— Я же не просто так стою здесь, я... мне есть над чем подумать. Я-то считал... Вот это да, так вы и есть Лолита Лопес?
— Я-то Лолита. А вы кто такой, дорогой папаша?
— А меня зовут Шелл Скотт.
Она склонила к плечу головку и сквозь черные ресницы длиной в несколько дюймов внимательно оглядела меня с головы до ног. Во всяком случае, ресницы были очень длинные.
— Так в чем дело? Собираете деньги по подписке или еще что-нибудь?
— По подписке? — Я покачал головой. — Извините, обычно я не выгляжу таким растяпой... Понимаете, я рассчитывал... гм... огорошить вас, но вы отплатили мне той же монетой, и, клянусь, вам это удалось. Видите ли... я не думал, что вы такая; это не укладывается в привычные рамки, все равно как лысый парик или слон, забывший все обиды, или... Так вот, я просто не ожидал увидеть такую юную особу... — Я совсем запутался и, переведя дыхание, начал в другой тональности: — Мисс Лопес, я частный детектив и явился сюда, чтобы допросить вас... ох, черт. Ничего не получается. Я уйду и возвращусь минут через пять, хорошо?
— Незачем вам уходить, — возразила она. — Зайдите в номер, мистер Скотт.
— Шелл. Мы вполне можем перейти на «ты».
— Договорились, Шелл. — Она улыбнулась. — Не знаю только, о чем пойдет речь. Не имею ни малейшего представления. Но все равно интересно, правда? Как по-твоему?
— Похоже, так оно и есть.
— Так ты зайдешь?
Как ни странно, но я все еще стоял в коридоре.
— Конечно, конечно, — сказал я, — зайду, и пусть все идет своим чередом.
— Потрясающе. — Она улыбнулась, блеснув белизной зубов. — По-моему, мы могли бы отлично сыграться, как ты думаешь? У нас получилось бы. Держу пари, Скотт.
— Пари принято. Уже слышу удары бонго.
— Мы могли бы играть и классику, — возразила она, сверкнув черными глазами.
— А ты любишь классику?
— Конечно, я без ума от джаза. Может, хочешь выпить?
— Еще как! Бурбон найдется?
— Конечно. У меня практически есть все.
— Леди, практически это не имеет значения. Ну и ну, скажи, ты действительно Лолита Лопес?
Она рассмеялась и вышла из комнаты. Наверное, чтобы приготовить коктейли. А у меня появилась возможность обдумать сложившуюся ситуацию. Однако мне так и не удавалось привести в порядок свои мысли. Но одна мысль все же наконец появилась в моей башке: таких глупых вопросов я никогда не задавал. Если только все происходящее похоже на допрос. Так вот, я попал в какое-то электромагнитное поле и оказался хорошим проводником, мои контуры вибрировали, как тетива луков на спортивном соревновании.
«Надо немедленно прекратить всю эту ерунду, — строго приказал я себе. И тут же задал вопрос: — Ерунду? Но эта девушка, эта Лолита, принадлежит враждебному лагерю, мне предстоит сразиться с ней, победить ее, одержать над ней верх, выиграть сражение, заставить ее рассказать все, заставить признаться, провести прием и положить на обе лопатки. — Нет, я опять все перепутал. — Не забывай: она — твой враг! Тебе предстоит бороться с ней, одержать над ней верх, одолеть ее...»
Слава богу, в этот момент вернулась Лолита.
Она принесла два высоких стакана и один протянула мне. Я залпом опрокинул половину содержимого в рот и завопил:
— Ох! Что за чертовщина? Это же чистое виски, в нем нет ни капли воды.
— А ты и не просил разбавлять водой, — возразила Лолита. — Ты спросил, есть ли у меня бурбон. Я и принесла тебе бурбон.
— Значит, это бурбон, — сказал я. — Тогда не знаю, какого черта я пил его столько лет. Я хочу сказать, что всегда разбавляю его водой. Черт возьми, я весь горю.
— Сними пиджак.
— Я хочу сказать, что бурбон обжег меня. Пройдет. И не надо мне снимать пиджак. Точно знаю. Может, следует принять какие-то таблетки или что-то еще, но...
— Садись сюда, Шелл. Поближе ко мне. — Она расположилась на длинном мягком диване, подложив под спину подушку.
— Нет, не надо. Меня на этот крючок не поймаешь, — сказан я. И добавил: — Так мне кажется. — Ловушка казалась очень заманчивой.
Я уселся на диван, сохраняя между собой и Лолитой расстояние не меньше ярда, а потом попросил ее добавить в мой бурбон воды. Она снова удалилась, забрав мой стакан, а я изо всех сил старался не смотреть на ее белые ноги, легко ступающие по ковру. Когда она вернулась с полным до краев стаканом, я снова почувствовал себя не в своей тарелке.
— Значит, ты сыщик? — спросила она, отпивая мелкими глоточками из своего стакана. — Ты ведь так сказал?
— Верно. Частный детектив.
— Так ты поэтому пришел ко мне? Из-за того, что детектив?
— Опять верно. — Я выплеснул на нее сразу всю информацию, чтобы проследить за ее реакцией. — Речь идет о Фрэнке Квине. Убийство Кейси Флегга. Росс Миллер. И ты, и Честер Вайс.
— Вот что, — протянула она.
Восприняла она все это довольно спокойно. Только маленькая морщинка залегла между бровями.
— Ты, наверное, знаешь, что Честер мертв?
На этот раз ее реакция была более заметной; я еще не закончил фразы, как она пробормотала:
— Вот как? Это плохо, он казался очень... — Хлоп! Она замолчала. Слегка наклонив к плечу голову, приоткрыв рот и приподняв темную бровь. И застыла в такой позе. На одну-две секунды. Ненадолго. Но вполне достаточно. Затем закончила начатое предложение, как будто никакой заминки и не было: — Милым человечком. — И, помедлив, спросила: — Что... Как он умер?
— По-моему, его убили.
— Убили? Его действительно убили?
Я слегка изменил формулировку:
— Так я думаю. Полиция утверждает, что это естественная смерть. Сердечный приступ.
Я застыл в ожидании, но она не произнесла ни слова. Тогда я продолжил, стараясь говорить как можно более доброжелательно:
— Меня нанял человек, убежденный в невиновности Миллера. И вот я пытаюсь войти в контакт с теми, кто давал на суде свидетельские показания, стараюсь раскопать что-нибудь, любую мелочь, чтобы помочь Миллеру. Хотя бы отсрочить день его казни. — Я замолчал, чтобы дать ей время осмыслить мои слова. — Его казнят в среду утром.
Она облизнула губы, но не произнесла ни слова. Я продолжал небрежно:
— В калифорнийском уголовном кодексе все изложено предельно просто: «Приговор о смертной казни приводится в исполнение с помощью смертельного газа». Звучит так невинно, не правда ли? «С помощью смертельного газа». Это не так жестоко, как «отрубить человеку голову», например, или «привязав к столбу, сжечь на костре». На самом деле это очень жестокая казнь. Послушай меня.
Я закурил сигарету, выпустив сквозь сжатые губы серый клубок дыма:
— Газ — цианид, и я видел людей, умерших от отравления цианидом. Их кожа приобретает специфический голубоватый оттенок. Для обозначения этого оттенка есть даже особое слово: «цианозный»...
— Хватит... то есть мне непонятно, зачем вы рассказываете мне об этом, мистер Скотт?
— Шелл, как договорились?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55