— Ну, что будем сейчас делать? — поинтересовался Шимин.
— Для начала мы подведем эту лошадь туда, где стоит моя.
— А потом?
— Потом поместим арестованного в тот же подвал, где имели удовольствие побывать вы с супругой.
— А потом?
— Будем ждать моих людей, с ними я отправлю его в Эдирне.
После этого мы выполнили намеченное — невзирая на ругань и угрозы, спустили «купца» в подвал. Затем мы с кузнецом снова уселись возле двери и разожгли трубки.
— Незабываемое приключение! Я еще ни разу не был в плену в собственном погребе и никого там не держал. Такова, однако, воля Аллаха!
Время медленно текло, пока мы беседовали. Мы поели, и я с нетерпением ждал Халефа и остальных. Женщина снова прилегла. Наступила полночь. Прошел еще час, но никто не появлялся.
— Наверное, они нашли по дороге постоялый двор, — пытался объяснить их долгое отсутствие Шимин.
— Нет, у них есть указание ехать сюда. Может, их задержало какое-то непредвиденное обстоятельство, но ночевать они нигде не станут, пока не приедут сюда.
— Или они спутали тропу.
— Такого с ними не должно случиться, особенно с Халефом.
— Тогда нам не остается ничего другого, как просто ждать. Ведь нам не так тяжко, как тому человеку в подвале. Как ему там, кстати?
— Так же, как и тебе, когда ты там лежал в куче угля.
— Ты думаешь, он не серб?
— Нет, он врет.
— И никакой он не Пимоза?
— Нет.
— Но ведь и ты можешь ошибаться!
— Ба! Да если бы ему удалось выхватить нож, он бы напал на нас. Почему он не потребовал доставить его к киадже? Так поступил бы любой честный путник. А ты знаешь того красильщика, о котором он говорил?
— Да, знаю.
— Кто это?
— Толстый, ленивый болван.
Своеобразный ответ. Красильщика звали Бошак, а это слово означает «ленивый», «вялый». Я спросил еще:
— Он обеспеченный человек?
— Нет, именно по причине лености. К тому же он еще и пекарь.
— А как пекарь он прилежен?
— Нет, дом его разваливается, ибо он ленится его чинить. Его жена сама построила печь и сама же заботится о ней, подправляет ее.
— И печет все сама?
— Да, все сама.
— А что же делает ее муж?
— Ест, пьет, курит, ловит кейф.
— Тогда неудивительно, что он беден. Ведь он живет в Енибашлы.
— Да, эфенди, это большая деревня. До нее два часа ходу. Как только пройдешь Кушукавак, пересечешь реку по мосту — оттуда дорога сразу ведет в Енибашлы.
— Наверное, там его продукция пользуется спросом?
— Не знаю.
— Говори точнее.
— Видишь ли, несколько лет назад ему отрезали уши.
— За что?
— Разве ты не знаешь, когда применяют такое наказание?
— Может, пек слишком маленький хлеб?
— Нет, скорее слишком большой. Того, кто недопечет, бывает, приколют за ухо к двери, но отрезать — нет, за это уши не отрезают.
— Если он такой бедный, почему же он испек слишком большую буханку?
— Нет, дело не в этом. Квашня вывалилась из кадки, оказалось, тесто слишком тяжелое, что-то он туда не то примешал, может быть, даже солому.
— Ах, вон оно что! Значит, он просто вор!
— Выходит, так.
— Тогда мне надо с ним пообщаться.
— Зачем? Я думаю, тебе надо сразу ехать дальше, как только появятся твои товарищи.
— Раньше я так и хотел сделать. Но всадник упомянул пекаря, и он может оказаться мне полезным.
— Тогда все равно придется ждать до утра.
— Да, как раз мои приедут, а я их потом просто нагоню.
— Зачем тебе их здесь ждать? Ты ведь можешь поспать в доме!
— А вдруг, не увидев меня, они проскачут мимо?
— Я посторожу, эфенди.
— Нет, этого я не допущу.
— Почему? Разве ты не вытащил нас с женой из подвала? Без тебя мы бы задохнулись. А я не могу несколько часов скоротать один? А когда ты утром поскачешь, я наверстаю.
Он так убедительно говорил, что я наконец уступил. Его жена подготовила мне лежанку, и, взяв клятвенное обещание с кузнеца поддерживать огонь, я провалился в тяжелый сон.
Глава 2
СРЕДИ КОНТРАБАНДИСТОВ
Когда я проснулся, вокруг было еще совсем темно, но я почувствовал, что выспался. Разгадка пришла, когда я встал и заметил, что ставни на окнах плотно закрыты. Распахнув одно из окон, я обнаружил, что утро в разгаре — никак не менее восьми-девяти часов.
Снаружи отчетливо доносились размеренные звуки поковки. Я вышел. Кузнец работал, а жена держала мехи.
— С добрым утром, — улыбнулся он. — Долго же ты спал, эфенди!
— Увы. Но ты тоже.
— Я? Как это?
— Не вижу своих спутников.
— Я их тоже не видел.
— Они проехали мимо.
— Когда?
— Ночью.
— Ты думаешь, я их прозевал?
— Я подозреваю.
— Да я глаз не сомкнул. Спроси жену. Когда ты заснул, она вышла ко мне во двор. Мы сидели вместе и ждали гостей. Но увы!
— А огонь горел?
— Он до сих пор горит, эфенди. Я говорю правду.
— Что-то я начинаю беспокоиться. Поеду-ка им навстречу.
— Наверное, ты хочешь заехать в Енибашлы?
— Я хотел сначала, но…
— Не беспокойся, эфенди, они приедут. Это же умные люди, они не поедут ночью.
— Это-то как раз их не волнует. Им явно что-то помешало или же они сбились с пути.
— В обоих случаях тебе надо бы поехать в Енибашлы. По каким местам они едут?
— Я наказал им добираться от Дерекей в Мастанлы.
— Ну тогда они должны непременно здесь проехать. И если им кто-то и попадется по дороге, то этим человеком окажусь я. Я возьму лошадь нашего пленника.
— Это отрадно слышать. Ты уже говорил с ним?
— Да, повидался.
— Что же он сказал?
— Он опять ругался. Требовал освободить его, а когда я отказался, потребовал для разговора тебя.
— Что ж, исполню его просьбу.
— Не делай этого, эфенди!
— Отчего же?
— Он очень хитрый — обязательно освободится, силой ли, хитростью — непременно.
— Я совершенно не опасаюсь ни его физической силы, ни его ума. Он находится там, внизу, в подвале, и к тому же связан. Что он мне сделает? Он даже не в состоянии пошевелить рукой.
— Но он заморочит тебе голову!
— Нет, вряд ли, я не из легковерных и не из тех, кто сейчас думает одно, а через пять минут — другое. К тому же ты ведь будешь рядом. Пошли.
Мы уже собирались открывать погреб, когда ко мне вдруг подошла жена кузнеца, доверительно дотронулась до руки и тихо сказала:
— Я вспомнила, вспомнила…
— Что? — спросил я, замерев с протянутой к двери рукой.
— Его лицо, его шрам.
— Ты имеешь в виду нашего пленника?
— Да, его, ведь все это вылетело у меня из головы.
— Значит, ты его раньше видела?
— Да, но у меня все выпало из памяти. Я всю ночь размышляла. Никак не получалось вспомнить. И тут вдруг осенило.
— Давай отойдем подальше, здесь все слышно, — сказал я.
Мы втроем зашли в соседнее помещение, и там кузнец удивленно спросил жену:
— Ты его уже где-то видела? И всю ночь сидела и вспоминала? Но почему ты мне ничего об этом не сказала?
— Я боялась ошибиться.
— Так где ты его видела?
— В Топоклу.
— Когда?
— Нынешней весной, у моей подруги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88