Когда-то, когда я был гораздо сильнее, когда я лишь начинал привыкать к этой страшной судьбе, я обратил вспять их псалмы на них же, послав огненный дождь, который уничтожил почти весь их Орден, а заодно и их храм. Каждая битва забирает у меня силы – результаты же, хотя и приносят удовольствие, но вряд ли стоят затраченных усилий. Теперь я заслоняюсь своей силой, как щитом. Стражи думают, что моя сила иссякла, – я ведь хорошо скрываю ее и применяю, лишь когда действительно должен.
Но я уже смог посеять в них сомнения. Теперь тень моя сидит у кроватки моего сына, нашептывая обещания, вкладывая эти мысли в его чистый, невинный еще рассудок, и чувствует, как растет его сила – и моя вместе с ней. Мой сын. Мой единственный сын. Единственное существо, которое я когда-либо осмеливался любить. Я жду тебя».
* * *
За годы, прошедшие после исчезновения Лейт, Джонатан вырос и стал умным и послушным юношей. Его волосы потемнели, но сохранили серебряный отблеск, а детская голубизна глаз приобрела странную серебристую тень, становившуюся с годами все заметнее. Со временем пять одиноких мужчин, заботившихся о нем, позабыли, как отчаянно и громко вопил младенец, как настойчиво он требовал вернуть его домой – в крепость. После столь долгих лет затворничества мальчик стал для Стражей лучом света, лучом надежды.
Несмотря на замкнутость той жизни, что вели послушники Ордена, Стражи многому смогли научить Джонатана. Совсем маленьким он уже начал узнавать историю, географию и экологию Марковии и соседних земель от брата Маттаса. Старый монах отделял факты от вымыслов, описывая существа, живущие в горах и пустынях, а также под земной поверхностью. Он научил Жона многому и лишь о Полотне не упоминал никогда. Братья верили, что для того, чтобы Джонатан действительно по-настоящему был призван, он не должен ничего знать о Полотне заранее. Но все остальные легенды Маттас поведал мальчику без утайки. Не в силах увидеть, какой эффект производят его рассказы, старый монах прислушивался к страху в голосе Джонатана, страху, который говорил старику, что его слова услышаны и поняты.
«В этой земле страх очень силен», – этими словами он заканчивал почти каждый урок.
Маттас, наверное, покончил бы с этими рассказами, если бы узнал, как они действуют на мальчика. Жон часто лежал ночью в своей комнатке, не в силах уснуть, и напряженно вглядывался в темноту. Иногда ночью он был совершенно уверен, что вот-вот в какой-то момент в окно влетит вампир, чтобы пить его кровь. Порой он ожидал, что одним замораживающим прикосновением чародей остановит его сердце. В те ночи, когда страх был особенно непреодолим, он на цыпочках спускался в зал к постели Гектора. Говоря, что замерз, он забирался под одеяло и только тогда успокаивался, чувствуя рядом присутствие огромного монаха. Он должен был расти, стать таким же сильным и бесстрашным, как Гектор.
Как только он достаточно подрос, чтобы сидеть за столом в библиотеке, Лео и Доминик начали учить его чтению и математике. Монахи вскоре обнаружили, что у мальчика удивительные способности. Лишь один раз прочитав фрагмент, он запоминал его наизусть. Часто после вечерней трапезы Жон пересказывал легенды, которые слышал всего один раз. Так же легко он запоминал и песни. Пето научил его играть на арфе, и теперь под аккомпанемент флейты Пето Жон пел монахам песни их родины. Его голос был столь чистым и красивым, что все усаживались вокруг и слушали его, не решаясь подпевать.
Когда Джонатану исполнилось десять лет, Гектор начал обучать его основам боевых искусств. Монах вспоминал свое прежнее ремесло с удовольствием, которое заражало азартом и Жона.
Гектор начал с простых борцовских захватов, ударов и блоков. Потом, когда Жон стал старше, монах начал работать с палками и деревянными мечами. Хотя Жон двигался проворно и показывал в поединках хорошую технику, он все же был еще слишком слаб и мал, чтобы выйти победителем. Крупный мужчина легко подавлял его лишь за счет веса, и, как с горечью подумал Гектор, большинство мужчин будет крупнее него. А мальчик тяжело переживал каждое поражение.
– Запомни, что у тебя отвага воина, сердце воина и достаточно ума, чтобы знать: драка, как правило, не может быть ответом, – говорил Гектор ученику всякий раз, когда сила подводила его воспитанника.
– Это так же важно, как и сила? – спрашивал Жон.
– Это важнее силы. И, кроме того, у тебя есть другие навыки, и их гораздо больше, чем у меня.
Жон согласно кивнул – слова Гектора были, очевидно, справедливы.
– Где ты научился так хорошо драться? – спросил его однажды Жон, когда они закончили урок. Из всех монахов Гектор меньше других рассказывал о прошлом – даже Жону.
Гектор взглянул на ученика, которому скоро должно было сравняться семнадцать и который был напичкан знаниями, но по-прежнему наивен как младенец.
– Выйдем из крепости, – сказал он. Они вдвоем дошли до обочины дороги и сели там на большой камень. Вдали темнели пустынные земли Гхенны.
– Я очень немногим рассказывал о своем прошлом, – начал Гектор. – Но тебе, Жон, я расскажу. Другие могут посмеяться над моими ошибками, ты же сможешь извлечь из них урок.
Вытянув руку на восток, огромный монах произнес:
– Я родился в стране, называемой Борка. Мой отец был крупным мужчиной – больше восьми футов росту, а ручищи у него были такие, как у других мужчин ноги. Он похвалялся, что в нем течет кровь великанов и что я унаследовал его размеры и силу. Похоже, что так оно и есть. Еще ребенком я был вдвое крупнее своих сверстников. В моей деревне был такой обычай, что все мужчины, включая и мальчишек, мерялись силой в поединках. Хозяин земли, которую обрабатывал мой отец, впервые увидел мой бой, когда мне было всего шесть лет. Он слышал похвальбы моего отца и теперь убедился, что это правда. Он купил меня у моих родителей и натаскивал меня. Вначале – как бойца, а потом – как убийцу. Хотя я в твоем возрасте был семи футов росту, у меня было меньше опыта, чем у тебя. Учеба давалась нелегко, – вздохнул Гектор. – Я ненавидел ее.
– Ты же мог убежать, – возразил Жон.
– Мой хозяин думал так же и сделал все, чтобы я остался у него на службе. Он отравлял меня, хотя я узнал об этом много позже. Жидкость, которую он добавлял мне в пищу, не имела вкуса и не оказывала какого-то заметного действия. Но когда я попытался сбежать от него, а он знал, что я это сделаю, лекарство покинуло мое тело и началась боль – такая страшная, что все мои мысли были о том, как бы прекратить эту пытку. Я вернулся к нему и попросил простить меня. Он заковал меня в кандалы, приковал к столбу во дворе замка. Его другие рабы, а ведь мы были именно рабами, слышали, как я вопил целых два дня, прежде чем его отвар прекратил мою боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Но я уже смог посеять в них сомнения. Теперь тень моя сидит у кроватки моего сына, нашептывая обещания, вкладывая эти мысли в его чистый, невинный еще рассудок, и чувствует, как растет его сила – и моя вместе с ней. Мой сын. Мой единственный сын. Единственное существо, которое я когда-либо осмеливался любить. Я жду тебя».
* * *
За годы, прошедшие после исчезновения Лейт, Джонатан вырос и стал умным и послушным юношей. Его волосы потемнели, но сохранили серебряный отблеск, а детская голубизна глаз приобрела странную серебристую тень, становившуюся с годами все заметнее. Со временем пять одиноких мужчин, заботившихся о нем, позабыли, как отчаянно и громко вопил младенец, как настойчиво он требовал вернуть его домой – в крепость. После столь долгих лет затворничества мальчик стал для Стражей лучом света, лучом надежды.
Несмотря на замкнутость той жизни, что вели послушники Ордена, Стражи многому смогли научить Джонатана. Совсем маленьким он уже начал узнавать историю, географию и экологию Марковии и соседних земель от брата Маттаса. Старый монах отделял факты от вымыслов, описывая существа, живущие в горах и пустынях, а также под земной поверхностью. Он научил Жона многому и лишь о Полотне не упоминал никогда. Братья верили, что для того, чтобы Джонатан действительно по-настоящему был призван, он не должен ничего знать о Полотне заранее. Но все остальные легенды Маттас поведал мальчику без утайки. Не в силах увидеть, какой эффект производят его рассказы, старый монах прислушивался к страху в голосе Джонатана, страху, который говорил старику, что его слова услышаны и поняты.
«В этой земле страх очень силен», – этими словами он заканчивал почти каждый урок.
Маттас, наверное, покончил бы с этими рассказами, если бы узнал, как они действуют на мальчика. Жон часто лежал ночью в своей комнатке, не в силах уснуть, и напряженно вглядывался в темноту. Иногда ночью он был совершенно уверен, что вот-вот в какой-то момент в окно влетит вампир, чтобы пить его кровь. Порой он ожидал, что одним замораживающим прикосновением чародей остановит его сердце. В те ночи, когда страх был особенно непреодолим, он на цыпочках спускался в зал к постели Гектора. Говоря, что замерз, он забирался под одеяло и только тогда успокаивался, чувствуя рядом присутствие огромного монаха. Он должен был расти, стать таким же сильным и бесстрашным, как Гектор.
Как только он достаточно подрос, чтобы сидеть за столом в библиотеке, Лео и Доминик начали учить его чтению и математике. Монахи вскоре обнаружили, что у мальчика удивительные способности. Лишь один раз прочитав фрагмент, он запоминал его наизусть. Часто после вечерней трапезы Жон пересказывал легенды, которые слышал всего один раз. Так же легко он запоминал и песни. Пето научил его играть на арфе, и теперь под аккомпанемент флейты Пето Жон пел монахам песни их родины. Его голос был столь чистым и красивым, что все усаживались вокруг и слушали его, не решаясь подпевать.
Когда Джонатану исполнилось десять лет, Гектор начал обучать его основам боевых искусств. Монах вспоминал свое прежнее ремесло с удовольствием, которое заражало азартом и Жона.
Гектор начал с простых борцовских захватов, ударов и блоков. Потом, когда Жон стал старше, монах начал работать с палками и деревянными мечами. Хотя Жон двигался проворно и показывал в поединках хорошую технику, он все же был еще слишком слаб и мал, чтобы выйти победителем. Крупный мужчина легко подавлял его лишь за счет веса, и, как с горечью подумал Гектор, большинство мужчин будет крупнее него. А мальчик тяжело переживал каждое поражение.
– Запомни, что у тебя отвага воина, сердце воина и достаточно ума, чтобы знать: драка, как правило, не может быть ответом, – говорил Гектор ученику всякий раз, когда сила подводила его воспитанника.
– Это так же важно, как и сила? – спрашивал Жон.
– Это важнее силы. И, кроме того, у тебя есть другие навыки, и их гораздо больше, чем у меня.
Жон согласно кивнул – слова Гектора были, очевидно, справедливы.
– Где ты научился так хорошо драться? – спросил его однажды Жон, когда они закончили урок. Из всех монахов Гектор меньше других рассказывал о прошлом – даже Жону.
Гектор взглянул на ученика, которому скоро должно было сравняться семнадцать и который был напичкан знаниями, но по-прежнему наивен как младенец.
– Выйдем из крепости, – сказал он. Они вдвоем дошли до обочины дороги и сели там на большой камень. Вдали темнели пустынные земли Гхенны.
– Я очень немногим рассказывал о своем прошлом, – начал Гектор. – Но тебе, Жон, я расскажу. Другие могут посмеяться над моими ошибками, ты же сможешь извлечь из них урок.
Вытянув руку на восток, огромный монах произнес:
– Я родился в стране, называемой Борка. Мой отец был крупным мужчиной – больше восьми футов росту, а ручищи у него были такие, как у других мужчин ноги. Он похвалялся, что в нем течет кровь великанов и что я унаследовал его размеры и силу. Похоже, что так оно и есть. Еще ребенком я был вдвое крупнее своих сверстников. В моей деревне был такой обычай, что все мужчины, включая и мальчишек, мерялись силой в поединках. Хозяин земли, которую обрабатывал мой отец, впервые увидел мой бой, когда мне было всего шесть лет. Он слышал похвальбы моего отца и теперь убедился, что это правда. Он купил меня у моих родителей и натаскивал меня. Вначале – как бойца, а потом – как убийцу. Хотя я в твоем возрасте был семи футов росту, у меня было меньше опыта, чем у тебя. Учеба давалась нелегко, – вздохнул Гектор. – Я ненавидел ее.
– Ты же мог убежать, – возразил Жон.
– Мой хозяин думал так же и сделал все, чтобы я остался у него на службе. Он отравлял меня, хотя я узнал об этом много позже. Жидкость, которую он добавлял мне в пищу, не имела вкуса и не оказывала какого-то заметного действия. Но когда я попытался сбежать от него, а он знал, что я это сделаю, лекарство покинуло мое тело и началась боль – такая страшная, что все мои мысли были о том, как бы прекратить эту пытку. Я вернулся к нему и попросил простить меня. Он заковал меня в кандалы, приковал к столбу во дворе замка. Его другие рабы, а ведь мы были именно рабами, слышали, как я вопил целых два дня, прежде чем его отвар прекратил мою боль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84