Затем медленно опустился на обозначенную площадку.
— Выходите как можно быстрее, пожалуйста, — продолжил пилот. — Нам надо немедленно выбраться отсюда.
Они едва сошли с металлической лестницы на землю, как «кобра», взревев, поднялась в ночное небо. Затем развернулась, взметнув под собой песок, и помчалась на север, быстро набирая скорость. Шум вертолета постепенно растворялся в темноте, а в свете автомобильных фар появился молодой султан Омана. Он был в просторных брюках, трикотажную футболку с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс», которая была на нем в ту ночь, шестнадцать месяцев назад, когда он встречался в пустыне с Эваном, на сей раз заменила белая рубашка с открытым воротом.
— Можно сначала скажу я, о'кей? — спросил он, как только Кендрик и Рашад подошли ближе.
— О'кей, — ответил Эван.
— Первая реакция всегда не бывает слишком умной, вы с этим согласны?
— Согласен.
— Но ведь предполагается, что я — умный, не так ли?
— Так. Только не разыгрывайте из себя адвоката. Единственный бар, который вам довелось посетить, — это когда вы с Мэнни были в Лос-Анджелесе.
— А что, этот лицемерный израильский орех...
— По крайней мере, вы не сказали «еврей».
— И не сказал бы. Мне не нравится, как это слово звучит. Может, не нравится даже больше, чем «грязный араб»... В любом случае Мэнни и я не посещали слишком много баров в Лос-Анджелесе, да и вообще во многих не были.
— О чем вы хотите сказать, Ахмат?
Молодой правитель глубоко вздохнул и быстро проговорил:
— Сейчас я знаю всю эту историю и чувствую себя проклятым идиотом.
— Всю историю?
— Я знаю все. Про эту толпу в «Инвер Брасс», про бандитов из запасного фонда Боллингера, про ублюдка Хаменди, которого мои королевские саудовские братцы в Рияде должны были казнить в тот самый момент, когда его поймали... про весь этот «восковой шар». Я должен был понять, что вы не можете поступить так, как мне поначалу подумалось. «Группа Кендрика» против гнилого араба, это не для вас и никогда не было для вас... Мне очень жаль, Эван. — Ахмат выступил вперед и обнял конгрессмена из девятого округа Колорадо.
— Я готова расплакаться, — прокомментировала его действия Калейла, улыбаясь в свете автомобильных фар.
— А ты, каирская тигрица! — закричал султан. Отпустив Кендрика, он взял руки Рашад в свои. — Знаешь, а у нас родилась девочка. Наполовину американка, наполовину оманка. Тебе это не кажется знакомым?
— Я знаю. Но мне не разрешали связаться с тобой...
— Мы понимаем.
— Но я так тронута. Ведь вы назвали ее Калейлой.
— Если бы не ты, Калейла Первая, не было бы Калейлы Второй... Ну пойдемте, надо ехать. — Они пошли к лимузину султана, и Ахмат обернулся к Эвану. — А вы прекрасно выглядите для парня, которому пришлось пройти через такое.
— Для старика я быстро исцелюсь, — заметил Кендрик. — Расскажите мне, Ахмат, кто поведал вам всю эту историю, весь этот «восковой шар»?
— Пейтон, Митчелл Пейтон, из ЦРУ. Ваш президент Дженнингс позвонил мне и любезно, но настойчиво попросил меня выслушать этого человека. Мне показалось, Дженнингс довольно-таки обаятельный тип, не так ли?.. Хотя я не уверен, он не знает всего того, что мне рассказал Пейтон.
— Почему вы так считаете?
— Не знаю, просто сложилось такое ощущение. — Молодой султан остановился возле машины и посмотрел на Эвана. — Если вы сможете осуществить задуманное, мой друг, вы сделаете для Среднего Востока и для нас в заливе гораздо больше, чем все дипломаты в десяти Организациях Объединенных Наций.
— Мы постараемся. Но только с вашей помощью.
— Она у вас есть.
* * *
Бен-Ами и человек под кодовым именем Голубой шли по узкой улочке к базару Эль-Кабир в поисках уличного кафе. На них были опрятные темные деловые костюмы, вполне соответствующие их бахрейнским визам, согласно которым они являлись администраторами английского банка в Манаме. Наконец, увидев разместившееся на тротуаре кафе, пробрались к нему через толпу и уселись, как им было ведено, за самый ближний к улице столик. Через три минуты к ним присоединился высокий мужчина в белых одеждах и арабской повязке на голове.
— Вы уже заказали кофе? — спросил Кендрик.
— Никто не подходил, — ответил Бен-Ами. — Такая суетливая ночь. Ну как вы, конгрессмен?
— Называйте меня Эваном или, еще лучше, Амалем. Я здесь, и это некоторым образом отвечает на ваш вопрос.
— А Вайнграсс?
— Боюсь, он не слишком хорошо себя чувствует... Привет, Голубой!
— Привет, — ответил молодой человек, не сводя глаз с Кендрика. — В этой одежде у вас вид бизнесмена, совершенно невоенного человека. Не уверен, что узнал бы вас, не зная, что вы собираетесь здесь быть.
— Я больше не военный. Мне пришлось оставить отряд.
— Мне будет вас не хватать.
— Мне тоже его не хватает, но мои раны так и не зажили, повреждены разные сухожилия, как мне объяснили. Азрак был хорошим бойцом, хорошим коммандос.
— Все та же ненависть?
— Нет никакой ненависти, осталась только злость на многие вещи.
— А что ты сейчас делаешь?
— Работаю на правительство.
— Он работает на нас, — перебил Бен-Ами. — На Моссад.
— К слову сказать, Ахмат просит прощения за то, что не пригласил вас во дворец, — сообщил Кендрик.
— Он что, с ума сошел? Не хватает только, чтобы члены семьи Моссад побывали в его доме. Нам, во всяком случае, ни к чему, чтобы кто-нибудь узнал про такое.
— А что вам сказал Мэнни?
— С таким длинным языком, как у него, чего он только мне не наговорил! Звонил после того, как вы уехали из Штатов, имея больше информации, чем мог использовать Голубой.
— Послушайте, Голубой, у вас, случайно, нет другого имени?
— Я уважаю вас, сэр, но, поскольку вы американец, не скажу. Ради нас обоих.
— Ладно, принимаю это. Так что такое сказал Вайнграсс, что вы не могли использовать?
Молодой человек нагнулся над столиком, их головы сблизились.
— Он обрисовал нам пятьдесят миллионов...
— Манипуляции с бриллиантами! — вмешался Бен-Ами. — Но я ни на минуту не верю, что это идея Мэнни.
— Что?.. Ну, вообще-то могла быть его. Ведь у банка не было выбора. Вашингтон крепко на них надавил. А что с этими пятьюдесятью миллионами?
— Южный Йемен, — ответил Голубой.
— Не понимаю.
— Пятьдесят миллионов — это очень большие деньги, — сказал бывший вожак отряда «Масада», — однако есть и более крупные суммы в Иране, Ираке и так далее. Так что нам приходится подбирать людей с кошельком. А почему Южный Йемен? Там полно террористов, страна бедная, но у нее отдаленное, практически труднодостижимое расположение. Она как бутерброд: с одной стороны зажата Аденским заливом, с другой — Красным морем. Это делает ее стратегически удобной для террористических организаций, поддерживаемых богатыми источниками. Они постоянно исследуют там землю, тайные подземные ходы, чтобы укрепить свои силы и распространить свой яд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209
— Выходите как можно быстрее, пожалуйста, — продолжил пилот. — Нам надо немедленно выбраться отсюда.
Они едва сошли с металлической лестницы на землю, как «кобра», взревев, поднялась в ночное небо. Затем развернулась, взметнув под собой песок, и помчалась на север, быстро набирая скорость. Шум вертолета постепенно растворялся в темноте, а в свете автомобильных фар появился молодой султан Омана. Он был в просторных брюках, трикотажную футболку с надписью «Нью-Ингленд пейтриотс», которая была на нем в ту ночь, шестнадцать месяцев назад, когда он встречался в пустыне с Эваном, на сей раз заменила белая рубашка с открытым воротом.
— Можно сначала скажу я, о'кей? — спросил он, как только Кендрик и Рашад подошли ближе.
— О'кей, — ответил Эван.
— Первая реакция всегда не бывает слишком умной, вы с этим согласны?
— Согласен.
— Но ведь предполагается, что я — умный, не так ли?
— Так. Только не разыгрывайте из себя адвоката. Единственный бар, который вам довелось посетить, — это когда вы с Мэнни были в Лос-Анджелесе.
— А что, этот лицемерный израильский орех...
— По крайней мере, вы не сказали «еврей».
— И не сказал бы. Мне не нравится, как это слово звучит. Может, не нравится даже больше, чем «грязный араб»... В любом случае Мэнни и я не посещали слишком много баров в Лос-Анджелесе, да и вообще во многих не были.
— О чем вы хотите сказать, Ахмат?
Молодой правитель глубоко вздохнул и быстро проговорил:
— Сейчас я знаю всю эту историю и чувствую себя проклятым идиотом.
— Всю историю?
— Я знаю все. Про эту толпу в «Инвер Брасс», про бандитов из запасного фонда Боллингера, про ублюдка Хаменди, которого мои королевские саудовские братцы в Рияде должны были казнить в тот самый момент, когда его поймали... про весь этот «восковой шар». Я должен был понять, что вы не можете поступить так, как мне поначалу подумалось. «Группа Кендрика» против гнилого араба, это не для вас и никогда не было для вас... Мне очень жаль, Эван. — Ахмат выступил вперед и обнял конгрессмена из девятого округа Колорадо.
— Я готова расплакаться, — прокомментировала его действия Калейла, улыбаясь в свете автомобильных фар.
— А ты, каирская тигрица! — закричал султан. Отпустив Кендрика, он взял руки Рашад в свои. — Знаешь, а у нас родилась девочка. Наполовину американка, наполовину оманка. Тебе это не кажется знакомым?
— Я знаю. Но мне не разрешали связаться с тобой...
— Мы понимаем.
— Но я так тронута. Ведь вы назвали ее Калейлой.
— Если бы не ты, Калейла Первая, не было бы Калейлы Второй... Ну пойдемте, надо ехать. — Они пошли к лимузину султана, и Ахмат обернулся к Эвану. — А вы прекрасно выглядите для парня, которому пришлось пройти через такое.
— Для старика я быстро исцелюсь, — заметил Кендрик. — Расскажите мне, Ахмат, кто поведал вам всю эту историю, весь этот «восковой шар»?
— Пейтон, Митчелл Пейтон, из ЦРУ. Ваш президент Дженнингс позвонил мне и любезно, но настойчиво попросил меня выслушать этого человека. Мне показалось, Дженнингс довольно-таки обаятельный тип, не так ли?.. Хотя я не уверен, он не знает всего того, что мне рассказал Пейтон.
— Почему вы так считаете?
— Не знаю, просто сложилось такое ощущение. — Молодой султан остановился возле машины и посмотрел на Эвана. — Если вы сможете осуществить задуманное, мой друг, вы сделаете для Среднего Востока и для нас в заливе гораздо больше, чем все дипломаты в десяти Организациях Объединенных Наций.
— Мы постараемся. Но только с вашей помощью.
— Она у вас есть.
* * *
Бен-Ами и человек под кодовым именем Голубой шли по узкой улочке к базару Эль-Кабир в поисках уличного кафе. На них были опрятные темные деловые костюмы, вполне соответствующие их бахрейнским визам, согласно которым они являлись администраторами английского банка в Манаме. Наконец, увидев разместившееся на тротуаре кафе, пробрались к нему через толпу и уселись, как им было ведено, за самый ближний к улице столик. Через три минуты к ним присоединился высокий мужчина в белых одеждах и арабской повязке на голове.
— Вы уже заказали кофе? — спросил Кендрик.
— Никто не подходил, — ответил Бен-Ами. — Такая суетливая ночь. Ну как вы, конгрессмен?
— Называйте меня Эваном или, еще лучше, Амалем. Я здесь, и это некоторым образом отвечает на ваш вопрос.
— А Вайнграсс?
— Боюсь, он не слишком хорошо себя чувствует... Привет, Голубой!
— Привет, — ответил молодой человек, не сводя глаз с Кендрика. — В этой одежде у вас вид бизнесмена, совершенно невоенного человека. Не уверен, что узнал бы вас, не зная, что вы собираетесь здесь быть.
— Я больше не военный. Мне пришлось оставить отряд.
— Мне будет вас не хватать.
— Мне тоже его не хватает, но мои раны так и не зажили, повреждены разные сухожилия, как мне объяснили. Азрак был хорошим бойцом, хорошим коммандос.
— Все та же ненависть?
— Нет никакой ненависти, осталась только злость на многие вещи.
— А что ты сейчас делаешь?
— Работаю на правительство.
— Он работает на нас, — перебил Бен-Ами. — На Моссад.
— К слову сказать, Ахмат просит прощения за то, что не пригласил вас во дворец, — сообщил Кендрик.
— Он что, с ума сошел? Не хватает только, чтобы члены семьи Моссад побывали в его доме. Нам, во всяком случае, ни к чему, чтобы кто-нибудь узнал про такое.
— А что вам сказал Мэнни?
— С таким длинным языком, как у него, чего он только мне не наговорил! Звонил после того, как вы уехали из Штатов, имея больше информации, чем мог использовать Голубой.
— Послушайте, Голубой, у вас, случайно, нет другого имени?
— Я уважаю вас, сэр, но, поскольку вы американец, не скажу. Ради нас обоих.
— Ладно, принимаю это. Так что такое сказал Вайнграсс, что вы не могли использовать?
Молодой человек нагнулся над столиком, их головы сблизились.
— Он обрисовал нам пятьдесят миллионов...
— Манипуляции с бриллиантами! — вмешался Бен-Ами. — Но я ни на минуту не верю, что это идея Мэнни.
— Что?.. Ну, вообще-то могла быть его. Ведь у банка не было выбора. Вашингтон крепко на них надавил. А что с этими пятьюдесятью миллионами?
— Южный Йемен, — ответил Голубой.
— Не понимаю.
— Пятьдесят миллионов — это очень большие деньги, — сказал бывший вожак отряда «Масада», — однако есть и более крупные суммы в Иране, Ираке и так далее. Так что нам приходится подбирать людей с кошельком. А почему Южный Йемен? Там полно террористов, страна бедная, но у нее отдаленное, практически труднодостижимое расположение. Она как бутерброд: с одной стороны зажата Аденским заливом, с другой — Красным морем. Это делает ее стратегически удобной для террористических организаций, поддерживаемых богатыми источниками. Они постоянно исследуют там землю, тайные подземные ходы, чтобы укрепить свои силы и распространить свой яд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209