После этого я решил, что не смогу отделаться от него никогда.
– Как же ты сбежал? Гектор рассмеялся:
– Я был глуп и очень счастлив. Человек был должен хозяину деньги, но собрался уехать в Дорвинию, не отдав долга. Мне дали коня и послали вслед за должником, чтобы забрать деньги или, если тот станет упрямиться, преподать на его примере хороший урок всем остальным. Но когда я догнал его у Лехберга, его люди скрутили меня. Они здорово отлупили меня и увезли оттуда. Я пришел в себя по дороге. Лежал сзади в фургоне, а когда поднял голову, то увидел вокруг лишь голые скалы. Пронзительный холодный ветер бросал пыль мне в глаза, и сквозь слезы я увидел, что у тех, кто сторожил меня, лица закрыты повязками от пыли. Через некоторое время фургон остановился, эти люди вытащили меня и бросили на дороге – связанного по рукам и ногам под палящим полуденным солнцем. К тому времени, как я сумел высвободиться, фургон уже исчез из виду, а следы его развеял беспощадный ветер.
Хозяин считал, что мне потребуется один-два дня, не больше. Это достаточно долго, чтобы я начал чувствовать себя плохо, но вся настоящая боль начиналась позже. Но я оказался один там, где, как я узнал потом, была Гхенна. И все действие отвара пропало. И началась пытка.
Гектор посмотрел в сторону далекой земли, что когда-то чуть не забрала его жизнь, и продолжал:
– В невыносимых муках я провел ту ночь. И следующую ночь. На третий день я нашел ручей и смог выпить воды. Вода заставила мою смерть отступить, но не избавила от боли. Случайно я набрел на тропинку, ведущую в горы, – а там я смог хоть как-то укрыться от ветра.
Он умолк. Мальчик ничего не знал о Полотне. Хотя Гектор не был согласен с решением Ордена, что Жон должен почувствовать зов до того, как узнает о Полотне, но он уважал вердикт своих братьев по Ордену. А мальчик выжидательно смотрел на него сейчас, и Гектор продолжал:
– Спустилась ночь, и тут я услышал песнопения. Я направился туда, откуда доносились звуки, и добрел до крепости, где Стражи начали… свое вечернее моление. Они были так поглощены церемонией, что поначалу даже не заметили меня. В тот момент показалось, что прошлое кричит во мне. У меня был выбор – уйти или остаться. Я двинулся к ним, выкрикивая одно проклятие за другим, лишь бы привлечь их внимание. Лео повернулся ко мне. И Доминик. Они втащили меня в свой круг. Я лежал, распростертый на земле, и молился всем богам, чтобы они сняли с меня проклятие.
– И оно было снято? – с благоговением спросил Жон.
– Не сразу. Лео пытался помочь мне, но у него не было опыта. Потом он привел Ивара из Линде. Ивар знал, как прекратить мои муки. Боль оставила меня лишь через несколько месяцев, но, когда она наконец ушла, я впервые в жизни стал свободен. Я многое мог сделать теперь в жизни. Я решил остаться здесь, с остальными. Как и другие, я никогда не жалел об этом.
– Я тоже хочу остаться.
Жону было всего семнадцать лет. Такой несмышленыш, подумал Гектор. Так готов отказаться от всех тех возможностей в жизни, о которых и не подозревает.
– Ты должен пожить вне этих стен, во внешнем мире, прежде чем сможешь принимать такое решение, – сказал Гектор.
Гектор лишь поддержал то предложение, что уже сделал Доминик.
– Доминик сказал, что мне не нужно уходить далеко, – вслух подумал Джонатан. Он взглянул на Гектора и продолжил: – Он говорил о городе Линде в Тепесте.
– Пойдем со мной.
Гектор встал и протянул Жону руку. Мальчик последовал за ним. Они прошли к противоположной стене крепости и вышли на высокий утес, с которого был виден весь Тепест. Посередине зеленой долины текла голубая река. Гектор показал на долину:
– Линде сразу за рекой. Это далеко, как ты думаешь? Жон засиял:
– Достаточно близко, чтобы я мог приходить к вам.
– Точно! – Огромный монах хлопнул его по плечу. – Никто никогда не закроет перед тобой эти двери.
В большом зале ударил колокол, напоминая, что Жон должен помочь готовить ужин.
– Спасибо тебе, – сказал Джонатан и помчался по тропинке к крепости.
За едой Жон думал о последних словах Гектора. Вместо того чтобы выпить обычную порцию снотворного, Жон лежал, закрыв глаза, размышляя о том, как ему поступить. Лунный свет струился сквозь щели в ставнях, отбрасывал странные тени по стенам его комнаты. Почти засыпая, он услышал, как зашептал знакомый голос, так похожий на его собственный:
– Уходи от монахов. Они больше ничему не могут научить тебя.
– Отстань, – ответил Жон.
Как всегда, он был почти уверен, что это – его собственные мысли. Слова Гектора перемешивались с шепотом. И на следующее утро, когда он сидел с Лео в одной из комнат наверху, проходя, как уже много лет, курс наук, Жон все еще не решил, как поступить.
Он начал учиться у Лео простым заклинаниям, как только смог сам читать. Сначала эти уроки были не больше чем простыми фокусами, способом проверить его способности, благоразумие и надежность. Его отличная память оказалась как нельзя кстати, хотя жесты, которыми должны были сопровождаться слова, были для него сложны, как и для любого новичка. Однако время шло, Жон начал показывать совершенно поразительные для своего возраста успехи в волшебстве.
Тем не менее Лео отдавал свое знание маленькими порциями. Хотя он иногда позволял Жону зажигать очаг в большом зале или разжигать плиту на кухне словом и жестом, он дал юноше лишь то необходимое, что позволило бы Жону выжить в Марковии. «Горы вокруг полны врагов. Марков – повелитель зверей – живет на востоке. Он оставил нас в покое лишь потому, что мы укрываемся в крепости, а полузвери думают, что здесь одни развалины. Не делай ничего, что может привлечь к нам внимание этих тварей».
– Зачем же учиться всему этому, если я не смогу воспользоваться своими знаниями? – спросил однажды Жон.
– Для защиты. Но если ты обнаружишь свою силу вне этих стен по любой причине, кроме спасения своей жизни, я сожгу твою книгу заклинаний. Понял?
После этой угрозы Жон с большим уважением стал относиться к таким урокам. Если он убедит своего учителя, что искренне согласен подчиняться, Лео по-прежнему будет разрешать ему переписывать заклинания в свою собственную книжку. Если он будет исключительно хорошо вести себя, Лео научит его новому заклинанию, или даже двум новым. Но, несмотря на свои слова, Жон все чаще стал замечать, что заклинания, которые он уже знал, не срабатывают. Если он хоть словом выдаст это, его уроки прекратятся – быть может, на несколько недель.
Строгость Лео привела к результату, противоположному тому, который надеялся получить монах. Джонатан знал, что у него сильная врожденная способность к волшебству. Проходили годы, и его желание использовать свои возможности становилось лишь сильнее. Иногда ему казалось, что он готов на все, лишь бы добыть новые знания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
– Как же ты сбежал? Гектор рассмеялся:
– Я был глуп и очень счастлив. Человек был должен хозяину деньги, но собрался уехать в Дорвинию, не отдав долга. Мне дали коня и послали вслед за должником, чтобы забрать деньги или, если тот станет упрямиться, преподать на его примере хороший урок всем остальным. Но когда я догнал его у Лехберга, его люди скрутили меня. Они здорово отлупили меня и увезли оттуда. Я пришел в себя по дороге. Лежал сзади в фургоне, а когда поднял голову, то увидел вокруг лишь голые скалы. Пронзительный холодный ветер бросал пыль мне в глаза, и сквозь слезы я увидел, что у тех, кто сторожил меня, лица закрыты повязками от пыли. Через некоторое время фургон остановился, эти люди вытащили меня и бросили на дороге – связанного по рукам и ногам под палящим полуденным солнцем. К тому времени, как я сумел высвободиться, фургон уже исчез из виду, а следы его развеял беспощадный ветер.
Хозяин считал, что мне потребуется один-два дня, не больше. Это достаточно долго, чтобы я начал чувствовать себя плохо, но вся настоящая боль начиналась позже. Но я оказался один там, где, как я узнал потом, была Гхенна. И все действие отвара пропало. И началась пытка.
Гектор посмотрел в сторону далекой земли, что когда-то чуть не забрала его жизнь, и продолжал:
– В невыносимых муках я провел ту ночь. И следующую ночь. На третий день я нашел ручей и смог выпить воды. Вода заставила мою смерть отступить, но не избавила от боли. Случайно я набрел на тропинку, ведущую в горы, – а там я смог хоть как-то укрыться от ветра.
Он умолк. Мальчик ничего не знал о Полотне. Хотя Гектор не был согласен с решением Ордена, что Жон должен почувствовать зов до того, как узнает о Полотне, но он уважал вердикт своих братьев по Ордену. А мальчик выжидательно смотрел на него сейчас, и Гектор продолжал:
– Спустилась ночь, и тут я услышал песнопения. Я направился туда, откуда доносились звуки, и добрел до крепости, где Стражи начали… свое вечернее моление. Они были так поглощены церемонией, что поначалу даже не заметили меня. В тот момент показалось, что прошлое кричит во мне. У меня был выбор – уйти или остаться. Я двинулся к ним, выкрикивая одно проклятие за другим, лишь бы привлечь их внимание. Лео повернулся ко мне. И Доминик. Они втащили меня в свой круг. Я лежал, распростертый на земле, и молился всем богам, чтобы они сняли с меня проклятие.
– И оно было снято? – с благоговением спросил Жон.
– Не сразу. Лео пытался помочь мне, но у него не было опыта. Потом он привел Ивара из Линде. Ивар знал, как прекратить мои муки. Боль оставила меня лишь через несколько месяцев, но, когда она наконец ушла, я впервые в жизни стал свободен. Я многое мог сделать теперь в жизни. Я решил остаться здесь, с остальными. Как и другие, я никогда не жалел об этом.
– Я тоже хочу остаться.
Жону было всего семнадцать лет. Такой несмышленыш, подумал Гектор. Так готов отказаться от всех тех возможностей в жизни, о которых и не подозревает.
– Ты должен пожить вне этих стен, во внешнем мире, прежде чем сможешь принимать такое решение, – сказал Гектор.
Гектор лишь поддержал то предложение, что уже сделал Доминик.
– Доминик сказал, что мне не нужно уходить далеко, – вслух подумал Джонатан. Он взглянул на Гектора и продолжил: – Он говорил о городе Линде в Тепесте.
– Пойдем со мной.
Гектор встал и протянул Жону руку. Мальчик последовал за ним. Они прошли к противоположной стене крепости и вышли на высокий утес, с которого был виден весь Тепест. Посередине зеленой долины текла голубая река. Гектор показал на долину:
– Линде сразу за рекой. Это далеко, как ты думаешь? Жон засиял:
– Достаточно близко, чтобы я мог приходить к вам.
– Точно! – Огромный монах хлопнул его по плечу. – Никто никогда не закроет перед тобой эти двери.
В большом зале ударил колокол, напоминая, что Жон должен помочь готовить ужин.
– Спасибо тебе, – сказал Джонатан и помчался по тропинке к крепости.
За едой Жон думал о последних словах Гектора. Вместо того чтобы выпить обычную порцию снотворного, Жон лежал, закрыв глаза, размышляя о том, как ему поступить. Лунный свет струился сквозь щели в ставнях, отбрасывал странные тени по стенам его комнаты. Почти засыпая, он услышал, как зашептал знакомый голос, так похожий на его собственный:
– Уходи от монахов. Они больше ничему не могут научить тебя.
– Отстань, – ответил Жон.
Как всегда, он был почти уверен, что это – его собственные мысли. Слова Гектора перемешивались с шепотом. И на следующее утро, когда он сидел с Лео в одной из комнат наверху, проходя, как уже много лет, курс наук, Жон все еще не решил, как поступить.
Он начал учиться у Лео простым заклинаниям, как только смог сам читать. Сначала эти уроки были не больше чем простыми фокусами, способом проверить его способности, благоразумие и надежность. Его отличная память оказалась как нельзя кстати, хотя жесты, которыми должны были сопровождаться слова, были для него сложны, как и для любого новичка. Однако время шло, Жон начал показывать совершенно поразительные для своего возраста успехи в волшебстве.
Тем не менее Лео отдавал свое знание маленькими порциями. Хотя он иногда позволял Жону зажигать очаг в большом зале или разжигать плиту на кухне словом и жестом, он дал юноше лишь то необходимое, что позволило бы Жону выжить в Марковии. «Горы вокруг полны врагов. Марков – повелитель зверей – живет на востоке. Он оставил нас в покое лишь потому, что мы укрываемся в крепости, а полузвери думают, что здесь одни развалины. Не делай ничего, что может привлечь к нам внимание этих тварей».
– Зачем же учиться всему этому, если я не смогу воспользоваться своими знаниями? – спросил однажды Жон.
– Для защиты. Но если ты обнаружишь свою силу вне этих стен по любой причине, кроме спасения своей жизни, я сожгу твою книгу заклинаний. Понял?
После этой угрозы Жон с большим уважением стал относиться к таким урокам. Если он убедит своего учителя, что искренне согласен подчиняться, Лео по-прежнему будет разрешать ему переписывать заклинания в свою собственную книжку. Если он будет исключительно хорошо вести себя, Лео научит его новому заклинанию, или даже двум новым. Но, несмотря на свои слова, Жон все чаще стал замечать, что заклинания, которые он уже знал, не срабатывают. Если он хоть словом выдаст это, его уроки прекратятся – быть может, на несколько недель.
Строгость Лео привела к результату, противоположному тому, который надеялся получить монах. Джонатан знал, что у него сильная врожденная способность к волшебству. Проходили годы, и его желание использовать свои возможности становилось лишь сильнее. Иногда ему казалось, что он готов на все, лишь бы добыть новые знания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84