Нос ее был слишком короток, рот чересчур велик, лицо слишком кругло и румяно. Хорошая реалистическая фотография была бы к ней беспощадна, а скульпторы классической Греции с сожалением и с поклоном выпроводили бы ее из своей мастерской. Несмотря на все это, пояс, которым была опоясана мисс Мильрой, был все-таки поясом Венеры, и ключ, отпирающий все сердца, она всегда носила с собой. Прежде чем Аллэн поднял вторую пригоршню цветов, он уже в нее влюбился.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, мистер Армадэль, — сказала она, неохотно принимая цветы, которые Аллэн бросал к ней на платье. — Мне так стыдно! Я, право, не имела серьезного намерения так смело ворваться в ваш сад… Я так, проговорилась, право! Что мне сказать в извинение? О, мистер Армадэль, что вы должны думать обо мне?
Аллэн вдруг догадался, что ему следует сделать комплимент, и сказал его с третьей пригоршней цветов по-своему прямо и простодушно:
— Я скажу вам, что я думаю, мисс Мильрой. Я думаю, что самая приятнейшая прогулка в моей жизни та, которая сегодня утром привела меня сюда.
Он казался пылок и красив. Он обращался не к женщине, которой уже надоел восторг, а к девушке, только что начинавшей жизнь женщины, и во всяком случае ему не вредило его звание торп-эмброзского владельца. Выражение раскаяния на лице мисс Мильрой почти исчезло. Она потупила глаза, скромно и с улыбкой смотря на цветы, лежащие у нее на платье.
— Я заслуживаю строгого выговора, — сказала она, — а не комплиментов, мистер Армадэль, менее всего от вас!
— О да, вы их заслуживаете! — вскричал опрометчивый Аллэн, проворно вскочив на ноги. — Притом это не комплимент, это правда: вы самая хорошенькая.., извините, мисс Мильрой, на этот раз я проболтался.
Между определенными нормами поведения, которых должны придерживаться женщины, может быть, самой тяжелой в шестнадцать лет можно назвать серьезность. Мисс Мильрой едва удерживалась от смеха, улыбнулась, опять удержалась и успела сохранить серьезность.
Садовник, все еще стоявший тут же и терпеливо ожидавший удобного случая, посчитал, что теперь удобно воспользоваться в своих личных интересах первой паузой, наступившей после появления Аллэна в зверинце.
— Я нижайше поздравляю вас с приездом в Торп-Эмброз, сэр, — сказал Абрагэм Сэдж, упрямо начав свою речь во второй раз. — Меня зовут…
Прежде чем он успел произнести свое имя, мисс Мильрой случайно взглянула на упрямое лицо садовника и уже никак не могла хранить свою серьезность и громко расхохоталась. Аллэн, никогда не пропускавший случая последовать такому веселому примеру, тоже разразился хохотом. Благоразумный садовник не удивился и не обиделся, он дождался новой паузы и опять заговорил о своем в ту минуту, когда молодые люди перестали смеяться, чтобы перевести дух.
— Я служил садовником, — продолжал Абрагэм Сэдж, — более чем сорок лет…
Вы будете служить садовником еще сорок лет, если только замолчите и уберетесь отсюда! — воскликнул Аллэн, как только смех позволил ему говорить.
— Благодарю вас, сэр, — сказал садовник с чрезвычайной вежливостью, но не показывая признаков, что он замолчит или уйдет.
— Ну что ж? — спросил Аллэн.
Абрагэм Сэдж прокашлялся и повертел в руках грабли. Он смотрел на свой драгоценный инструмент с чрезвычайным интересом и вниманием, видя, по всей вероятности, не длинную ручку граблей, а хорошую перспективу вдали, а в конце ее свои личные выгоды.
— Когда для вас будет удобнее, сэр, — продолжал этот непреклонный человек, — я желал бы почтительнейше поговорить с вами о моем сыне. Может быть, для вас будет удобнее после, сэр? Нижайше кланяюсь и благодарю. Сын мой трезв, привык к конюшням и принадлежит к английской церкви.
Отрекомендовав таким образом своего сына, Абрагэм Сэдж вскинул на плечо свои драгоценные грабли и медленно скрылся из виду.
— Если это образчик верного старого слуги, — сказал Аллэн, — то я скорее согласен, чтобы меня обманывал новый слуга. По крайней мере, вас он уже не будет беспокоить, мисс Мильрой. Все цветники в саду к вашим услугам и все фрукты летом, если только вам угодно будет приходить сюда кушать.
— О мистер Армадэль, как вы добры! Как мне вас благодарить?
Аллэну представилась возможность сделать новый комплимент, комплимент, который продлил бы их встречу.
— Вы можете оказать мне величайшую милость, — сказал он, — вы можете помочь мне получить приятное впечатление о моем саде.
— Боже мой! Каким образом? — невинно спросила мисс Мильрой.
Аллэн заключил свою мысль словами:
— Взяв меня с собой, мисс Мильрой, на вашу утреннюю прогулку.
Он улыбнулся и подал руку. Она со своей стороны увидела возможность пококетничать. Девушка подала ему свою руку, покраснела и вдруг отняла ее.
— Я не думаю, чтобы это было хорошо, мистер Армадэль, — сказала она, принявшись с глубочайшим старанием собирать цветы. — Не нужно ли нам пригласить сюда какую-нибудь пожилую даму? Кажется, мне не совсем прилично ходить с вами под руку, пока я не узнаю вас короче.
Я вынуждена об этом спросить. Я так мало образована, я так мало была в обществе, и один из друзей папа сказал однажды, что мое обращение слишком смело для моих лет. Вы как думаете?
— Я думаю, как хорошо, что здесь нет друга вашего папа, — отвечал откровенный Аллэн. — Я поссорился бы с ним непременно. Что касается общества, мисс Мильрой, никто его не знает меньше меня, но если бы с нами была здесь пожилая дама, я должен сказать, что ее присутствие было бы чрезвычайно некстати. Не угодно ли? — заключил Аллэн, во второй раз предлагая свою руку. — Пойдемте же!
Мисс Мильрой бросила на него нерешительный взгляд.
— Вы хуже вашего садовника, мистер Армадэль! — сказала она и опять в нерешительности потупила глаза. — Я уверена, что это нехорошо, — прибавила она и через минуту взяла Аллэна под руку без малейшей нерешительности.
Они пошли по усыпанному маргаритками лугу, молодые, веселые и счастливые, и солнце летнего утра безоблачно освещало их усыпанный цветами путь.
— Куда мы идем теперь? — спросил Аллэн. — В другой сад?
Она весело засмеялась.
— Как это странно, мистер Армадэль, что вы не знаете, когда все это принадлежит вам! Неужели вы видите Торп-Эмброз первый раз сегодня? Как это должно казаться вам странно! Нет, нет, не говорите мне больше комплиментов, а то, пожалуй, вы вскружите мне голову. С нами нет пожилой дамы, и я сама должна заботиться о себе. Позвольте мне быть полезной, позвольте мне показать вашу собственность. Мы выйдем из этой калитки через дорогу в парк, а потом по сельскому мостику кругом плантации — куда вы думаете? Туда, где я живу, мистер Армадэль, в прехорошенький коттедж, который вы отдали внаймы папа. О, если бы вы знали, как мы обрадовались, когда могли его получить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
— Пожалуйста, не беспокойтесь, мистер Армадэль, — сказала она, неохотно принимая цветы, которые Аллэн бросал к ней на платье. — Мне так стыдно! Я, право, не имела серьезного намерения так смело ворваться в ваш сад… Я так, проговорилась, право! Что мне сказать в извинение? О, мистер Армадэль, что вы должны думать обо мне?
Аллэн вдруг догадался, что ему следует сделать комплимент, и сказал его с третьей пригоршней цветов по-своему прямо и простодушно:
— Я скажу вам, что я думаю, мисс Мильрой. Я думаю, что самая приятнейшая прогулка в моей жизни та, которая сегодня утром привела меня сюда.
Он казался пылок и красив. Он обращался не к женщине, которой уже надоел восторг, а к девушке, только что начинавшей жизнь женщины, и во всяком случае ему не вредило его звание торп-эмброзского владельца. Выражение раскаяния на лице мисс Мильрой почти исчезло. Она потупила глаза, скромно и с улыбкой смотря на цветы, лежащие у нее на платье.
— Я заслуживаю строгого выговора, — сказала она, — а не комплиментов, мистер Армадэль, менее всего от вас!
— О да, вы их заслуживаете! — вскричал опрометчивый Аллэн, проворно вскочив на ноги. — Притом это не комплимент, это правда: вы самая хорошенькая.., извините, мисс Мильрой, на этот раз я проболтался.
Между определенными нормами поведения, которых должны придерживаться женщины, может быть, самой тяжелой в шестнадцать лет можно назвать серьезность. Мисс Мильрой едва удерживалась от смеха, улыбнулась, опять удержалась и успела сохранить серьезность.
Садовник, все еще стоявший тут же и терпеливо ожидавший удобного случая, посчитал, что теперь удобно воспользоваться в своих личных интересах первой паузой, наступившей после появления Аллэна в зверинце.
— Я нижайше поздравляю вас с приездом в Торп-Эмброз, сэр, — сказал Абрагэм Сэдж, упрямо начав свою речь во второй раз. — Меня зовут…
Прежде чем он успел произнести свое имя, мисс Мильрой случайно взглянула на упрямое лицо садовника и уже никак не могла хранить свою серьезность и громко расхохоталась. Аллэн, никогда не пропускавший случая последовать такому веселому примеру, тоже разразился хохотом. Благоразумный садовник не удивился и не обиделся, он дождался новой паузы и опять заговорил о своем в ту минуту, когда молодые люди перестали смеяться, чтобы перевести дух.
— Я служил садовником, — продолжал Абрагэм Сэдж, — более чем сорок лет…
Вы будете служить садовником еще сорок лет, если только замолчите и уберетесь отсюда! — воскликнул Аллэн, как только смех позволил ему говорить.
— Благодарю вас, сэр, — сказал садовник с чрезвычайной вежливостью, но не показывая признаков, что он замолчит или уйдет.
— Ну что ж? — спросил Аллэн.
Абрагэм Сэдж прокашлялся и повертел в руках грабли. Он смотрел на свой драгоценный инструмент с чрезвычайным интересом и вниманием, видя, по всей вероятности, не длинную ручку граблей, а хорошую перспективу вдали, а в конце ее свои личные выгоды.
— Когда для вас будет удобнее, сэр, — продолжал этот непреклонный человек, — я желал бы почтительнейше поговорить с вами о моем сыне. Может быть, для вас будет удобнее после, сэр? Нижайше кланяюсь и благодарю. Сын мой трезв, привык к конюшням и принадлежит к английской церкви.
Отрекомендовав таким образом своего сына, Абрагэм Сэдж вскинул на плечо свои драгоценные грабли и медленно скрылся из виду.
— Если это образчик верного старого слуги, — сказал Аллэн, — то я скорее согласен, чтобы меня обманывал новый слуга. По крайней мере, вас он уже не будет беспокоить, мисс Мильрой. Все цветники в саду к вашим услугам и все фрукты летом, если только вам угодно будет приходить сюда кушать.
— О мистер Армадэль, как вы добры! Как мне вас благодарить?
Аллэну представилась возможность сделать новый комплимент, комплимент, который продлил бы их встречу.
— Вы можете оказать мне величайшую милость, — сказал он, — вы можете помочь мне получить приятное впечатление о моем саде.
— Боже мой! Каким образом? — невинно спросила мисс Мильрой.
Аллэн заключил свою мысль словами:
— Взяв меня с собой, мисс Мильрой, на вашу утреннюю прогулку.
Он улыбнулся и подал руку. Она со своей стороны увидела возможность пококетничать. Девушка подала ему свою руку, покраснела и вдруг отняла ее.
— Я не думаю, чтобы это было хорошо, мистер Армадэль, — сказала она, принявшись с глубочайшим старанием собирать цветы. — Не нужно ли нам пригласить сюда какую-нибудь пожилую даму? Кажется, мне не совсем прилично ходить с вами под руку, пока я не узнаю вас короче.
Я вынуждена об этом спросить. Я так мало образована, я так мало была в обществе, и один из друзей папа сказал однажды, что мое обращение слишком смело для моих лет. Вы как думаете?
— Я думаю, как хорошо, что здесь нет друга вашего папа, — отвечал откровенный Аллэн. — Я поссорился бы с ним непременно. Что касается общества, мисс Мильрой, никто его не знает меньше меня, но если бы с нами была здесь пожилая дама, я должен сказать, что ее присутствие было бы чрезвычайно некстати. Не угодно ли? — заключил Аллэн, во второй раз предлагая свою руку. — Пойдемте же!
Мисс Мильрой бросила на него нерешительный взгляд.
— Вы хуже вашего садовника, мистер Армадэль! — сказала она и опять в нерешительности потупила глаза. — Я уверена, что это нехорошо, — прибавила она и через минуту взяла Аллэна под руку без малейшей нерешительности.
Они пошли по усыпанному маргаритками лугу, молодые, веселые и счастливые, и солнце летнего утра безоблачно освещало их усыпанный цветами путь.
— Куда мы идем теперь? — спросил Аллэн. — В другой сад?
Она весело засмеялась.
— Как это странно, мистер Армадэль, что вы не знаете, когда все это принадлежит вам! Неужели вы видите Торп-Эмброз первый раз сегодня? Как это должно казаться вам странно! Нет, нет, не говорите мне больше комплиментов, а то, пожалуй, вы вскружите мне голову. С нами нет пожилой дамы, и я сама должна заботиться о себе. Позвольте мне быть полезной, позвольте мне показать вашу собственность. Мы выйдем из этой калитки через дорогу в парк, а потом по сельскому мостику кругом плантации — куда вы думаете? Туда, где я живу, мистер Армадэль, в прехорошенький коттедж, который вы отдали внаймы папа. О, если бы вы знали, как мы обрадовались, когда могли его получить!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100