Айделфонс повернулся к Эйч-Монкуру, стоявшему с выпученными глазами и отвисшей челюстью.
— Итак, ты был прав, Эйч-Монкур! Теперь мы все смогли убедиться в истинности твоих слов.
Эйч-Монкур неуверенно пробормотал:
— Да, похоже, что так.
Нахмурив брови, он смерил Сарсема долгим пронзительным взглядом, но Слуга не поднял глаз.
— Теперь, когда все ясно, мы можем вернуться в Бумергарф и продолжить рассмотрение дела, — заявил Айделфонс.
Эйч-Монкур попытался возразить: — Я плохо себя чувствую. Убери, пожалуйста, сеть, чтобы я мог вернуться в своё имение.
— Это невозможно. Все должны присутствовать на собрании. Как ты знаешь, мы пытаемся разобраться с делом Риалто, — ответил Наставник.
— Но дело Риалто можно считать завершённым! Продолжение уже бессмысленно. Нам надо отправиться по домам и заняться собственными делами! — воскликнул Бизант.
— Все в Бумергарф! Я не потерплю дальнейшего неповиновения! — прогремел Айделфонс.
Сдерживая возмущение, маги вновь заняли свои места в вертушке, и весь обратный путь никто не проронил ни слова. Трижды Эйч-Монкур поднимал палец, желая обратиться к Наставнику, но каждый раз что-то мешало ему сделать это.
В Бумергарфе маги неохотно вошли в Большой Зал и расселись по местам. В тени по-прежнему стоял человек в чёрном.
Айделфонс заговорил:
— А теперь мы рассмотрим сведения, добытые Риалто, и его возражения по делу. У кого-нибудь есть возражения?
Ответом ему была тишина.
Наставник повернулся к человеку в чёрном.
— Риалто, что ты можешь нам поведать?
— Я вынес встречное обвинение Хуртианкцу и его компании и теперь ожидаю решения.
Наставник произнёс:
— Присутствующие разделились на две группы: Риалто, истец, и ответчики — все остальные. В таком случае мы можем лишь обратиться за помощью к Голубым Принципам, содержание которых не подлежит обсуждению. Риалто, как Наставник я заявляю, что ты полностью доказал свою невиновность и теперь имеешь право требовать возвращения имущества и справедливой компенсации морального ущерба.
Риалто вышел вперёд и взошёл на кафедру.
— Я одержал тяжёлую и безрадостную победу, ибо сражался с людьми, которых считал в большей или меньшей степени своими друзьями.
Маг обвёл взглядом комнату. Немногие встретились с ним глазами. Ровным голосом он продолжил:
— Победа далась мне нелегко. На пути к ней пришлось тяжело потрудиться, познать горечь разочарований. Тем не менее я не намерен злорадствовать. Есть лишь одно требование — вернуть мне всю собственность, конфискованную в Фалу, и по одному камню Иона от каждого члена ассоциации в качестве компенсации морального ущерба. Все выше сказанное не относится лишь к одному человеку.
Эо Хозяин Опалов произнёс:
— Риалто, ты мудр и благороден. Действительно, своей победой ты не приобрёл всеобщей любви. Как я заметил, Хуртианкц и Зилифант скрежещут зубами от злости. И все же ты не нажил новых врагов. Я признаю свою ошибку и готов вернуть тебе все имущество и один камень Иона в качестве компенсации. Надеюсь, остальные последуют моему примеру.
Эшмаил воскликнул:
— Отличная речь, Эо! Я полностью разделяю твоё мнение. Риалто, а кто тот единственный человек, которого ты имел в виду, говоря, что не примешь его извинений?
— Я говорил об Эйч-Монкуре, ибо его поступки невозможно простить. Посягнув на Монстрамент, он нанёс всем нам серьёзное оскорбление. Вы стали его жертвами, равно как и я.
Эйч-Монкура следует лишить изученной им магии, а также способностей к её постижению. Этот акт осуществит Айделфонс, наш Наставник. Эйч-Монкур, которого вы видите сейчас, уже не тот человек, что стоял здесь час назад, а Айделфонс уже призвал своих Слуг. Они отправят провинившегося мага в местную кожевенную мастерскую, где ему подыщут занятие по способностям. Я же намерен завтра вернуться в Фалу, где постараюсь скорее забыть о пережитом.
Глава восемнадцатая
Шалук Утренняя Заря сидела на берегу реки Тэссы под сенью одной из многочисленных осин, росших тут и там и затенявших дом Риалто. Маг, приведя в порядок хозяйство, вышел на улицу и присоединился к девушке.
Он сел возле неё на траву, потом улёгся на спину и молча наблюдал за плывущими над головой облаками. Незаметно повернув голову, он изучал сначала тонкий профиль Шалук, потом нежные изгибы её фигуры. Сегодня на девушке были надеты песочного цвета брюки, подвязанные ленточками на икрах, чёрные тапочки, белая блузка и чёрная накидка. Блестящие чёрные волосы обвивала шёлковая красная лента. Риалто подумал, что в своё время она была «Избранной», Лучшей из Лучших. А теперь?
Девушка почувствовала на себе его взгляд и обернулась.
Маг произнёс:
— Шалук Выжившая, Утренняя Заря, что же мне с тобой делать?
«Избранная» снова погрузилась в созерцание тёмной речной воды.
— Я тоже хотела бы знать, что мне с собой делать. Риалто изумлённо поднял брови:
— Наша эра — последняя из известных на земле, может быть, и не самая безоблачная. И все же, ты ничего не хочешь; у тебя нет врагов; ты вольна идти, куда заблагорассудится. Что же тебя тревожит?
Шалук вздрогнула.
— Я не хочу показаться придирчивой, однако… Ты обращался со мной очень благородно, был щедр и внимателен. Но я здесь совсем одна. Наблюдая за вашим коллоквиумом, я представила себе стаю крокодилов, греющихся на солнышке у берегов Киука.
Риалто поморщился:
— Я тоже походил на крокодила?
Шалук, погрузившаяся в свои мысли, оставила его замечание без внимания.
— При дворе Восходящей на Востоке Луны я была «Избранной», Лучшей из Лучших! Самые благородные мужчины оспаривали честь поцеловать мою руку. Когда я проходила мимо, запах моих духов вызывал у них страстные вздохи и восторженные восклицания. Здесь меня воспринимают как Худшую из Худших. Никому нет дела, пахну ли я духами или коровьим навозом. Я стала мрачной и преисполнилась сомнений. Неужели я так слаба, скучна и некрасива, что сею безразличие повсюду, куда бы ни пошла?
Риалто снова улёгся на спину и смотрел на небо.
— Абсурд! Мираж! Сумасшествие!
На лице Шалук появилась грустная полуулыбка.
— Если бы ты относился ко мне недостойно и заставлял исполнять свои капризы, у меня оставалась хотя бы гордость. А твоё благородное обхождение не оставляет мне даже этого.
Риалто наконец обрёл дар речи.
— Ты самая недогадливая из всех девушек! Сколько раз мои руки тянулись к тебе, сколько раз я дрожал от желания заключить тебя в объятия, но всегда сдерживал себя, чтобы ты могла чувствовать себя в безопасности! А теперь ты обвиняешь меня в бессердечности и называешь крокодилом! Моё любовное томление ты принимала за старческое бессилие. Это я должен обижаться на тебя.
Вскочив на ноги, Риалто подошёл ближе к Шалук и, сев возле неё, взял девушку за руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55