновным? Все руки разом оказались поднятыми. Айделфонс прокашлялся и продолжил:
— После голосования я обязан определить сумму налагаемого штрафа. Должен заметить, что отсутствие Риалто некоторым образом облегчает наши печальные обязанности. Есть ли какие-то предложения со стороны собравшихся?
Заговорил Бизант:
— Мне кажется, следует пронумеровать всех сидящих за столом, начиная с меня. Затем мы отправимся в Фалу и там, в порядке очерёдности, выберем из имущества Риалто компенсацию.
Эо Хозяин Опалов поддержал идею Бизанта, но внёс некоторое дополнение:
— В целом, идея неплохая. Однако я предлагаю, чтобы нумерация производилась по жребию, а комнату защитили от любых заклинаний замораживания времени.
Все согласились с предложением Эо, и жребий был брошен. Когда каждый получил номер, маги отправились в Фалу. Мажордом Фроло вышел им навстречу и официальным тоном поинтересовался, что явилось причиной прибытия столь большой компании в поместье его хозяина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55