А теперь он только пасся, проводя свои последние дни в мире и покое.
Позже Элси принесла ей поесть. Гизела не могла дотронуться до еды, и не было сил рассказать Элси, что произошло. Служанка с любопытством поглядывала на Гизелу, но интуиция ей подсказывала, что молодая хозяйка не расположена к болтовне, и после нескольких ничего не значащих фраз она ушла к себе.
Гизела разделась и легла между холодными простынями на кровать. Она была ошеломлена и в то же время чувствовала себя совершенно разбитой, как будто леди Харриет исполнила свою угрозу и задала ей взбучку.
Нужно заглянуть правде в глаза: ее ничему не научили. Несмотря на все ее достоинства, образование она получила никудышное. Леди Харриет считала, что нечего попусту тратить деньги на учителей. Три раза в неделю Гизеле давал уроки местный викарий, и еще несколько лет к ним из Таусестера приходил бывший учитель, обучавший ее игре на фортепиано и французскому языку. К счастью, в отцовской библиотеке сохранилось много книг. Некоторые из них устарели, а те, которые собирал еще ее дед, были тяжеленными трактатами по каким-то непонятным для нее предметам. Но Гизела все равно читала. Ей нравился их прекрасный язык, хотя довольно часто она не понимала, о чем идет речь.
Она также старалась уберечь газеты от горничной, которая уносила их и разводила ими огонь. Газеты были для Гизелы единственной возможностью заглянуть в другую жизнь, и обычно она ощущала собственную непросвещенность, потому что имела небольшой кругозор или вообще не понимала, почему тому или иному вопросу придавали такое большое значение.
Вот и все ее достижения, и ни одним из них, Гизела была вполне уверена, нельзя было кого-нибудь заинтересовать. Ну кто возьмет такую гувернантку? Она очень в этом сомневалась. Даже маловероятно, что ее наймут в служанки, так как ей никогда не позволяли готовить и к тому же у нее не было самого главного — хорошей рекомендации. Она вновь и вновь обдумывала то одну, то другую возможность, но так и не пришла ни к какому выводу.
Настало утро. Гизела поднялась с первыми лучами солнца. Умылась, оделась и начала причесываться, когда вошла Элси.
— О, как вы рано встали, мисс, — сказала она. — Я думала, вы захотите, быть может, поспать сегодня подольше.
— Я уезжаю, — ответила Гизела.
— Уже слышала об этом, — сообщила Элси. — Вчера вечером, когда я отнесла нагретый кирпич в хозяйкину кровать, она мне говорит: «Мисс Гизела уезжает утром, поэтому скажи повару, что завтрак ей не понадобится». Но я подумала, вы все равно можете проголодаться, и принесла вам кое-что на подносе.
— Спасибо, Элси, — сказала Гизела, добавив чуть слышно:
— Значит, она решила уморить меня голодом.
«Кое-что» на подносе выглядело не очень аппетитно. Два толстых ломтя хлеба с маслом и стакан молока.
— Я не осмелилась захватить что-нибудь еще, мисс, — пояснила Элси. — Боялась, повар спросит меня, кому это предназначается.
— Я и так очень благодарна тебе, Элси, — сказала Гизела, — и не хочу навлечь на тебя неприятности, — О, мисс! Не могли бы вы взять меня с собой? — попросила Элси. — Когда вас не будет, жизнь здесь станет невыносимой. Знаете, какова наша хозяйка. Вы единственная, кто относится ко мне по-человечески.
— Я бы очень хотела взять тебя с собой, Элси, — сказала Гизела. — Но я сама пока не знаю, что буду делать. Элси переменилась в лице.
— Она выставляет вас из дома? — возмутилась горничная. — Нет у нее никакой совести!
— Тише, Элси, ты не должна ничего говорить. Иначе она тебя тоже прогонит. И рекомендаций не даст. Элси выглядела очень серьезной.
— Мне все равно, лишь бы быть с вами, мисс. Но дело в том, что я почти все свои деньги отсылаю матери. Она у меня старенькая и не может столько работать, как раньше.
— Оставайся здесь, — сказала Гизела. — Если я когда-нибудь смогу помочь тебе, то сделаю это непременно. Если обстоятельства сложатся так, что я смогу послать за тобой, обещаю, что ни секунды не стану медлить.
Элси просияла.
— О, благодарю вас, мисс. Это дает надежду. Я буду каждую ночь молиться за вас. Непременно. Куда вы едете?
— Не знаю, — ответила Гизела.
— Если вы хотите найти место, мисс, вам лучше ехать в Лондон. Мне говорили, в Лондоне полно мест. Я и сама поехала бы, если бы подвернулась такая возможность. Моя матушка всегда говорит, что в Лондоне все девушки попадают в беду, но мне думается, все же не все.
— Да, наверняка, не все, — повторила Гизела. — Ты права, Элси. Я поеду в Лондон.
Элси помогла уложить в сундук всего несколько вещей, принадлежавших Гизеле, поверх тех, что там уже были. Гизела присоединила к ним потертую библию, подарок матери, свой охотничий кнут и лисий хвост, врученный на охоте, когда ей исполнилось только пять лет.
— И это все, мисс? — удивленно спросила Элси.
— Да, все, — подтвердила Гизела.
В самом деле, не очень много для двадцати лет жизни.
«Мой уход вряд ли кто заметит», — подумала Гизела, ощутив внезапную боль от этой мысли.
— Не могу понять, почему хозяйка не позволила вам остаться до похорон, — сказала Элси. — Ведь должна же она соблюсти хоть какие-то приличия.
— Я все равно не смогла бы пойти на похороны, — ответила Гизела — У меня нет подходящего платья.
Отвечая Элси, Гизела понимала, что именно по этой причине мачеха торопилась от нее избавиться. В ее чувстве к падчерице слились воедино и ревность, и ненависть, и какая-то извращенная жажда мести, и, конечно, стремление сохранить деньги. Даже она не могла позволить, чтобы Гизела появилась перед людьми в своем старом коричневом платье и старомодной шляпке. Поэтому гораздо выгоднее было отослать ее прочь, отделаться от нее как можно скорее. Немногие поинтересуются ее судьбой, даже сомнительно, что кто-нибудь вообще заметит ее отсутствие. Но появись она на похоронах, языкам нашлась бы работа, и поползли бы сплетни, что дочь одета не должным образом. Да, леди Харриет была довольно сообразительна, если дело касалось денег.
Когда, все было сложено, Гизела посмотрела на часы.
— Половина десятого, — сказала она. — К ней уже заходили?
Элси покачала головой.
— Еще нет, — ответила она. — Хозяйка сказала, что позвонит, когда проснется. Вы уедете, не попрощавшись?
— Я не могу так сделать, — призналась Гизела. Но не добавила при этом, что причина здесь вовсе не в привязанности или вежливости, а просто ей» нужно было получить обещанные деньги.
Пробило одиннадцать часов, когда, наконец, леди Харриет проснулась, и Элси прибежала в комнату Гизелы сообщить, что хозяйка хочет ее видеть.
— Она опять не в настроении, — сказала служанка. — Так что не задерживайтесь у нее долго, мисс.
— Постараюсь пробыть там ни на секунду больше, чем понадобится, — уверила ее Гизела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Позже Элси принесла ей поесть. Гизела не могла дотронуться до еды, и не было сил рассказать Элси, что произошло. Служанка с любопытством поглядывала на Гизелу, но интуиция ей подсказывала, что молодая хозяйка не расположена к болтовне, и после нескольких ничего не значащих фраз она ушла к себе.
Гизела разделась и легла между холодными простынями на кровать. Она была ошеломлена и в то же время чувствовала себя совершенно разбитой, как будто леди Харриет исполнила свою угрозу и задала ей взбучку.
Нужно заглянуть правде в глаза: ее ничему не научили. Несмотря на все ее достоинства, образование она получила никудышное. Леди Харриет считала, что нечего попусту тратить деньги на учителей. Три раза в неделю Гизеле давал уроки местный викарий, и еще несколько лет к ним из Таусестера приходил бывший учитель, обучавший ее игре на фортепиано и французскому языку. К счастью, в отцовской библиотеке сохранилось много книг. Некоторые из них устарели, а те, которые собирал еще ее дед, были тяжеленными трактатами по каким-то непонятным для нее предметам. Но Гизела все равно читала. Ей нравился их прекрасный язык, хотя довольно часто она не понимала, о чем идет речь.
Она также старалась уберечь газеты от горничной, которая уносила их и разводила ими огонь. Газеты были для Гизелы единственной возможностью заглянуть в другую жизнь, и обычно она ощущала собственную непросвещенность, потому что имела небольшой кругозор или вообще не понимала, почему тому или иному вопросу придавали такое большое значение.
Вот и все ее достижения, и ни одним из них, Гизела была вполне уверена, нельзя было кого-нибудь заинтересовать. Ну кто возьмет такую гувернантку? Она очень в этом сомневалась. Даже маловероятно, что ее наймут в служанки, так как ей никогда не позволяли готовить и к тому же у нее не было самого главного — хорошей рекомендации. Она вновь и вновь обдумывала то одну, то другую возможность, но так и не пришла ни к какому выводу.
Настало утро. Гизела поднялась с первыми лучами солнца. Умылась, оделась и начала причесываться, когда вошла Элси.
— О, как вы рано встали, мисс, — сказала она. — Я думала, вы захотите, быть может, поспать сегодня подольше.
— Я уезжаю, — ответила Гизела.
— Уже слышала об этом, — сообщила Элси. — Вчера вечером, когда я отнесла нагретый кирпич в хозяйкину кровать, она мне говорит: «Мисс Гизела уезжает утром, поэтому скажи повару, что завтрак ей не понадобится». Но я подумала, вы все равно можете проголодаться, и принесла вам кое-что на подносе.
— Спасибо, Элси, — сказала Гизела, добавив чуть слышно:
— Значит, она решила уморить меня голодом.
«Кое-что» на подносе выглядело не очень аппетитно. Два толстых ломтя хлеба с маслом и стакан молока.
— Я не осмелилась захватить что-нибудь еще, мисс, — пояснила Элси. — Боялась, повар спросит меня, кому это предназначается.
— Я и так очень благодарна тебе, Элси, — сказала Гизела, — и не хочу навлечь на тебя неприятности, — О, мисс! Не могли бы вы взять меня с собой? — попросила Элси. — Когда вас не будет, жизнь здесь станет невыносимой. Знаете, какова наша хозяйка. Вы единственная, кто относится ко мне по-человечески.
— Я бы очень хотела взять тебя с собой, Элси, — сказала Гизела. — Но я сама пока не знаю, что буду делать. Элси переменилась в лице.
— Она выставляет вас из дома? — возмутилась горничная. — Нет у нее никакой совести!
— Тише, Элси, ты не должна ничего говорить. Иначе она тебя тоже прогонит. И рекомендаций не даст. Элси выглядела очень серьезной.
— Мне все равно, лишь бы быть с вами, мисс. Но дело в том, что я почти все свои деньги отсылаю матери. Она у меня старенькая и не может столько работать, как раньше.
— Оставайся здесь, — сказала Гизела. — Если я когда-нибудь смогу помочь тебе, то сделаю это непременно. Если обстоятельства сложатся так, что я смогу послать за тобой, обещаю, что ни секунды не стану медлить.
Элси просияла.
— О, благодарю вас, мисс. Это дает надежду. Я буду каждую ночь молиться за вас. Непременно. Куда вы едете?
— Не знаю, — ответила Гизела.
— Если вы хотите найти место, мисс, вам лучше ехать в Лондон. Мне говорили, в Лондоне полно мест. Я и сама поехала бы, если бы подвернулась такая возможность. Моя матушка всегда говорит, что в Лондоне все девушки попадают в беду, но мне думается, все же не все.
— Да, наверняка, не все, — повторила Гизела. — Ты права, Элси. Я поеду в Лондон.
Элси помогла уложить в сундук всего несколько вещей, принадлежавших Гизеле, поверх тех, что там уже были. Гизела присоединила к ним потертую библию, подарок матери, свой охотничий кнут и лисий хвост, врученный на охоте, когда ей исполнилось только пять лет.
— И это все, мисс? — удивленно спросила Элси.
— Да, все, — подтвердила Гизела.
В самом деле, не очень много для двадцати лет жизни.
«Мой уход вряд ли кто заметит», — подумала Гизела, ощутив внезапную боль от этой мысли.
— Не могу понять, почему хозяйка не позволила вам остаться до похорон, — сказала Элси. — Ведь должна же она соблюсти хоть какие-то приличия.
— Я все равно не смогла бы пойти на похороны, — ответила Гизела — У меня нет подходящего платья.
Отвечая Элси, Гизела понимала, что именно по этой причине мачеха торопилась от нее избавиться. В ее чувстве к падчерице слились воедино и ревность, и ненависть, и какая-то извращенная жажда мести, и, конечно, стремление сохранить деньги. Даже она не могла позволить, чтобы Гизела появилась перед людьми в своем старом коричневом платье и старомодной шляпке. Поэтому гораздо выгоднее было отослать ее прочь, отделаться от нее как можно скорее. Немногие поинтересуются ее судьбой, даже сомнительно, что кто-нибудь вообще заметит ее отсутствие. Но появись она на похоронах, языкам нашлась бы работа, и поползли бы сплетни, что дочь одета не должным образом. Да, леди Харриет была довольно сообразительна, если дело касалось денег.
Когда, все было сложено, Гизела посмотрела на часы.
— Половина десятого, — сказала она. — К ней уже заходили?
Элси покачала головой.
— Еще нет, — ответила она. — Хозяйка сказала, что позвонит, когда проснется. Вы уедете, не попрощавшись?
— Я не могу так сделать, — призналась Гизела. Но не добавила при этом, что причина здесь вовсе не в привязанности или вежливости, а просто ей» нужно было получить обещанные деньги.
Пробило одиннадцать часов, когда, наконец, леди Харриет проснулась, и Элси прибежала в комнату Гизелы сообщить, что хозяйка хочет ее видеть.
— Она опять не в настроении, — сказала служанка. — Так что не задерживайтесь у нее долго, мисс.
— Постараюсь пробыть там ни на секунду больше, чем понадобится, — уверила ее Гизела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56