Кабинки слева от меня были как будто пусты; все, кроме одной. Перегородки между ними были довольно высокими, и я не мог видеть людей, занимавших самую последнюю, дальнюю от меня кабинку, но оттуда доносилось женское хихиканье. Это были странные, хрюкающие звуки, как если бы она не смеялась, а сморкалась.
И потом я услышал мужской голос. Он был с хрипотцой и тихий, или же просто низкий. Как громкий, срывающийся шепот.
Поначалу я не мог разобрать слов, но, подойдя поближе, услышал, как он говорил: “… и потом, куколка, я просто развернулся и смылся, а они остались стоять с глупыми рожами. Ну и как тебе это? Вечатляет?
На протяжении всего рассказа женщина продолжала хихикать. Но меня больше всего интересовал мужской голос, то, как он звучал и какие слова произносил. Потому что я помнил, что говорил Сэмсон о парне, который позвонил ему сразу же после того, как был убит Портер.
Проходя вдоль ряда кабинок, я чуть заметно улыбнулся, поднял руку, наполовину высвободил “кольт” из кобуры и оставил ладонь на рукоятке.
Когда же я остановился перед последней кабинкой, то разговор оборвался на полуслове.
Невысокий парень. Лысый. Я видел бледное родимое пятно у него на щеке и тонкий шрам над верхней губой — приметы, названные мне Беной Лейном, но не замеченные мной при нашей первой встрече. Это он был в Вествуде сегодня днем вместе с Пнем Кори. С Пнем и со мной.
— Привет, придурок, — сказал я. И затем ласково добавил. — Кстати, Скико, историю свою ты сможешь дорассказать в полиции. Да, я знаю, кто ты такой. Ну и как это тебе? Впечатляет?
Глава 15
Он уже дважды ошибался в отношении меня.
И теперь совершил третью ошибку.
Скико видел, что я держу руку за пазухой, и даже если ему не был виден сам пистолет, то можно было бы без особого труда догадаться, что ладонь моя лежит на его рукоятке. А уж ему-то было прекрасно извествно о том, что я ношу при себе оружие. Но возможно, он просто не вспомнил об этом — или просто решил, что я явился туда исключительно за тем, чтобы убить его. Или, может быть, так заврался, выпендриваясь перед своей шлюхой, что не сумел вовремя выйти из образа, в какой-то момент и сам уверовав в собственное вранье. Ненадолго, всего на мгновение. Но это мгновение решило все.
Или, возможно, он увидел свой шанс в том, что я отвел глаза от него, чтобы взглянуть на женщину. Может быть так, а может быть и нет; но именно в этот момент он решил действовать.
“Куколке”, сидевшей напротив Скико, на вид можно было дать лет тридцать-сорок и примерно столько же фунтов лишнего веса. Крашенная блондинка, у самой кожи головы видны темные корни вновь отрастающих волос, разочарованный взгляд, а в уголках рта залегли страдальческие морщинки. Она во все глаза глядела на меня, разинув рот с накрашенными вызывающе ярко-красной помадой губами, растянутыми в некоем подобии улыбки — все, что осталось от её настоящего или напускного веселья. Складки белого, похожего на квашню, рыхлого тела переваливались через край глубокого выреза её платья, подобно тому, как туша толстухи у бара вываливалась за края сидения высокого табурета.
Ялишь мельком взглянул на нее, только и всего.
Но именно в этот момент Скико уперся ногами в пол, порывисто отодвигаясь от меня и одновременно запуская за пазуху правую руку. Было слышно, как его ладонь с глухим шлепком легла на рукоятку, и я окрикнул его:
— Не делай этого, кретин…
Но на большее у меня времени не было.
Он не остановился даже после того, как выхватив “кольт” из кобуры, я наставил на него дуло. Его взгляд остановился на “кольте” в моей руке, глаза округлились до такой степени, что, казалось, ещё чуть-чуть и они вылезут из орбит, рот начал приоткрываться — но он не выпустил из руки пистолет, не остановился.
Я ждал до последнего. И это ожидание длилось совсем недолго. Но прежде, чем я нажал на спусковой крючок, он все-таки успел выхватить оружие из-за пазухи.
Когда же я выстрелил, то есть, когда мне все-таки пришлось спустить курок, то я не стал ограничиваться лишь одним выстрелом. Я засадил в него сразу три пули. Пожалуй, даже детская ладошка смогла бы накрыть все три входных отверстия. Но только не те потоки крови, которые внезапно хлынули из них.
Он захрипел, этот глухой звук рвался наружу откуда-то из глубины гортани. Его рука, сжимавшая пистолет, безвольно упала на стол, попутно разбивая стакан, отчего во все стороны разлетелись острые осколки стекла и пивные брызги, вмиг залившие и всю столешницу, и платье с глубоким вырезом и рыхлые груди крашенной блондинки.
И тут она завизжала.
Она по-прежнему неподвижно сидела за столом, глядела на кроваве пятно, растекающееся на белой помятой рубашке Скико в виде широкой дуги сверху вниз, по направлению к пряжке ремня и визжала, визжала, визжала; пронзительные вопли прерывались лишь хриплыми вздохами, в то время, как она судорожно ловила ртом воздух.
Скико закашлялся. На губах у него показалась кровь.
Я взял его пистолет и оглянулся. Бар стремительно пустел, последние из посетителей спешили побыстрее выйти на залитую светом заходящего солнца улицу. Но бармен по-прежнему стоял за стойкой и глядел в нашу сторону. Я кивнул ему, указывая на женщину, голосившую во всю мощь своих легких.
Он поспешно подошел, взял её за руку и вывел из-за стола. Я велел посадить её где-нибудь в сторонке и вызвать полицию. Она перестала визжать, и лишь тихонько всхлипывала.
Я склонился к Скико. Его глаза закатились.
— Скико, — начал было я — откуда у Бинго та фотография… — и замолчал, решив начать все сначала. Скорее всего времени в моем распоряжении было не слишком много, и раз уж моей первоочередной задачей было самому остаться в живых, то и спрашивать нужно было совсем о другом.
И тогда я сказал:
— Скико, кто подставил меня у “Гамильтон”?
Он немного повернул голову, и его взгляд остановился на моем лице. Глаза его лихорадочно блестели. Не уверен, что он понял, о чем его спрашивают. Возможно он даже не слышал меня. Приоткрыл рот и провел окровавленным языком по перепачканным кровью губам.
Я наклонился поближе и глядел ему прямо в глаза.
— Слушай, ты же знал, что вы по ошибке замочили Портера — то есть, не меня — потому что вы с Пнем вскоре объявились снова и попытались разделаться со мной в Вествуде. Я знаю, что стрелявших было двое, а Сэмсону звонил ты. Начнем с этого места, с “Гамильтон”. Ты должен был находиться у телефона. Так кто были те двое?
— Гиппо, — выдохнул он. Имя потонуло в булькающих звуках, но я расслышал его; продолжение мне было известно, Гиппо Крейн. — И… Зуб.
— Билли?
— Да.
— Сами они не додумались бы. Ну а подставил-то меня кто?
Его глаза снова закатились. Я схватил Скико за рукав пиджака и потянул на себя, удерживая его и не давая завалиться на бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
И потом я услышал мужской голос. Он был с хрипотцой и тихий, или же просто низкий. Как громкий, срывающийся шепот.
Поначалу я не мог разобрать слов, но, подойдя поближе, услышал, как он говорил: “… и потом, куколка, я просто развернулся и смылся, а они остались стоять с глупыми рожами. Ну и как тебе это? Вечатляет?
На протяжении всего рассказа женщина продолжала хихикать. Но меня больше всего интересовал мужской голос, то, как он звучал и какие слова произносил. Потому что я помнил, что говорил Сэмсон о парне, который позвонил ему сразу же после того, как был убит Портер.
Проходя вдоль ряда кабинок, я чуть заметно улыбнулся, поднял руку, наполовину высвободил “кольт” из кобуры и оставил ладонь на рукоятке.
Когда же я остановился перед последней кабинкой, то разговор оборвался на полуслове.
Невысокий парень. Лысый. Я видел бледное родимое пятно у него на щеке и тонкий шрам над верхней губой — приметы, названные мне Беной Лейном, но не замеченные мной при нашей первой встрече. Это он был в Вествуде сегодня днем вместе с Пнем Кори. С Пнем и со мной.
— Привет, придурок, — сказал я. И затем ласково добавил. — Кстати, Скико, историю свою ты сможешь дорассказать в полиции. Да, я знаю, кто ты такой. Ну и как это тебе? Впечатляет?
Глава 15
Он уже дважды ошибался в отношении меня.
И теперь совершил третью ошибку.
Скико видел, что я держу руку за пазухой, и даже если ему не был виден сам пистолет, то можно было бы без особого труда догадаться, что ладонь моя лежит на его рукоятке. А уж ему-то было прекрасно извествно о том, что я ношу при себе оружие. Но возможно, он просто не вспомнил об этом — или просто решил, что я явился туда исключительно за тем, чтобы убить его. Или, может быть, так заврался, выпендриваясь перед своей шлюхой, что не сумел вовремя выйти из образа, в какой-то момент и сам уверовав в собственное вранье. Ненадолго, всего на мгновение. Но это мгновение решило все.
Или, возможно, он увидел свой шанс в том, что я отвел глаза от него, чтобы взглянуть на женщину. Может быть так, а может быть и нет; но именно в этот момент он решил действовать.
“Куколке”, сидевшей напротив Скико, на вид можно было дать лет тридцать-сорок и примерно столько же фунтов лишнего веса. Крашенная блондинка, у самой кожи головы видны темные корни вновь отрастающих волос, разочарованный взгляд, а в уголках рта залегли страдальческие морщинки. Она во все глаза глядела на меня, разинув рот с накрашенными вызывающе ярко-красной помадой губами, растянутыми в некоем подобии улыбки — все, что осталось от её настоящего или напускного веселья. Складки белого, похожего на квашню, рыхлого тела переваливались через край глубокого выреза её платья, подобно тому, как туша толстухи у бара вываливалась за края сидения высокого табурета.
Ялишь мельком взглянул на нее, только и всего.
Но именно в этот момент Скико уперся ногами в пол, порывисто отодвигаясь от меня и одновременно запуская за пазуху правую руку. Было слышно, как его ладонь с глухим шлепком легла на рукоятку, и я окрикнул его:
— Не делай этого, кретин…
Но на большее у меня времени не было.
Он не остановился даже после того, как выхватив “кольт” из кобуры, я наставил на него дуло. Его взгляд остановился на “кольте” в моей руке, глаза округлились до такой степени, что, казалось, ещё чуть-чуть и они вылезут из орбит, рот начал приоткрываться — но он не выпустил из руки пистолет, не остановился.
Я ждал до последнего. И это ожидание длилось совсем недолго. Но прежде, чем я нажал на спусковой крючок, он все-таки успел выхватить оружие из-за пазухи.
Когда же я выстрелил, то есть, когда мне все-таки пришлось спустить курок, то я не стал ограничиваться лишь одним выстрелом. Я засадил в него сразу три пули. Пожалуй, даже детская ладошка смогла бы накрыть все три входных отверстия. Но только не те потоки крови, которые внезапно хлынули из них.
Он захрипел, этот глухой звук рвался наружу откуда-то из глубины гортани. Его рука, сжимавшая пистолет, безвольно упала на стол, попутно разбивая стакан, отчего во все стороны разлетелись острые осколки стекла и пивные брызги, вмиг залившие и всю столешницу, и платье с глубоким вырезом и рыхлые груди крашенной блондинки.
И тут она завизжала.
Она по-прежнему неподвижно сидела за столом, глядела на кроваве пятно, растекающееся на белой помятой рубашке Скико в виде широкой дуги сверху вниз, по направлению к пряжке ремня и визжала, визжала, визжала; пронзительные вопли прерывались лишь хриплыми вздохами, в то время, как она судорожно ловила ртом воздух.
Скико закашлялся. На губах у него показалась кровь.
Я взял его пистолет и оглянулся. Бар стремительно пустел, последние из посетителей спешили побыстрее выйти на залитую светом заходящего солнца улицу. Но бармен по-прежнему стоял за стойкой и глядел в нашу сторону. Я кивнул ему, указывая на женщину, голосившую во всю мощь своих легких.
Он поспешно подошел, взял её за руку и вывел из-за стола. Я велел посадить её где-нибудь в сторонке и вызвать полицию. Она перестала визжать, и лишь тихонько всхлипывала.
Я склонился к Скико. Его глаза закатились.
— Скико, — начал было я — откуда у Бинго та фотография… — и замолчал, решив начать все сначала. Скорее всего времени в моем распоряжении было не слишком много, и раз уж моей первоочередной задачей было самому остаться в живых, то и спрашивать нужно было совсем о другом.
И тогда я сказал:
— Скико, кто подставил меня у “Гамильтон”?
Он немного повернул голову, и его взгляд остановился на моем лице. Глаза его лихорадочно блестели. Не уверен, что он понял, о чем его спрашивают. Возможно он даже не слышал меня. Приоткрыл рот и провел окровавленным языком по перепачканным кровью губам.
Я наклонился поближе и глядел ему прямо в глаза.
— Слушай, ты же знал, что вы по ошибке замочили Портера — то есть, не меня — потому что вы с Пнем вскоре объявились снова и попытались разделаться со мной в Вествуде. Я знаю, что стрелявших было двое, а Сэмсону звонил ты. Начнем с этого места, с “Гамильтон”. Ты должен был находиться у телефона. Так кто были те двое?
— Гиппо, — выдохнул он. Имя потонуло в булькающих звуках, но я расслышал его; продолжение мне было известно, Гиппо Крейн. — И… Зуб.
— Билли?
— Да.
— Сами они не додумались бы. Ну а подставил-то меня кто?
Его глаза снова закатились. Я схватил Скико за рукав пиджака и потянул на себя, удерживая его и не давая завалиться на бок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65