— спросила она.
Лорд Брекон задумался:
— Он у меня недавно. Лучше послать его за Бейтсоном. Тот служил у нас еще до моего рождения.
Камердинер, явившийся на зов колокольчика, если и удивился, застав их на ногах в такой час, то виду не подал.
— Позовите Бейтсона, — сказал лорд Брекон, — а потом можете ложиться. Вы мне больше не понадобитесь сегодня.
— Слушаюсь, милорд.
Камердинер тихо удалился, а несколько минут спустя явился Бейтсон. Наверное, одеваться ему пришлось второпях, подумала Кэролайн, хотя по его виду этого не скажешь. Осторожно постучав, он вошел и остановился у двери, в почтительном молчании ожидая распоряжений его светлости.
— Подойдите сюда, Бейтсон, и закройте дверь.
Дворецкий повиновался. Когда он подошел ближе, лорд Брекон сказал:
— Бейтсон, у меня неприятности.
Старик глубоко вздохнул:
— Какие неприятности, милорд?
— Хуже не бывает, Бейтсон. Вы помните моего отца? Сегодня кто-то подложил в библиотеку труп запоротого насмерть мальчика. А рядом мой хлыст.
Лицо дворецкого дрогнуло.
— О, мистер Вэйн! — задыхаясь, проговорил он. — Как это могло случиться?
— Я сам себе задавал этот вопрос и пока что не нахожу никакого объяснения, кроме одного: ее светлость видела из своего окна, как двое подносили труп к окну библиотеки, которое кто-то открыл изнутри.
— Значит, милорд, они не могут вас обвинить?
— Будет трудно доказать, что это не я. Не говоря уже о том, что вновь пойдут слухи, ходившие после смерти моего отца. И вы, и многие другие слышали, как вчера утром я отчитывал этого парня, когда он ударил лошадь мистера Уорлингема.
— Ох, милорд!
Взглянув на него, лорд Брекон сказал негромко:
— Бейтсон, я его не убивал. Вы мне верите?
Кэролайн показалось, что в глазах старика блеснула радость:
— Я верю вам, мастер Вэйн. Я никогда от вас не правды не слышал, но найдутся другие, которые не поверят.
— Вот в том и дело, — сказал лорд Брекон. — Именно поэтому, Бейтсон, ее светлость убеждает меня уехать сегодня, пока ведется следствие. Я считаю, что мне нельзя уезжать, что я должен остаться, но ее светлость настаивает.
— Ее светлость права, я уверен, милорд. Чтобы нам разузнать побольше про это ужасное дело, лучше, если вашей светлости здесь не будет.
— Но мы должны спешить, — заторопилась Кэролайн. — Его светлости нужна лошадь, Бейтсон, самая быстрая в конюшне, и нужно немедленно послать грума в Ноул с письмом к лорду Милборну. Займитесь этим. Мы знаем, что можем на вас положиться, не правда ли?
— Можете, миледи, и есть еще два надежных человека в конюшне, за кого я поручусь. Вам лучше переодеться, милорд. Я приведу вам лошадь минут через пять-десять.
Он направился к выходу, но у самой двери оглянулся. Он явно боролся с собой, всячески стараясь сдержать подступавшие к глазам слезы.
— Мы вас спасем, мастер Вэйн, будьте уверены.
Когда за ним закрылась дверь, Кэролайн повернулась к лорду Брекону:
— Он тебя тоже любит, Вэйн.
Лорд Брекон не ответил, но она почувствовала, что преданность старика глубоко тронула его.
— Пока ты переодеваешься, я пойду к себе и напишу письма Ньюмену и дяде Фрэнсису. Поторопись, Вэйн.
Вместо ответа он взял ее руку и поднес к губам. Это не был традиционный холодный поцелуй. Кэролайн вздрогнула от его прикосновения и была готова броситься к нему в объятия, но усилием воли сдержала себя и отвернулась, чтобы не помешать ему проявлением слабости.
Она написала письма и, запечатывая одно из них, адресованное лорду Милборну, услышала, как открылась дверь: это был Вэйн. Он уже переоделся в костюм для верховой езды, и теперь на нем был серый сюртук, а в начищенных до блеска высоких сапогах отражался огонь камина. Как ужасно, подумала она, что он вынужден бежать из собственного дома, словно преступник, чего и добивался его кузен.
Но для сожалений сейчас не было времени. Она встала из-за стола и, подойдя к мужу, вручила ему письмо к Ньюмену, которое он положил в карман.
— По возможности ни с кем не говори, когда приедешь в Мэндрейк. Чем меньше ты будешь возбуждать любопытство, тем лучше. И лучше подъехать на конный двор, а не к парадному входу.
— Понимаю, — сказал он, не отрывая от нее глаз.
— Господь с тобой, любовь моя, — сказала она, и голос ее дрогнул.
В ответ он привлек ее к себе и долго-долго не отрывался от ее губ. Потом, рука об руку, они молча спустились по лестнице. В холле было темно, у двери горела одна-единственная свеча. Было видно, что ее только что зажгли, и Кэролайн, недоумевавшая, кто бы это мог сделать, со вздохом облегчения увидела выступившего из тени ожидавшего их Бейтсона.
— Я слышу, что ведут лошадей, милорд, — сказал он.
И действительно, как только он открыл дверь, раздался топот копыт о гравий подъездной аллеи. На одной, из лошадей сидел грум, другую, великолепного темного жеребца, вел конюх, с трудом удерживая гарцующее животное, казалось, так и рвавшееся в дорогу.
Небо светлело, близился восход. Было достаточно светло, чтобы разглядеть лица. Лорд Брекон обернулся и взглянул на Кэролайн. Какое-то время они молча смотрели в глаза друг другу, вспоминая обо всем том, что осталось недоговоренным, о невысказанной любви, о боли разлуки.
Не прикасаясь к ней, без единого слова, лорд Брекон спустился по ступеням и сел на жеребца. Конь взвился, но, словно почувствовав хозяина, внезапно присмирел.
Взмахнув шляпой, лорд Брекон развернул коня и поскакал по аллее. Через мгновение он уже скрылся из виду в тени дубов.
Кэролайн вспомнила о письме лорду Милборну, которое она держала в руках, и подала его груму:
— Поезжай как можно скорее. Ноул недалеко отсюда, как я понимаю?
— Полями мили четыре, миледи.
— Хорошо, значит, путь недолгий. По приезде туда потребуй, чтобы мое письмо тут же передали судье.
Скажи, что это чрезвычайно важно, и не позволяй никому тебя задерживать.
Поклонившись, грум повернул коня в сторону ворот, ведущих в парк. Кэролайн следила за ним, пока и он не исчез из виду.
— Пойдемте, миледи, — прошептал Бейтсов. Кэролайн вздрогнула и обернулась к нему.
— Они уехали, Бейтсон, — проговорила она, словно в забытьи.
— Да, миледи, и нам только остается ждать утра.
— Я пойду к себе. Если кто-нибудь будет спрашивать его светлость, скажите, что его вызвали по важному делу. Что вы им наговорите, не имеет значения, потому что, как только приедет лорд Милборн, я расскажу ему правду.
— Слушаюсь, миледи. А труп в библиотеке? Может быть, мне убрать его?
— Нет-нет, ни под каким видом. И запретите другим к нему прикасаться. Я хочу, чтобы судья увидел все, как есть.
— Слушаю, миледи, — повторил Бейтсон.
Предельно уставшая, словно все ее тело налито свинцом, Кэролайн поднялась по лестнице.
Ее сотрясала дрожь. Придя в спальню, она, не дав себе труда раздеться, забралась в постель, надеясь согреться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Лорд Брекон задумался:
— Он у меня недавно. Лучше послать его за Бейтсоном. Тот служил у нас еще до моего рождения.
Камердинер, явившийся на зов колокольчика, если и удивился, застав их на ногах в такой час, то виду не подал.
— Позовите Бейтсона, — сказал лорд Брекон, — а потом можете ложиться. Вы мне больше не понадобитесь сегодня.
— Слушаюсь, милорд.
Камердинер тихо удалился, а несколько минут спустя явился Бейтсон. Наверное, одеваться ему пришлось второпях, подумала Кэролайн, хотя по его виду этого не скажешь. Осторожно постучав, он вошел и остановился у двери, в почтительном молчании ожидая распоряжений его светлости.
— Подойдите сюда, Бейтсон, и закройте дверь.
Дворецкий повиновался. Когда он подошел ближе, лорд Брекон сказал:
— Бейтсон, у меня неприятности.
Старик глубоко вздохнул:
— Какие неприятности, милорд?
— Хуже не бывает, Бейтсон. Вы помните моего отца? Сегодня кто-то подложил в библиотеку труп запоротого насмерть мальчика. А рядом мой хлыст.
Лицо дворецкого дрогнуло.
— О, мистер Вэйн! — задыхаясь, проговорил он. — Как это могло случиться?
— Я сам себе задавал этот вопрос и пока что не нахожу никакого объяснения, кроме одного: ее светлость видела из своего окна, как двое подносили труп к окну библиотеки, которое кто-то открыл изнутри.
— Значит, милорд, они не могут вас обвинить?
— Будет трудно доказать, что это не я. Не говоря уже о том, что вновь пойдут слухи, ходившие после смерти моего отца. И вы, и многие другие слышали, как вчера утром я отчитывал этого парня, когда он ударил лошадь мистера Уорлингема.
— Ох, милорд!
Взглянув на него, лорд Брекон сказал негромко:
— Бейтсон, я его не убивал. Вы мне верите?
Кэролайн показалось, что в глазах старика блеснула радость:
— Я верю вам, мастер Вэйн. Я никогда от вас не правды не слышал, но найдутся другие, которые не поверят.
— Вот в том и дело, — сказал лорд Брекон. — Именно поэтому, Бейтсон, ее светлость убеждает меня уехать сегодня, пока ведется следствие. Я считаю, что мне нельзя уезжать, что я должен остаться, но ее светлость настаивает.
— Ее светлость права, я уверен, милорд. Чтобы нам разузнать побольше про это ужасное дело, лучше, если вашей светлости здесь не будет.
— Но мы должны спешить, — заторопилась Кэролайн. — Его светлости нужна лошадь, Бейтсон, самая быстрая в конюшне, и нужно немедленно послать грума в Ноул с письмом к лорду Милборну. Займитесь этим. Мы знаем, что можем на вас положиться, не правда ли?
— Можете, миледи, и есть еще два надежных человека в конюшне, за кого я поручусь. Вам лучше переодеться, милорд. Я приведу вам лошадь минут через пять-десять.
Он направился к выходу, но у самой двери оглянулся. Он явно боролся с собой, всячески стараясь сдержать подступавшие к глазам слезы.
— Мы вас спасем, мастер Вэйн, будьте уверены.
Когда за ним закрылась дверь, Кэролайн повернулась к лорду Брекону:
— Он тебя тоже любит, Вэйн.
Лорд Брекон не ответил, но она почувствовала, что преданность старика глубоко тронула его.
— Пока ты переодеваешься, я пойду к себе и напишу письма Ньюмену и дяде Фрэнсису. Поторопись, Вэйн.
Вместо ответа он взял ее руку и поднес к губам. Это не был традиционный холодный поцелуй. Кэролайн вздрогнула от его прикосновения и была готова броситься к нему в объятия, но усилием воли сдержала себя и отвернулась, чтобы не помешать ему проявлением слабости.
Она написала письма и, запечатывая одно из них, адресованное лорду Милборну, услышала, как открылась дверь: это был Вэйн. Он уже переоделся в костюм для верховой езды, и теперь на нем был серый сюртук, а в начищенных до блеска высоких сапогах отражался огонь камина. Как ужасно, подумала она, что он вынужден бежать из собственного дома, словно преступник, чего и добивался его кузен.
Но для сожалений сейчас не было времени. Она встала из-за стола и, подойдя к мужу, вручила ему письмо к Ньюмену, которое он положил в карман.
— По возможности ни с кем не говори, когда приедешь в Мэндрейк. Чем меньше ты будешь возбуждать любопытство, тем лучше. И лучше подъехать на конный двор, а не к парадному входу.
— Понимаю, — сказал он, не отрывая от нее глаз.
— Господь с тобой, любовь моя, — сказала она, и голос ее дрогнул.
В ответ он привлек ее к себе и долго-долго не отрывался от ее губ. Потом, рука об руку, они молча спустились по лестнице. В холле было темно, у двери горела одна-единственная свеча. Было видно, что ее только что зажгли, и Кэролайн, недоумевавшая, кто бы это мог сделать, со вздохом облегчения увидела выступившего из тени ожидавшего их Бейтсона.
— Я слышу, что ведут лошадей, милорд, — сказал он.
И действительно, как только он открыл дверь, раздался топот копыт о гравий подъездной аллеи. На одной, из лошадей сидел грум, другую, великолепного темного жеребца, вел конюх, с трудом удерживая гарцующее животное, казалось, так и рвавшееся в дорогу.
Небо светлело, близился восход. Было достаточно светло, чтобы разглядеть лица. Лорд Брекон обернулся и взглянул на Кэролайн. Какое-то время они молча смотрели в глаза друг другу, вспоминая обо всем том, что осталось недоговоренным, о невысказанной любви, о боли разлуки.
Не прикасаясь к ней, без единого слова, лорд Брекон спустился по ступеням и сел на жеребца. Конь взвился, но, словно почувствовав хозяина, внезапно присмирел.
Взмахнув шляпой, лорд Брекон развернул коня и поскакал по аллее. Через мгновение он уже скрылся из виду в тени дубов.
Кэролайн вспомнила о письме лорду Милборну, которое она держала в руках, и подала его груму:
— Поезжай как можно скорее. Ноул недалеко отсюда, как я понимаю?
— Полями мили четыре, миледи.
— Хорошо, значит, путь недолгий. По приезде туда потребуй, чтобы мое письмо тут же передали судье.
Скажи, что это чрезвычайно важно, и не позволяй никому тебя задерживать.
Поклонившись, грум повернул коня в сторону ворот, ведущих в парк. Кэролайн следила за ним, пока и он не исчез из виду.
— Пойдемте, миледи, — прошептал Бейтсов. Кэролайн вздрогнула и обернулась к нему.
— Они уехали, Бейтсон, — проговорила она, словно в забытьи.
— Да, миледи, и нам только остается ждать утра.
— Я пойду к себе. Если кто-нибудь будет спрашивать его светлость, скажите, что его вызвали по важному делу. Что вы им наговорите, не имеет значения, потому что, как только приедет лорд Милборн, я расскажу ему правду.
— Слушаюсь, миледи. А труп в библиотеке? Может быть, мне убрать его?
— Нет-нет, ни под каким видом. И запретите другим к нему прикасаться. Я хочу, чтобы судья увидел все, как есть.
— Слушаю, миледи, — повторил Бейтсон.
Предельно уставшая, словно все ее тело налито свинцом, Кэролайн поднялась по лестнице.
Ее сотрясала дрожь. Придя в спальню, она, не дав себе труда раздеться, забралась в постель, надеясь согреться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81